– Как тебя зовут?
– Пао-Бэй, – ответила она.
Улыбка ее была широкой и заразительной. Кто-то поддал мяч в ее сторону. Она хотела отбросить его в сторону Пал-Пола, но он стоял слишком близко. Мяч пролетел над его головой. Пал-Пол прыгнул назад, но потерял равновесие и упал спиной на воду. Когда он вскочил на ноги, Пао-Бэй уже бросилась в сторону за мячом, упавшим на воду. Подвижная игра, наконец, утомила людей. Один за другим они стали выходить из воды. И теперь мячем завладели дети во главе с Тав-Чевом. Выходя на берег, Пал-Пол опять встретился взглядом с узкоглазой девушкой. Она опять улыбнулась, он тоже. Он запомнил ее имя: Пао-Бэй. Рядом с ней была другая девушка и еще один молодой мужчина. Все трое были из Береговой деревни. Когда Пал-Пол подошел к Соу-Най, она тихо сазала:
– Я хочу домой.
Выражение лица ее было надменным и брезгливым, как и всегда, когда ее тошнило от беременности. Пал-Пол отбежал к воде, подозвал Тав-Чева, дал ему указание не заходить во время игры за прибойные волны, упорно глядя ему в глаза. Он знал, что указания, сопровождаемые упорным взглядом, как правило, исполнялись мальчиком. Идя к дому, Пал-Пол придерживал Соу-Най за талию. Ее, наверное, сильно тошнило, однако она не забывала о достоинстве королевской дочери и своем отличительном наряде, сохраняя надменную осанку и поправляя иногда складки живописной драпировки. Дома Ниуфат уже приготовила еду: жареную форель, кашу хлебного дерева, фрукты. Соу-Най съела только несколько крохотных кислых желтых слив. Она сказала:
– Твоя мать привезла хорошие подарки. Почему ты не привез что-нибудь для себя?
Пал-Пол стал объяснять, что если у кого-то что-то есть, а у других нет, другие начинают завидовать, а это портит отношения между людьми. В других королевствах некоторые люди накапливают много такого, чего нет у других, и от этого бывают большие ссоры и даже войны между королевствами. Чем дальше объяснял Пал-Пол разность между богатыми и бедными, тем больше возникало вопросов. Когда возник вопрос, почему белые люди получают еду и одежду в обмен на цветные кусочки бумаги, объяснения зашли в окончательный тупик. А Соу-Най спросила:
– Тебе нравится Пао-Бэй?
Пал-Пол имел хороший опыт отвечать на подобные вопросы, и он ответил:
– Нравится, – и без паузы добавил: – Мне многие нравятся.
– Я видела: ты с ней заговаривал.
– Я спросил, как ее звать. Ты же знаешь ее имя, а я еще не знал.
– Она красива, только у нее слишком короткие ноги.
– Короткие, – согласился Пал-Пол.
– И глаза у нее маленькие.
– Маленькие, – опять согласился Пал-Пол и добавил: – А когда смеется, глаз вообще не видно.
Соу-Най, очевидно, думала, что бы еще такого плохого сказать о Пао-Бэй, а Пал-Пол спокойно смотрел на нее, ожидая следующего вопроса. Наконец, она спросила:
– А ты бы мог ее полюбить?
– Нет, потому что я люблю тебя, а ты самая красивая женщина.
Соу-Най вздохнула, положила руку на его бедро. Снаружи раздалось громкое рыдание. Это был голос Тав-Чева. Пал-Пол вскочил на ноги, выбежал наружу. К дому шел Тав-Чев, высоко подняв голову и громко рыдая, забыв о достоинстве будущего короля. В руках его был спущенный мятый трехцветный мяч. За Тав-Чевом шли его сверстники и несколько взрослых людей. У них был растерянный вид. Тав-Чев, продолжая рыдать, протянул Пал-Полу мятый мяч. Оказывается, дети, играя мячем в бухте, отбросили его к отвесному уступу. Мяч, пдбрасываемый волнами, наткнулся на острый край скалы, а Тав-Чев вместе с другим мальчиком, преследуя мяч, навалились на него, и он лопнул. Все это рассказал Чеп-Тов, потому что Тав-Чев не в силах был говорить. Пал-Пол осмотрел мяч, на котором не оказалось ни трещин, ни разрывов. Значит дырка была маленькой.
– Надо его починить, – сказал Пал-Пол.
И Тав-Чев перестал рыдать. Он верил в могущество отца. В чемодане Тав-Чева было много резиновых цветных надувных шариков, которыми Тав-Чев не умел еще пользоваться. Куском резины можно было заклеить дырку на мяче с помощью смолы, которой Пал-Пол обмазывал лыковые ведра. Теперь, в конце периода засухи, смола ушла внутрь стволов остролистных деревьев, и добыть ее острым камнем было невозможно. В рюкзаке Пал-Пола был нож, а рюкзак до сих пор находился в доме короля Намикио. Соу-Най обрадовалась поводу пойти в дом короля: она могла продемонстрировать всей деревне свои туфли. Так они и отправились к королевскому дому: Соу-Най уже в другой диадеме, задрапированная уже в другую полосу цветастого шелка, в бальных туфлях на высоком каблуке, Тав-Чев в матросском костюме и в матросской бескозырке и Пал-Пол – попрежнему голый, даже без головного убора, зато с парижской стрижкой. Они шли медленно, поскольку Соу-Най, старалась сохранить королевское величие и легкость походки на непривычных высоких каблуках. Вокруг них следовала толпа односельчан, центром внимания которых были, конечно, бальные туфли. Король сидел перед своим домом в окружении уважаемых людей деревни и выглядел непривычно бодрым: таблетки тагомета явно помогали. Он остался весьма доволен видом своей дочери и даже присел, потрогав ее туфли. Рюкзак оказался на месте, в углу королевского дома, нож тоже. При пистолете была кожаная кобура с ремнем. Пистолет Пал-Пол оставил в рюкзаке, пусть хранится в доме короля, а в кобуре удобно было держать нож. Пал-Полу пришлось показать действие ножа, надрезав несколько зарубок на бамбуковых стойках дома.
– Железо, – пояснил Пал-Пол, тронув пальцем лезвие.
Люди Хатуту уже со вчерашнего дня знали, что такое железо: в железном ящике в доме короля хранились бумаги, подписанные белыми людьми и заверенные крестиками уважаемых жителей Хатуту. Когда они, возвращаясь домой, пересекали площадь, Пал-Пол опять увидел группу людей из Береговой деревни, среди которых была Пао-Бэй. Она действительно была слегка коротконога, но это ее нисколько не портило, наоборот, ее маленькие подвижные ноги так легко ступали, что казалось при ходьбе ее тело плыло по воздуху. Пал-Пол опять встретился с ней взглядом, и они издали улыбнулись друг другу. Не заходя домой, Пал-Пол и Тав-Чев дошли до рощи и набрали смолы в маленькое корытце, которое Пал-Пол вырезал из коры. Нож – великое изобретение цивилизации. Тав-Чев при этом вертелся под ногами и тоже хотел что-нибудь вырезать ножом, так что пришлось его крепко шлепнуть по заду, чтобы объяснить: игра с ножом опасна. Дома они захватили надувной шарик и спущенный мяч и снова отправились на берег. Еще в детстве Пал-Пол видел, как чинят велосипедные камеры: погружают надутую камеру в воду, чтобы определить место разрыва. На берегу кроме детей собралось и несколько взрослых людей, никогда раньше не видевших, как чинят надувные мячи. Пал-Пол зашел за высокие камни, где волны были ниже, опустил мяч в воду, стал надувать. Тав-Чев держал мяч, чтобы он не всплывал. Вскоре по струйкам всплывающих пузырьков они обнаружили места дырок. Их было две, и они были рядом. Пал-Пол отметил соком ягод колючего кустарника места надрывов и положил мяч сохнуть на плоский камень. Пока они купались, мяч высох. Пал-Пол вырезал ножом кружочки из надувного шарика и наклеил их смолой на поврежденные места. В таком виде они принесли мяч домой и положили сохнуть в дальний угол. Затем Пал-Пол стал надувать цветные шарики, от чего Тав-Чев пришел в дикий восторг. И тут Пал-Пол объявил Тав-Чеву и Соу-Най, что сегодня после полуночи наступит его день рождения, в который ему исполнится двадцать четыре года. Соу-Най была поражена этим сообщением не меньше Тав-Чева. Она не имела представления о календарях. Если жители Хатуту считали свои годы по сезонам засух и дождей, а иногда и с точностью до месяца по лунам, то определение суточных дат было для них загадкой. Еще зимой мама планировала празднование дня рождения Поля в доме на Ламбаль с оркестром на остекленной террасе и с фейерверком в саду. И теперь Пал-Пол объявил, что ночью на берегу состоится фейерверк. Тав-Чев тут же побежал сообщать новость всем знакомым и мало знакомым. Что такое фейерверк он знал только по рассказам Пал-Пола, и теперь рассказывал всем, что ночью на берегу будут летающие костры и лопающийся огонь. Ниуфат тут же разожгла очаг перед домом и стала печь сладкие пасленовые клубни и жарить рыбу. Еще задолго до захода солнца люди стали собираться к дому Пал-Пола. Соу-Най развесила на ограде их двора цветные надутые шарики, которые приводили в восторг собирающихся гостей. Здесь были люди изо всех четырех деревень. Многие принесли с собой угощения и тыквяные бутыли с напитками из хмельных трав, меда и кислого винограда. Дети расстелили банановые листья от дома Пал-Пола до самой площади. Когда пришел король Намикио со своими женами и уселся на новой циновке, разостланной для него, начался пир. Появились свернутые в трубки табачные листья, и мужчины стали по очереди делать затяжки. Впервые за четыре месяца Пал-Пол затягивался мягким, ароматным дымом, от которого не щипало глотку. Впервые Пал-Пол видел короля, который ел то, что и другие, не думая о своем больном желудке. Пал-Пол через головы пирующих разглядел Пао-Бэй. Поймав на себе его взгляд, она улыбнулась, и он ответил ей улыбкой, но не решился подойти к ней, поскольку рядом с ним сидела беременная раздражительная Соу-Най. Когда совсем стемнело, Пал-Пол прошел в дом, вынес чемодан Тав-Чева, в котором теперь были только фейерверки и бенгальские огни. Все направились к берегу, где были разожжены два костра. Тав-Чев с Чеп-Товом под присмотром Пал-Пола воткнули в песок ряд палочек с тонкими цилиндрами ракет на концах. Палочки должны были быть наклонены в сторону океана. Распорядитель Кай-Той предложил королю и старейшинам занять место у ракет. Что такое независимость объяснить было трудно, и Пал-Пол, стоя перед костром, объявил, что вчера были подписаны бумаги, в которых говорилось, что все королевства, которые только существуют, знают теперь о существовании королевства Хатуту, и в честь этого теперь будет фейерверк-салют, а что это такое, сейчас все увидят. И по сигналу Пал-Пола король и старейшины поднесли горящие головни к ракетам. Со свистом взвились в ночное небо разноцветные ракеты, описывая искрящиеся дуги, и, рассыпаясь в искры, стали падать в океан, отражающий их свет. Толпа дикарей оглушительно завыла. Это был восторг, смешанный со страхом. Когда голоса несколько утихли, Пал-Пол объявил о своем дне рождения, о котором уже все знали. И уже сам Пал-Пол поджег большую цилиндрическую ракету. Она взвилась, почти не давая искр, и когда достигла вершины траектории, громко выстрелила, рассыпавшись ярким каскадом искр. Последовал очередной восторженный вой. Затем Пал-Пол предоставил Тав-Чеву поджечь огненную шутиху, – красный огненный ком долго горел, подскакивая на песке и разбрасывая фонтаны искр. Дикари с воем прыгали и плясали вокруг огненного фонтана. Когда угасли последние искры, Пал-Пол стал раздавать людям бенгальские огни. Он показал, как их зажигать – с самого конца на горящих углях. Как ни странно, более других веселился могучий Тибу-Тов. Он прыгал, вертелся волчком, размахивая своим бенгальским огнем, разбрасывая вокруг себя искры, и на его блестящих от пота бицепсах мелькали отсветы огня. В толпе пляшущих людей Пал-Пол то и дело ловил взгляд Пао-Бэй. Ее широкая улыбка сверкала в свете бенгальских огней. Когда погас последний огонь, сразу по контрасту стало очень темно. В угасающем свете костров колебались пласты прозрачного дыма, разгоняемого морским ветром. Пал-Пол заспешил в сторону высоких камней, где он видел людей из Береговой деревни. В темноте коричневые люди казлись черными, сливаясь в неясные силуэты. У высоких камней уже никого не было. Пал-Пол повернул назад, побежал вдоль прибойной волны. Некоторые люди купались у самого берега. Ночью заходить далеко в окен было опасно. Пал-Пол подошел к группе людей, в темноте не узнавая их.