– Я и так в это не слишком-то верил.
Он перевернул бургеры, достал горсть луковых колец из холодильника, положил их на гриль и помешал лопаткой.
– Я думаю, что видел вампира на прошлой неделе.
Роберт пытался заглянуть в окошко, чтобы понять, не разыгрывает ли его Бьюфорд, но все, что он смог разглядеть через мутное стекло, так это белый фартук повара, а над ним – его чисто выбритый подбородок.
– Я не был уверен, стоит ли мне рассказывать об этом, но дал себе слово, что если вы заедете, то я расскажу. – Он ткнул лопаткой в сторону Рича. – Я не хочу, чтобы хоть что-то из этого появилось в газете, вы поняли?
– Ни строчки, – согласился Рич.
– Я не говорил об этом своей жене. Не хотел напугать ее.
– А что произошло?
– Я задержался здесь допоздна, один, и вдруг… у меня возникло какое-то странное ощущение. Я не могу его описать, но было похоже, что кто-то здесь есть, наблюдает за мной и ждет, когда я выйду. Я сильно испугался. Когда я наконец вышел и пошел к своей машине… я думаю, что видел что-то краешком глаза. Какая-то белая форма. Большая. Она колебалась в воздухе. Потом пропала. Я не остановился, чтобы ее разглядеть. Я только запрыгнул в машину и дал газу.
– Оно исчезло?
– Оно исчезло в овраге, – сказал Бьюфорд. – Оно спустилось в овраг.
– Овраг, – сказал Рич. – Оно возвращается в овраг.
Роберт покачал головой.
– Мы его обыскали. Не нашли ничего, кроме мертвых жуков и животных. Никаких следов. Ничего.
– Как далеко вы по нему прошли?
– Пять миль. Чертов овраг тянется до самого Скалистого ущелья.
– Может быть, он использует сухие русла ручьев, канавы и овраги в качестве дорог или туннелей, чтобы добираться по ним туда, куда ему нужно. В пустыне их целая сеть.
– Звучит обнадеживающе, – сказал Роберт и вздохнул. – Мы снова проверим овраг. Другого следа у меня нет.
– Ты можешь устроить там засаду, оцепить место и ждать, пока он не вернется.
– Оцепить и ждать, – повторил Рич с кислой улыбкой.
– Понял. – Роберт повернулся к своему брату. – Может быть, мне стоит поговорить об этом с Росситером. Пора этим ребятам привлечь свои ресурсы.
– Да. Я уверен, он выделит агентов ФБР, которые будут сидеть тут день и ночь, поджидая, пока вампир появится у ларька, где продают гамбургеры.
– Нам нужно что-то делать. У тебя есть какие-то идеи?
Рич отрицательно покачал головой.
– И у меня нет.
Синяя «Шевроле Импала» остановилась на парковке у ларька. Солнце блеснуло на серебряном распятии, висевшем на зеркале заднего вида.
Бьюфорд открыл окошко для выдачи заказов и просунул через него поднос.
– Ваш обед готов.
Уиллер проснулся утомленным. Он не видел Иисуса уже больше двух недель и от напряжения стал нервным и раздражительным. Он знал, что выполняет поручение Господа, но не был достаточно уверен в праведности своих мыслей и действий, в том, достоин ли он принимать решения без одобрения Иисуса. Что если он делает что-то неверно? Что если Иисус хотел на своем доме крышу из черепицы, а не из гонта? Что если Иисусу не понравится сухая штукатурка и теплоизоляция из строительной пены?
Нужно было столько всего учесть.
Пастор встал с постели, быстро принял душ и оделся. Труп кота, которого вчера убил Коуви, все еще лежал, свернутый клубком в глубокой сковороде, стоявшей на кухонной стойке; его раздавленные, вытекшие глаза глядели в пустоту. Уиллер осторожно потрогал пальцем вытекшую из животного свернувшуюся кровь. Она оказалась липкой, ни холодной, ни теплой; у нее была консистенция конфеты-тянучки.
Уиллера затошнило, но он подавил рвоту и вставил два куска хлеба в тостер. Затем налил себе апельсинового сока и достал ложку и нож из посудного ящика. Когда тосты были готовы, пастор положил ложку крови на хлеб и размазал ее ножом. Она намазывалась почти так же хорошо, как желе.
Как всегда, когда пастор чувствовал вкус крови, ему пришлось подавлять тошноту, но он заставил себя жевать, приказав непокорным вкусовым рецепторам игнорировать получаемую ими информацию, и попытался сосредоточиться на этом сильном и необычном вкусе.
Он сумел съесть оба тоста, не выплюнув ни единого кусочка.
После завтрака Уиллер поехал в церковь. Пять мужчин из утренней смены были наверху новой пристройки. Они монтировали каркас второго этажа, и еще до того, как повернуть за угол на улицу Эрроу, пастор увидел черные балки, смонтированные вчера, которые гордо торчали в сторону соседних зданий квартала.
Уиллер припарковался с южной стороны первоначальной церкви и вышел из машины, помахав рабочим, которые в ответ помахали ему.
Церковь Живого Христа уже обретала свою форму. Контуры вызывающей трепет структуры, вложенной в его разум Иисусом и обретшей материальную форму в набросках Коуви, уже проглядывали в возводимом здании. Основные очертания законченной церкви были уже видны в существующей сегодня конструкции. Если работа продолжится такими же темпами день и ночь, и ей ничто не помешает, если будут прибывать новые волонтеры, вполне вероятно, что церковь будет готова через две недели.
Ко времени Второго Пришествия.
Уиллер посмотрел на здание. Черный цвет церкви подошел. Он придал первоначальному зданию и пристройкам радующее глаз единообразие.
Пастор снова помахал рабочим, поднялся по ступеням, отпер дверь и вошел внутрь.
Интерьер церкви полностью трансформировался.
Уиллер постоял минутку в вестибюле, пока за ним медленно и бесшумно закрывалась дверь.
Длинных скамей больше не было. Они были разобраны, а дерево от них использовано, чтобы закрыть все окна и сделать грубые мостки над тремя большими ямами, занимавшими теперь бо́льшую часть пространства церкви. Крест все еще висел на стене за алтарем нетронутый, но на самом алтаре теперь находились мумифицированные останки трех мужчин в полулежащем положении и женщины, державшей в руках поднос, на котором находилась высушенная голова ребенка.
Женщина, очевидно, была Саломеей, державшей голову Иоанна Предтечи. Прекрасная композиция.
Уиллер сделал осторожный шаг вперед, но из темноты ближайшей ямы послышался шум ветра и звук воды. Сильный сноп света ударил из разверстой ямы, и вместе с ним вознесся Господь Иисус Христос.
Уиллер невольно сделал шаг назад. Иисус воспарил из глубин, улыбаясь. Его глаза были широко открыты, брови приподняты, а зубы красны от крови; промежутки между зубами были темными и необычно четко очерченными. Его борода была грязной, испачканной чем-то коричневым и красным, а руки Его держали тушу козла.
– Истину, истину говорю я тебе, если ты не ешь плоть и не пьешь кровь – нет жизни в тебе. – Иисус рассмеялся, Он почти что хихикал. – Но тот, кто ест плоть и пьет кровь, обретет вечную жизнь, и я воскрешу его из мертвых в Судный день. Потому что плоть – это истинная пища, а кровь – истинный напиток.