Так что Квинт и Урс невероятно обрадовались, когда их на трое суток назначили часовыми возле палатки трибунов легиона. Такой приказ получили две контубернии – их и Мацерио. Остальные солдаты – тринадцать молодых парней с ферм на юге Рима – не скрывали ликования, что получили передышку.
– Охранять намного лучше, чем тренироваться. Или приводить в порядок дороги, как это делают другие солдаты нашей манипулы, – с довольным видом сказал Урс.
Квинт пробормотал в ответ нечто одобрительное. Шел второй день караула, и солнце снова сияло на бледно-голубом небе. Было не слишком тепло, но, пока Квинт мог расхаживать туда и обратно, он не мерз. Мацерио и его товарищи находились с задней стороны шатра, и юноша мог о нем не тревожиться. После долгих недель суровых тренировок любое занятие казалось ему лучше, чем слушать проклятия Коракса, который без колебаний опускал свою трость на спины тех, кто сбивался с шага или нарушал приказы. И ему не приходилось выслушивать злобные насмешки гастатов, друзей Мацерио. Квинт начал жалеть, что не позаботился подружиться с новыми бойцами, когда его перевели в другую манипулу. А его враг не стал терять времени и сразу постарался снискать расположение тех, кто уже давно здесь служил. До сих пор это не имело последствий, но полдюжины гастатов невзлюбили Квинта только из-за злобных насмешек Мацерио.
«Есть и другие преимущества в караульной службе, – размышлял Квинт. – Старшие офицеры приходят и уходят прямо у нас на глазах». Они даже видели Гнея Сервилия Гемина, уцелевшего консула, и его коллегу, Марка Атилия Регула, который занял место Фламиния. Они командовали армией с тех пор, как диктатор Фабий и Руф, магистр конницы, покинули свои должности в конце прошлого года. Вчера вечером, когда спустились сумерки, оба консула проехали мимо. Как всегда, их сопровождал большой отряд лучшей объединенной кавалерии и пехоты. Квинт искал Гая, но не сумел его найти.
– Как ты думаешь, кто заменит консулов в марте?
Урс посмотрел на него так, словно Квинт сошел с ума.
– Проклятье… Откуда мне знать? И кого это волнует? Они ничем не отличаются друг от друга. – Товарищ понизил голос: – Заносчивые задницы, которые думают, что они лучше нас.
Квинт рассмеялся. Когда-то и его можно было отнести к этой категории. Жизнь рядового пехотинца на многое открыла ему глаза и помогла разобраться в происходящем. Такие люди, как Урс и Рутил, воспринимали его таким, какой он есть на самом деле, и он сам научился поступать так же.
– Фабий был хорошим консулом.
– Да, пожалуй, он понапрасну не разбрасывался нашими жизнями, – признал Урс. – И все же он смотрел свысока на таких, как мы.
– Конечно, – послышался знакомый насмешливый голос. – Они все одинаковы, эти проклятые сенаторы и кавалеристы.
– Что ты здесь делаешь? – резко спросил Квинт, ощетинившийся при упоминании кавалеристов, к которым прежде принадлежал. – Ты должен находиться по другую сторону шатра.
Мацерио равнодушно покачал головой.
– Коракса и его помощника здесь нет. Новые парни справятся без меня. А я пока составлю вам компанию.
– Проваливай, – резко сказал Квинт.
– Какое чудесное приветствие, – сказал Мацерио, обращаясь к Урсу, который пожал плечами.
Квинт в очередной раз спросил себя – быть может, ему следовало довериться Урсу и рассказать, что он знает, кто виновен в смерти Рутила? Но он упустил свой шанс. Мацерио постарался подружиться с Урсом, делился с ним вином, искал его компании, обращался как со старейшим другом. Урс, польщенный таким вниманием, стал хорошо относиться к врагу Квинта, что заставило юношу чувствовать себя чужаком.
Квинт опасался, что лишится дружбы с Урсом, если обвинит Мацерио в убийстве Рутила. А этого он не мог допустить. Невысокий солдат с оттопыренными ушами остался его единственным другом. У Квинта сохранились хорошие отношения с Севером, но они были совсем не такими, как с Рутилом или даже Большим Теннером. Боги, как ему не хватало старых друзей – Калатина и Гая! Но Калатин погиб, Рутил и Большой Теннер тоже. И у Квинта не было возможности связаться с отцом, ведь это положило бы конец его службе в пехоте. И юноша ожесточил свое сердце. Он гордился тем, что стал гастатом, и не собирался терять эту привилегию.
Мацерио заговорил с Урсом, и Квинт постарался не выказывать своего неудовольствия. Чем раньше у него появится возможность вонзить клинок под ребра врага, тем лучше.
Стук копыт заставил его отвлечься от этих мыслей. Он увидел, как небольшой конный отряд подъехал к шатру трибунов, и испытал настоящее потрясение, узнав Калатина. Его друг стал заметно старше и похудел, на лице его появились первые морщины, но он остался таким же крепким парнем, каким Квинт его помнил со времен сражения у Требии. Квинт повернул голову, чтобы Калатин не увидел его лицо. Он понимал, что ни при каких обстоятельствах Мацерио не должен узнать, что они знакомы. Один из всадников соскочил с лошади и подошел к часовым. Квинт отсалютовал. Его товарищи сделали то же самое. Он посмотрел на мужчину, ровесника отца, и с облегчением понял, что не знает его.
– Чем я могу тебе помочь?
– Трибун здесь?
– Нет, командир. Ты найдешь его в командном пункте.
– Понятно. Благодарю. – И он отвернулся.
– Командир. – Квинт смотрел в землю, надеясь, что Калатин его не видит.
Прошло несколько мгновений; он слышал, как всадник, который с ним разговаривал, вскочил в седло и повторил для своих спутников слова Квинта. Отряд уже готовился ускакать дальше, и Квинт облегченно вздохнул.
– Солдат!
Квинт замер, услышав голос Калатина.
– Солдат! На одно слово.
– Один из них тебя зовет, – сказал Урс.
Юноша сделал вид, что удивлен.
– Лучше подойти и выяснить, что ему нужно, – посоветовал Урс.
– Не теряй времени, – презрительно проворчал Мацерио. – Или нам придется из-за тебя что-то делать.
Квинт бросил на врага угрюмый взгляд и пошел к Калатину, чувствуя, как колотится в груди сердце. Он с радостью отметил, что остальные всадники ускакали.
– Ты меня звал, командир? – громко спросил он.
Калатин сделал вид, что понижает голос, словно он собрался задать неприличный вопрос:
– Где здесь можно найти вина?
Краем глаза Квинт заметил, что Урс и Мацерио обменялись многозначительными улыбками. «Умный ход», – подумал юноша.
– Ну, командир, – начал он, подходя поближе к лошади Калатина, – тебе нужно поговорить с…
– Привет, Квинт! – прошептал Калатин, безуспешно пытаясь сдержать улыбку. – Я молился за то, чтобы ты уцелел.
– Боги, как я рад тебя видеть! – Квинт, сам того не желая, тоже улыбнулся в ответ. Он был рад, что его руки заняты копьем и щитом, в противном случае он бы обнял друга. – Как тебе удалось пережить засаду во время Тразименского сражения?