— И как ты без денег планируешь поднять герцогство? — поинтересовался граф Танзани.
— Деньги пока есть, — поморщился Володя. — Я надеюсь, война надолго не затянется и у меня останется их еще много — купцы не пожадничали, давая на победу.
К тому же планирую поживиться тем, что собрано в замке у графа. Я слышал, ему тоже многие пожертвовали… Ну и то, что из графства вытряс за минувшие дни. Тем более легко быть добрым, когда ясно, что денег не получишь все равно, как ни старайся.
— Это почему?
— Да потому что старый герцог и так уже содрал все что можно и даже больше. Если что-то брать еще, люди либо уйдут в разбойники, либо просто сбегут.
Еще неделю пришлось потратить на налаживание отношений с окружающими селениями и городками, чтобы обеспечить себе бесперебойное снабжение. Дождались подхода обоза с осадными машинами, который вел Филипп, и подкрепления отрядов благородных, собранных новоназначенными владельцами баронств и графств.
Получив в свое распоряжение дополнительные силы конницы, пусть и не приспособленной взаимодействовать с его армией, Володя немедленно приказал им рассредоточиться, блокируя все возможные дороги, и перехватывать те отряды, что сохранили верность графу, и его гонцов.
А на второй день его армия вышла к замку Иртин, который встретил ее сожженным военным лагерем недалеко от стен, поднятыми воротами и лучниками на стенах. Пока солдаты обустраивались, выставляли часовых, охранение и изучали окрестности, Володя в бинокль осматривал стены. Офицеры прекрасно знали свое дело и присмотра не требовали.
— Ты знал, что будет осада? — поинтересовался подошедший граф Танзани. — Потому увеличил инженерные части до полка?
— Скорее опасался, — вздохнул Володя. — Но увеличил не поэтому. У меня на них свои планы есть, когда все это закончится. Дороги в герцогстве никуда не годятся.
— Дороги?
— Они, граф. Надо и о будущем начинать думать. И пора уж закончить этот глупый и никому не нужный мятеж
— Только вот с этим замком придется повозиться… Какой там гарнизон, уверен, ты уже знаешь.
— Примерно две с половиной тысячи. Тут же место сбора их армии было, хотя времени собраться мы им не дали.
— Да уж… Честно говоря, не поверил бы, что армия может передвигаться с такой скоростью, если бы сам не видел. У вас на родине так воюют?
Володя отвернулся и оглядел горизонт.
— Нет, — глухо отозвался он. — У меня на родине давно уже воюют совсем по-другому.
Граф, заметив, что князь на эту тему распространяться не желает, быстро ее сменил:
— Придется повозиться с замком, если ваши сведения верны.
— Да… Максимум за две недели его надо взять, иначе будут проблемы. Опасно оставлять Игранда без присмотра на большее время.
— Милорд, вы шутите? Взять этот замок за две недели?!
— Придется постараться. А потому всем офицерам нужно будет подумать, и подумать крепко. Тут просто помахать мечом не получится.
— Заяви кто другой, не поверил бы, но вы… Вы замок возьмете.
Хотелось бы и самому Володе испытывать такой же оптимизм. Одно точно — подумать придется очень крепко.
В первые два дня Володя в дела осады практически не влезал. С небольшим отрядом исследовал окрестности, подступы к замку, договаривался со старостами в деревнях, съездил в ближайший город и переговорил с магистратом, отослал гонцов еще в два города. Вместе с Саймоном Органом что-то вычерчивал в шатре, после чего инженер торопился в свой полк. Там постоянно раздавался стук топоров, визг пил, плотники тащили куда-то здоровенные сколоченные щиты. Набранные в помощь армии крестьяне вязали в лесу фашины и валили деревья, на месте распиливая их на доски.
Сначала остальным офицерам было не до удивления — своих дел хватало: обустроить лагерь, позаботиться об укреплениях, чтобы предотвратить вылазки, провести разведку местности, выставить часовых. Но постепенно жизнь вошла практически в привычное русло. Окружили замок насыпью, частоколом, разобрались с лагерем.
В выдавшуюся свободную минутку Танзани разыскал князя. Тот с весьма задумчивым видом сидел на ветке клена и наблюдал за замком. Делал он это явно не с разведывательной целью, поскольку не взял с собой свое средство наблюдения — бинокль, как он его называл.
— Знаете, граф, возможно, я действительно глупый человек, — заговорил князь, даже не повернув головы.
Танзани вздрогнул — а он-то тихо подкрадывался, надеялся удивить.
— Вы глупый? — хмыкнул он. — Интересное наблюдение.
— Просто мы с вами разное под глупостью понимаем. Хорошая погода. Не жарко. Знаете, а у меня на родине в это время уже холодает. Дожди льют почти беспрерывно.
— Холодает? В это время года? А как тогда зимой?
— Зимой? О, зимой чудесно. Выпадает очень много снега, иногда столько, что может и небольшой дом засыпать… но это редкость. А так… Мороз и солнце, день чудесный. Представляете, граф, мороз такой, что небольшие озера до дна промерзают… Снег скрипит под ногами… Летишь с горки на лыжах. В лицо колючий ветер, а у тебя восторг. Восторг полета, этого стремительного набора скорости… Это был последний раз, когда мы выезжали всей семьей на отдых. Папа любил отдыхать именно зимой, обожал кататься на лыжах и нас с сестрой приучал. А мне больше нравилось катиться вот так вот с горы, чтоб дух захватывало.
— Трудно представить. Но мороз, когда озера замерзают… брррр…
— Это вы считаете морозом? — Володя рассмеялся. — Это нормальная погода. Мороз, это когда металл не выдерживает и начинает ломаться. Снег становится рассыпчатым от мороза, лицо горит…
— Ужас. Как вы там живете?
— Да в общем-то неплохо. Привыкли. Зато представляете, что случится с любым вторгнувшимся к нам врагом, который захочет перезимовать?
— Спаси Возвышенные боги! Зачем вообще в такую ледяную пустыню вторгаться?
— Пустыню? Кто говорил о пустынях? Да и не целый же год мороз. Летом тоже чудесно. Жаль, что папа не был любителем рыбалки, а мне нравилось.
— А при чем тут ваша глупость?
— Да вот сижу и не понимаю… Скажите… Неужели власть или положение в обществе действительно стоят вот таких вот моментов счастья? Зачем разрушать то, что имеешь, ради стремления к тому, что тебе, может, и не нужно? Я понимаю, что в устах какого-нибудь крестьянина или нищего это прозвучало бы как оправдание собственной неудачливости, но вот я вроде бы достиг неплохих высот. Стал герцогом не самого бедного герцогства в королевстве, и не понимаю этого.
— Если не хотели такого положения, зачем согласились?
— Не от скуки, точно. Знаете, меня совершенно удовлетворил бы домик где-нибудь в стороне. Чтоб и от людей вроде бы недалеко, и чтоб ко мне поменьше заглядывали. Но я сейчас сражаюсь, чтобы сохранить то, что имею, и не гонюсь ни за чем другим. Ульмар Тиндон имел все, но погнался за короной. Ради чего сражается граф Иртинский? У него тоже есть семья — как я слышал, они с женой неплохо ладят, — дети, вот этот замок. Радуйся, наслаждайся. Но нет. Так ради чего он сражается? Клятва верности уже не действует — старый герцог в плену, ему вынесен приговор королевским судом, он официально отстранен. Граф знает, что шансы у него малы, знает, что проигрыш для него означает потерю всего. И не только для него, но и для всей его семьи. Так ради чего он воюет? — Володя снова вздохнул. — Наверное, я, и правда глуп, если не понимаю таких вещей.