Друзья, затаив дыхание, смотрели, как лошади приближавшихся парфян неспешно шли по сыпучему песку.
Место, где находился Красс, можно было безошибочно определить по скоплению штандартов и офицеров в красных плащах. Не доехав туда сотни шагов, конники остановились и застыли в ожидании.
К изумлению Ромула, командиры римлян никак не отреагировали.
В римской колонне нарастал гнев. Они были донельзя измотаны, сломлены бесконечными переходами по палящей жаре, недостатком воды, неимоверной усталостью и гибелью тысяч товарищей от рук недосягаемого врага. А теперь, когда войску грозило полное истребление, его предводитель, кажется, решил отказаться от переговоров с парфянами. Даже вчерашнее сокрушительное поражение не смогло излечить его от чванства и презрения ко всему миру.
После того как Красс лишился кавалерии, доставкой приказов по армии пришлось заниматься его телохранителям. И через некоторое время двое этих баловней судьбы тяжелой рысью проехали вдоль колонны, обильно потея в своих позолоченных кирасах, надетых поверх кожаных подкольчужников.
— Приготовиться к бою! — то и дело выкрикивал один из них. — Отойти на равнину. Выстроиться сплошным фронтом.
— Проваливай отсюда, сын шлюхи!
— Кто это сказал? — Оба резко остановились и схватились за рукояти мечей.
— Сами отправляйтесь биться с парфянами!
Солдаты гневно зароптали, раздались новые и новые оскорбления. Эти избалованные громилы пока не принимали ровно никакого участия в боях, и потому гнев простых солдат разгорелся с новой силой.
— Где центурион? — крикнул, пытаясь восстановить порядок, старший по званию телохранитель, опцион.
Бассий молча вышел вперед, на его груди выразительно блестели фалерии.
— Никто не смеет противоречить приказам Марка Лициния Красса. Арестуй этих людей!
— Обращаясь ко мне, говори «командир». Я не попусту провел шестнадцать треклятых лет в легионах!
— Командир.
— Иди и сам арестовывай их, — повысил голос Бассий и добавил: — Дерьмо.
Легионеры разразились восторженными криками.
— Центурион, ты отказываешься выполнять приказ?
— Почему Красс никого не послал на переговоры? — спросил Бассий, как будто не слыша последних слов гонца.
Одобрительные возгласы стали еще громче.
Телохранители не имели ровно никакого представления о дипломатии.
— Красс не ведет переговоры с дикарями из пустыни. Молниеносным движением Бассий выхватил гладиус и приставил острие к подбородку опциона.
— Передай полководцу: пусть идет и договаривается с парфянами. Сам. — Он полуобернулся к солдатам: — Верно я говорю, парни?
Гомон одобрения расходился по колонне все дальше и дальше, солдаты, в знак поддержки слов центуриона, принялись колотить мечами по щитам. Ромул и Бренн кричали вместе с остальными. Какой смысл умирать посреди месопотамской пустыни, если можно отступить в Сирию и выжить?
Повеял легкий ветерок, и Тарквиний увидел, что на небе появилась цепочка облаков. Окружавшие его солдаты были поглощены стычкой Бассия с телохранителем, и никто не заметил, что этруск нахмурился. Облачков было двенадцать.
Опцион оказался не из трусливых.
— Красс плюет на требования всякого отребья.
— Слушай, жалкий пес, я прошел через десять с лишним войн, — сказал Бассий и слегка надавил острием своего гладиуса, проткнув кожу на подбородке телохранителя. По лезвию сбежала струйка крови.
Опцион вздрогнул, но не попятился.
— Передай Крассу, что лучше бы ему послушаться нашего совета. — Бассий немного помолчал и добавил: — Иначе он кончит точно так же, как и Публий.
Опцион скосил глаза на своего товарища.
Стоявшие вокруг легионеры напряглись. Телохранитель, чуть помедлив, выпустил рукоять меча. Солдаты еще сильнее забарабанили по щитам. Красс наобещал им золотые горы, а на деле они видели только лишения и смерть. Теперь же тысячи парфян стояли наготове, чтобы окончательно уничтожить их всех. Если полководец не начнет переговоры, придется взять дело в свои руки.
— Ты все слышал. — Ветеран ткнул перевязанной левой рукой в направлении центра колонны. — Иди и передай это Крассу.
Телохранители медленно попятились от размахивавших оружием легионеров и поскакали обратно, туда, где оставался Красс. Бассий проводил их взглядом и вернулся в колонну.
— Юпитер! — чуть слышно выдохнул Ромул. — Ты когда-нибудь видел такое?
Бренн покачал головой:
— Если уж Бассий взбунтовался, значит, дела хуже некуда.
— В свое время Красс подверг децимации [22] отряд, который побежал от Спартака, — сказал Тарквиний. — Интересно было бы посмотреть, как он поступит на этот раз.
— Пойдет на переговоры, — спокойно ответил Бренн. — Если этот болван и дальше будет упираться, поднимется вся армия.
Галл не ошибся. Красс в конце концов осознал, что его солдаты уже настрадались вдоволь. Шум, поднятый ими, вполне выдавал степень их гнева. Поэтому довольно скоро от центра колонны отделилась небольшая группа верховых. Красс и его легаты ехали, понурившись, вслед за смуглым Андромахом. Плюмажи из конского волоса на шлемах легатов и то поникли. Жаркое солнце озаряло с вышины развертывавшуюся в наступившей тишине драматическую сцену. Лучники, оставшиеся на гребне бархана, неподвижно сидели в седлах. Смотрели. Ждали. И были готовы в любое мгновение напасть.
Какое-то время обе группы вели разговор, до находившихся в отдалении войск не долетало ни звука. Андромах переводил, Красс и легаты выслушивали условия, выдвинутые Суреной.
Ромул до боли стиснул зубы.
— Остается надеяться, что этот дурак вымолит для нас безопасное возвращение. Иначе мы все достанемся в пищу стервятникам.
— Они наверняка потребуют гарантий того, что он вновь не нападет на них, — сказал Тарквиний.
— И что же это могут быть за гарантии? — спросил Ромул.
— Заложники, что же еще. — Бренн сплюнул на горячий песок.
У юноши от тревоги защемило под ложечкой. Неужели предположение Тарквиния окажется верным? Впрочем, углубиться в раздумья Ромулу не удалось.
На склоне бархана внезапно разыгралась ужасная, несмотря на крайнюю непродолжительность, сцена. Андромах и парфяне извлекли припрятанное оружие и сразу убили троих легатов. Солдаты, бессильные что-либо предпринять, увидели, что Красса ударили по голове и он свалился с лошади. Тут же двое парфянских воинов соскочили наземь, взвалили бесчувственного римского военачальника на коня поперек седла и, предоставив своим товарищам расправляться с остальными римскими командирами, галопом помчали пленника прочь.