Армия продвигалась стремительно, обходя все замки и крепости. Похоже, граф Иртинский плохо усвоил урок, который с самого начала преподал князь, когда при вторжении в мятежное герцогство точно так же не задерживался нигде. Так воевать здесь еще не привыкли. Любая тактика и стратегия строилась, исходя из безопасности коммуникаций, ибо только по безопасным дорогам мог быть осуществлен подвоз всего необходимого, а без продовольствия даже самая лучшая в мире армия очень быстро теряет боеспособность — это на собственном примере доказал Эрих. И крепости с замками играли в обороне не последнюю роль как раз по той причине, что стояли на важных дорогах. И даже двести человек гарнизона могли изрядно подпортить настроение обозам, а значит, нужно было либо штурмовать все крепости для свободного движения обозов, либо выделять большие силы для охраны самих обозов. В обоих случаях ничего хорошего наступающим не светило. Вот и воевали, медленно продвигаясь от крепости к крепости.
Новый же герцог ломал все сложившиеся традиции войн и шел вперед, самым наглым образом игнорируя все замки и целеустремленно атакуя только живую силу.
Вторжение в графство произошло тремя колоннами, которые тут же принялись перемалывать в пыль все мелкие отряды мятежников, ехавших к месту сбора. Бросок небольшой армии оказался настолько стремительным, что опередил всех гонцов с известием, что армия герцога направляется к графству.
Граф Иртинский как раз собирал армию и разослал вассалам приказ о выдвижении к месту сбора, чтобы идти на помощь Игранду. Эти отряды и попали под раздачу — они были слишком мелкими, чтобы оказать сопротивление даже одной колонне войск. Конница моментально рассеялась по ближайшим дорогам, выискивая тех, кто пытался спастись. Замки сразу оказались изолированы друг от друга, и никто из баронов не в силах был понять, что происходит: их гонцов перехватывали, выход из замка был чреват тем, что могли нарваться на один из отрядов герцога, и малочисленность отряда каждого отдельного маркиза или барона не оставляла шансов уцелеть. Вот и вынуждены они были запираться в своих замках, не имея возможности как-то вмешаться в происходящее.
За первую неделю Володе удалось полностью очистить все дороги графства от вражеских отрядов, вынудив их засесть за стенами, после чего он повел планомерное наступление на основные силы. За сутки пройдя около тридцати километров, его армия с ходу атаковала войска ближайшего помощника графа Иртинского, который вел их на соединение с сеньором. Все произошло настолько узнаваемо, что Володе оставалось только головой качать — благородные категорически отказывались учиться на своих ошибках. Благодаря отлично налаженной разведке Володя сумел занять такую позицию, что вражеская пехота оказалась перед своей конницей. Князь с ходу бросил в атаку латников во главе с Конроном. Пехотинцы, увидев несущийся на них клин, попятились, а рыцари мятежников, наоборот, бросились навстречу, стремясь скорее вступить в бой и опять сквозь своих. Ряды смешались, и тут по ним сбоку ударили лучники, внеся дополнительный хаос. Всего два залпа успели сделать, и в этот момент в образовавшуюся свалку врубился набравший максимальную скорость стальной клин под командованием Конрона, а пехота, обойдя фланги, стала угрожать полным окружением. Еще недавно бывшая грозной силой, армия мятежников дрогнула, попятилась и побежала. Разгром был настолько быстрым, что Конрон даже сплюнул с досады, убирая меч в ножны.
— Ну что это за издевательство?! Даже разогреться толком не дали.
В отличие от него, граф Танзани был хмур и задумчив.
— Когда ты отправил гонцов в местные города? — спросил он после того, как закончили подсчитывать потери свои и чужие и армия расположилась на отдых. — К нашему приходу они успели подготовить все, что нам нужно.
— Большинство я отправил еще после первого разгрома графа. Я уже тогда знал, что его графство придется захватывать силой — Иртинский не сдастся.
— Знал?
— Да. Самый преданный и последовательный сторонник бывшего герцога.
— Но если так… ты же не наугад гонцов посылал?
— Конечно. Я знал, какие города нас поддержат. Открыто, пока мы были далеко, они выступить не решались — граф был рядом, и у него под рукой армия. И человек он решительный, так что не забалуешь. К тому же он отдавал те же приказы, что и я. Так что города могли в открытую собирать обозы якобы для его армии. Все, что им было нужно — немного придержать их, что они и сделали.
— Не все…
— Не все, — согласился Володя. — В графстве самое большое число городов, оставшихся верными графу. Большинство из-за страха и неверия в наши силы, но нам от этого не легче.
— Если я тебя правильно узнал, то наша следующая цель…
— Сам граф и его армия. Двигаемся к их месту сбора — его замку.
— Будет осада, — вздохнул граф. — А замок Иртинского укреплен очень хорошо. И ты прав — просто так он не сдастся. Я вообще удивлен, что он нам навстречу не пошел.
— Это было бы идеально — дать бой в чистом поле, а не штурмовать стены, но, боюсь, противник нам такого подарка не сделает. Нам главное — закончить здесь как можно скорее, а потом уже будем бить самого Игранда… — Володя непроизвольно сжал кулак — Надо послать еще гонцов… в соседние с замком Иртинского села…
Благодаря займам купцов Володя располагал достаточным запасом денег, чтобы расплачиваться за то, что он забирал в деревнях. Время для войны с точки зрения князя вообще было идеальное — осень, жара спала, но дни еще стояли ясные. Крестьяне как раз убрали урожай с полей, и их амбары ломятся от зерна. Поскольку вывезти его, по понятной причине, никуда невозможно, цены стремительно катятся вниз. Тут, правда, Володя не стал наглеть и установил жесткую цену на зерно, чтобы крестьяне смогли получить прибыль, пусть и минимальную.
В отличие от него, граф Иртинский деньгами не располагал, а потому все необходимое ему для войны просто забирал. В лучшем случае его фуражиры оставляли деревянную дощечку с личной печатью графа — обязательство заплатить за взятое… когда-нибудь… позже… При таком подходе почти все население графства было на стороне нового герцога. Крестьянам уже настолько надоели разбои на дорогах, из-за которых они не могли продать урожай, бесконечные поборы на мятеж, что они готовы были поддержать кого угодно, кто закончит все это безобразие и даст им наконец спокойно вздохнуть. Потому они охотно выступали проводниками, доносили о передвижениях вражеских войск, тайком от всех, конечно. Сами устраивали уничтожение мелких отрядов. Отдельный рыцарь со своими пятью или шестью латниками мог остановиться на ночь в деревне, а утром его и отряд найти уже никто не мог. Сами же крестьяне клятвенно заверяли, что уехал… Куда дальше делся? Да Возвышенные боги его знают.
Володя не забывал и о другой обязанности, а потому гонцы с его указами отправлялись из ставки почти каждый день: объявление амнистии всем солдатам, кто служит под командованием мятежников, указ о борьбе с разбоем на дорогах, пока простая бумажка, но ясно показывающая намерения нового герцога, указ об отмене внутренних таможен и пошлин. Последнее вызвало бурю возмущения среди местных благородных, но армия Володи состояла из тех, кого указ не задевал никоим образом, а потому все волнения быстро стихли, а в ставку стали приходить поздравления от купцов со «скромными» подношениями на победу. Обескровленные мятежом, разрозненные, многие сменившие глав знатных семей на еще молодых и неопытных, благородные просто не могли оказать сопротивление герцогу. К тому же почти все сильно поиздержались на войне, а герцог тут же начал выдавать льготные кредиты пострадавшим особо сильно… Условие — поддержка указов герцога. Все решилось в течение четырех дней. И как финальный аккорд незримой, короткой, но яростной схватки за влияние — объявление, что в этом году налоги взиматься не будут.