– Хорошо, мороз не сильный, – сказал один рабочий. Бригадир спросил:
– Антуан, ты раньше работал на бетоне?
– Нет, – ответил Поль. – Я работал кровельщиком. – После еды Поль подошел к телефону-автомату в углу кафе, позвонил домой. Трубку взяла Марго. Когда Поль сообщил, что он сегодня нанялся работать бетонщиком, Марго спросила:
– Как это?
– Надо знать все стороны цивилизованной жизни, – пояснил Поль.
– Мы же сегодня едем на бал.
– Мы работаем до темноты. Так что я успею.
– А где это? – спросила Марго.
– На эспланаде у Риволи.
– Прямо на улице?
– Да. – Когда Поль подошел к своему столику, молодой рабочий спросил с улыбкой:
– Девочке звонил?
– Ага.
– Договорился?
– Да. – Другой рабочий спросил:
– Она официантка? – Поль сперва не понял, но тут же сообразил, что на их социальном уровне далеко не у всех девушек есть телефоны. Официантка по их понятиям это девушка высокого класса. И он ответил:
– Да. Она работает официанткой в кафе на Сан-Мишель. – Рабочий сказал:
– Молодые официантки строят из себя целок, а на деле – такие же бляди. – Молодой рабочий, глядя на Поля с явной завистью, спросил:
– Антуан, а ты где загорел так?
– В Испании. На кровельных работах. – Ту они увидели в окно, как подъехал мотор, и торопливо вышли из кафе. Поль уже знал, что бетон в грузовике ворованый. Шофер возит бетон на большую стройку и после разгрузки оставляет на дне кузова немного бетона на одну тачку. Работу надо было закончить сегодня. Хозяин кафе, для которого они делали новый тротуар, хотел открыть свое кафе после ремонта в первый день нового года. Это считалось хорошей приметой. Работа продолжалась до сумерек. По окончанию работы они вбили в землю деревянные колышки и натянули веревки по периметру нового тротуара. Пошел мелкий снег.
– Успели до снега, – сказал бригадир.
Когда Поль шел по эспланаде к Риволи, он вдруг увидел Марго. Она стояла на остановке автобуса и притворялась, что ждет автобус. Она была в манто и меховой шапке по фасону похожей на военную пилотку. Это ей шло. Поль остановился перед ней. Оба улыбались.
– Ты зачем пришла?
– Посмотреть, как ты работаешь. Было интересно. А ты весь в цементе. Даже лицо, – и она провела рукой в перчатке по его щеке.
– Это красиво?
– Красиво. – Они оба продолжали улыбаться. Домой они шли быстрым шагом, и Марго по установившейся между ними привычке обеими руками держала его за локоть. Это было приятно. Поль чувствовал усталость в руках, плечах и пояснице: работать пришлось много в наклонку. Но это была приятная усталость. А вот рабочим приходилось так работать каждый день, и навряд ли усталость была им приятной. Дома, пройдя в гостиную, Поль положил на стол десять франков, которые ему выдал бригадир из расчета два с половиной франка в час.
– Это я заработал на бетонных работах, – сказал он маме. Она улыбалась. Она уже обсудила с Марго рабочий эксперимент Поля. Они все понимали. После душа Поль в своем красном халате с золотыми кистями растянулся на кровати, раскинув в стороны руки и ноги. Тяжело дается рабочим их хлеб с колбасой, одежда, жилье. В дверь постучали.
– Айда! – отозвался Поль. Вошла Марго.
– Устал? – спросила она.
– Устал, – ответил он с улыбкой, даже не пошевелившись. Марго присела на край кровати, сказала таинственным голосом:
– А мама начала рисовать. – Поль привстал на локте.
– И что она рисует?
– Наверное, натюрморт. Она взяла из гостиной вазу с цветами и унесла в свою рабочую комнату.
– Я хочу посмотреть, – сказал Поль. Марго мотнула головой.
– Нельзя. Вспугнешь. Она давно не рисовала. – Тронув Поля за плечо, она сказала: – После твоего приезда она очень изменилась.
– А мне показалось, она осталась такой как раньше.
– Вот, наверное, она и стала такой, какой ты ее знал в детстве. – Она снова коснулась плеча Поля, а потом вскочила: – Я же еще не примеряла своего нового платья!
К приходу Анри они все трое были одеты к балу. Поль был в смокинге, мама в узком вечернем платье, в котором была в опере, Марго в лиловом декольтированном платье, расходящемся от талии широкими складками. В машине Поль сидел рядом с Анри, а на заднем сиденьи мама и Марго сидели подальше друг от друга, чтобы не смять платье Марго. Их появление в доме на Ламбаль было оглашено приветственными криками. Это была толпа юношей и девушек в вечерних туалетах, среди которой попадались и люди старшего возраста: кое-кто из профессуры Сорбонны, а некоторые студенты были со своими родителями, как например, сама Адриена. Она была впереди толпы. Мелькнуло лицо Оскара. Не здороваясь, Адриена подхватила Поля под руку, повела в большую гостиную, толпа следовала за ними. В гостиной на передней стене висел громадный как киноафиша фотоснимок – во много раз увеличенная копия снимка из сегодняшей газеты. На снимке были Поль и Феликс Гуин. Президент Франции пожимал Полю руку. Увеличенная фотография была настолько зернистой, что вблизи напоминала вентиляционную решетку. Адриена подвела Поля к снимку, повернула его лицом к толпе, кто-то подал ей микрофон с волочащимся шнуром, и она сказала в микрофон:
– Прошу познакомиться: наш соученик по университету Поль Дожер, близкий друг Феликса Гуина. – Толпа весело заорала. Оркестр из десяти человек, расположенный в остекленной нише, заиграл Марсельезу. Потом Адриена, фамильярно держа Поля под руку, стала представлять ему своих многочисленных знакомых. На Адриене было красное платье с ассиметричным декольте, которое полностью открывало одно ее матово белое плечо, другое плечо было закрыто пышными складками, которые переходили за спиной в короткий шлейф. Перед Полем проходили лица молодых мужчин и девушек, которых ему представляла Адриена, и он уже не запоминал их имен. Когда перед ним появились родители Адриены, он сразу узнал их.
– Мои предки, – сказала Адриена. – Марго вас уже познакомила с ними в каком-то подозрительном ночном заведении. – Мадам Лессар протянула руку. Поль поцеловал ей руку, сказав с улыбкой: – Мадам Лессар. – а потом пожал руку самому Лессару. – И еще Адриена познакомила Поля с его будущим преподавателем английского профессором мистером Кроудом. Поль поискал глазами Марго и увидел ее в проеме внутреннего хола. Она стояла в окружении нескольких молодых мужчин и девушек. Рядом с ней был Оскар. Длинношеий юноша, которого звали Жак, что-то увлеченно рассказывал, чему все посмеивались, а Марго улыбалась своей американской улыбкой. Поль хотел подойти к ним, но тут перед ним появилась мама с двумя мужчинами и представила им Поля. Один из них читал в Сорбонне лекции по истории искусств. Он спросил Поля, не собирается ли он заняться живописью по примеру матери, и Поль почему-то ответил, что собирается. В столовой помимо их большого стола были расставлены несколько раскладных столов, так что официанты, обслуживающие гостей, с трудом пробирались между столами, держа над головой подносы. Гостей было более пятидесяти. Потушили верхнюю люстру. Горели только свечи на столах. Включили динамик радиотрансляции. Друг Поля Дожера президент Французской республики Феликс Гуин уже заканчивал по радио свою новогоднюю речь, и когда он поздравил французских граждан с новым тысяча девятьсот сорок седьмым годом новой эры, грянули выстрелы бутылочных пробок, и официанты стали разливать шампанское по бокалам. Мама сидела рядом с Полем, по другую руку от нее сидела Марго, а рядом с ней, конечно, уселся Оскар. Рядом с Полем оказалась подруга Адриены и Марго, подвижная шатенка Адель. Поль только пригубил горького шампанского. Адель спросила: