Бренн рассмеялся:
— Боги все еще благоволят мне.
Она затрепетала длинными ресницами.
— А кто этот красавец с тобой? — Ромул, сообразив, что разглядывает грудь Юлии, поспешно упер взгляд в пол.
— Это Ромул.
Юлия заулыбалась еще шире.
— Тот самый, о котором ты мне говорил?
Бренн кивнул и потрепал юношу по плечу.
— Добрый мой друг. Со временем он тоже станет славным бойцом. — И он хлопнул Ромула по спине, чуть не повалив его на пол.
— Рада познакомиться с тобой. Все друзья Бренна — мои друзья.
Ромул густо покраснел и почувствовал, что у него вдруг отнялся язык. Помимо Астории, чуть не все женщины, которых ему доводилось видеть после того, как он попал в лудус, были проститутками.
— Что, так и будешь нас тут держать? — осведомился Бренн, почувствовав состояние друга. — У нас во рту совсем пересохло.
— Сейчас-сейчас. — Юлия поспешно подала им две деревянные чаши. А потом с комическим поклоном поставила небольшую амфору:
— Фалернское! Берегла специально для тебя.
— Клянусь Беленусом! — Бренн чуть не светился от удовольствия. — Дева, ты чудо. — Он кинул на стойку аурей. — Скажешь, когда нужно будет заплатить еще. И возьми себе хоть десяток сестерциев.
— Да благословят тебя боги. — Золотой молниеносно исчез, Ромул и моргнуть не успел. — Когда захотите еще, позовите меня. — Девушка, пригнувшись, проскочила в невысокую дверь кладовой и исчезла.
— Какая красивая! — У Ромула кровь прихлынула к чреслам, он тщетно напрягал мозг, пытаясь найти какие-нибудь умные слова, чтобы произнести их, когда Юлия появится вновь.
— Даже и не думай. — Бренн с характерным звуком вырвал залитую воском затычку и от души налил в обе чаши. — Она принадлежит хозяину. А тот специально доплачивает Макро за то, чтобы к ней никто не прикасался.
— А кто же тут хозяин?
— Публий, сын Марка Лициния Красса. Богатейшего из всех римлян. С этим лучше не связываться.
Ромул навострил уши.
— Красса? — Воспоминание о прошлой жизни оказалось неожиданно острым. Жизнь в лудус не оставляла времени на раздумия о былом. — Я был у него в доме.
— Правда? — Бренн, не скрывая удовольствия, прополоскал рот вином и проглотил. — Когда?
— Гемелл послал меня туда раз. Прямо перед тем как продать.
— Что же ты видел?
— Только передний зал. Такая роскошь — мраморный пол, прекрасные статуи… Только представить себе… И аристократа я там тоже видал — примерно твой ровесник.
— Крассу самое меньшее шестьдесят, — задумчиво произнес Бренн. — Так что видел ты, скорее всего, Публия.
— Привратник сказал мне, что участвовал в восстании рабов.
— Мятежный раб под одной крышей с победителем Спартака? — Галл удивленно вскинул густые брови. — Что-то непохоже.
— Мне показалось, он говорил правду.
— Умелые лжецы всегда кажутся честными.
— Но ведь он знал, с чего все началось, — запротестовал Ромул. — И он так переживал, когда рассказывал. Не мог он лгать.
Бренн явно заинтересовался, и Ромул пересказал ему рассказ Пертинакса. Сам он с каждым словом разгорался все сильнее.
— Действительно, захватывающая история. — Галл поднял чашу в безмолвном тосте. — Но видишь же, как все кончилось. Шесть тысяч распятых на Аппиевой дороге. Этот бедолага прислуживает Крассу. И мы. В Лудус магнус.
— Но ведь так быть не должно! За тобой и Секстом люди пойдут против римлян, — возбужденно говорил Ромул. — У Спартака под конец была восьмидесятитысячная армия. Все бывшие рабы. Должно получиться.
Глаза галла заблестели.
— Мемор настроен против нас, так что жизнь будет меняться только к худшему, — согласился он. — Но мы должны очень хорошо подумать. Поговорим с Секстом, посмотрим, куда ветер дует. И решим, к кому еще обратиться.
— Времени мало, — напомнил Ромул.
— Я знаю, — твердо сказал Бренн и осушил чашу. — Так что нынче будем радоваться.
Ромул радостно кивнул. Было ясно, что дальше уговаривать друга не требуется. Его слова крепко запали Бренну в душу.
Могучий гладиатор настороженно оглядел помещение.
— Ожидаешь заварушки?
— Считай это богатым опытом. — Галл хрустнул костяшками пальцев. — Отсюда хоть раз за ночь, но обязательно кого-нибудь выкидывают.
— Не забывай, никаких драк!
— Знаю я. Но посмотреть-то мы можем.
Ромул, подражая Бренну, неторопливо повернулся к стойке.
Прошло не так уж много времени, и действительно, у стоявшего неподалеку столика, за которым играли в петтею [14] , послышались громкие раздраженные возгласы. Кого-то не устроил ход игры. Резная деревянная доска взлетела в воздух, в разные стороны разлетелись белые и черные камешки. Разговоры сразу стихли. Шестеро легионеров с раскрасневшимися от вина лицами принялись толкать и дергать друг друга через стол. Посыпались оскорбления, кто-то даже успел стукнуть кого-то, прежде чем вмешался Макро.
Вышибала поступил очень просто. Он поднял со скамьи двоих солдат и стукнул их лбами. Потом, отбросив бесчувственные тела, как мешки с зерном, Макро обернулся к их товарищам. Те поспешили сесть, не дожидаясь, пока их постигнет та же участь. Скандал закончился, едва успев начаться, а посетители, как один, вдруг заинтересовались содержимым своих деревянных чаш. Макро погрозил оставшейся четверке кулаком и побрел обратно к двери.
Вскоре таверна гудела как и прежде.
Ромул хихикнул: на него произвели немалое впечатление и действия, прекратившие драку, и тот эффект, который они оказали на всех собравшихся пьяниц. Он уже выпил три чаши, и доброе фалернское вино обрело для него вкус нектара. Он был изрядно удивлен, что Бренн перехватил его руку, когда он вновь потянулся к амфоре.
— Хватит.
— Почему? — строптиво осведомился Ромул.
— Ты пьян. А ведь мы договорились избегать неприятностей.
— Я знаю свою меру. — Ромул совершенно не чувствовал, что язык у него заплетается.
— Правда? — ехидно осведомился галл. — Когда это ты научился?
На этот укор ответить было нечего, и Ромул обиженно замолчал.
Гладиаторам выдавали только по несколько глотков вина к еде, к тому же оно, по обычаю римлян, было сильно разбавлено водой. Бренн привык к хмельному и мог выпить много, а вот Ромулу вино ударило в голову.