– Оттого-то я и не понимаю, что она говорит! – воскликнул Франсуа.

– Конечно! Но это еще не все. Двое ее товарищей, Али и Бенито, также очень образованны. Бенито – отличный карманник: он умеет вытащить часы с цепочкой и платок из кармана с необычайной ловкостью. Что касается Али, то он обеспечил бы состояние балаганщику. Во время долгого плавания, при спокойном море, на судне дел не так уж много. На досуге я и выдрессировал собаку. Сейчас я покажу вам образец их искусства.

– Али, сюда! Делаем большую пирамиду! Бенито и мисс Бетси, слушать команду! Раз, два, три! Начали!

Собака встала на задние лапы, Бенито вскочил к ней на плечи, а попугай уселся на голову обезьяны. Упражнение было исполнено необыкновенно ловко и четко. Али промаршировал вокруг каюты, в то время как его хозяин, приложив руки ко рту, дул в воображаемую трубу.

Собака встала на задние лапы, Бенито вскочил к ней на плечи, а попугай уселся на голову обезьяны.

Невозможно описать восторг и изумление детей. Никогда еще им не приходилось видеть подобной забавы. И они так потешались, что славный капитан Гастальди, усевшись на диван, сам хохотал от всей души.

Глава 3

– А теперь, Жан, – сказал капитан, – потолкуем о ваших делах. Ты сказал, что вы отправляетесь в Алжир. Зачем?

– Ах, если бы вы только знали!..

И Жан рассказал доброму капитану свою печальную историю.

Отец их был дровосеком, и они кое-как перебивались всей семьей, пока не началась война [5] . Отец был вынужден покинуть дом и присоединиться к своему полку, а вскоре он был убит в стычке с пруссаками. Семья Жана, жившая только заработками отца, впала в совершенную нищету. В деревне их любили и помогали, кто сколько мог, но это все-таки было жалкое существование. Через три года, после продолжительной и тяжкой болезни умерла мать Жана. Умирая, она поручила Жану младших детей, наказала ему любить и заботиться о них. А еще она посоветовала ему отправиться в Алжир, к дяде Томасу, человеку хотя и небогатому, но доброму и великодушному, который обязательно поможет, узнав об их плачевной судьбе.

Добрые люди помогли им добраться до Марселя, где, как слышал Жан, они могли получить билет для бесплатного проезда в Алжир. Но здесь выяснилось, что эта надежда оказалась несбыточной, и теперь мальчик не знал, что ему делать. Пока Жан говорил, его братья горько плакали. Добрый капитан был растроган до слез.

– Ничего, дети, не печальтесь, – сказал он, – будет еще и вам удача. Помните, что не одним вам выпала такая доля. В ваши годы я был еще несчастнее. У меня не только не было отца и матери, но не было даже маленьких братьев, которых я мог бы любить и беречь. К тому же я не умел ни читать, ни писать, и если честно, я вообще-то был прескверный мальчишка. Если бы меня бросили за борт, право, потеря была бы невелика! А вот теперь, как видите, я – капитан корабля. Вот как могут измениться обстоятельства! Но, однако, мой друг, знаешь ли ты, что делает твой дядя в Алжире?

– Нет, не знаю, – отвечал мальчик. – Два года тому назад он еще служил в полку, а потом вышел в отставку. Вот и все, что нам известно.

– Ну, тогда он, наверное, еще не миллионер… К счастью, я слышал, что жизнь в Алжире довольно дешева. Прекрасная страна! Там есть все, кроме хороших гаваней. Когда же вы рассчитываете уехать?

– Мы надеялись отправиться сегодня же, но без билета не уедешь… Придется немного подождать…

– Дождешься ты этого билета, как же! Лучше мы вот что сделаем: здесь у меня много приятелей-моряков, и я попрошу кого-нибудь из них доставить вас в Алжир. Для меня это сделают охотно. Так что завтра или послезавтра вы отплывете, а пока поживите здесь, на моем судне. Кстати, для вас есть две пустые каюты. Согласны?

Жан принялся благодарить, но капитан прервал его:

– Это я должен благодарить тебя, мальчик. Попади мой портфель не к тебе, а в руки какого-нибудь мошенника, я был бы опозорен на всю жизнь!

И честный капитан сердечно расцеловал всех троих братьев. Он почувствовал к ним такую симпатию и душевную привязанность, как будто знал их с самого рождения, и они вовсе не были чужими детьми, о существовании которых он только что узнал…

Глава 4

Капитан позвонил, и в ту же секунду на пороге появился Фрибулэ.

– Оденься в полную форму и явись сюда через пять минут, – приказал капитан.

– Слушаю, – ответил Фрибулэ и исчез. Пять минут спустя он явился в полном блеске своего парадного костюма.

– Возьми этих трех мальчуганов, Фрибулэ, – обратился к нему капитан, – и отведи к моему портному на улицу Вакан. Ты скажешь ему, чтобы он одел их с головы до ног, да как можно лучше, несмотря на цену. Потом…

– Извините, капитан, – перебил Фрибулэ, – но вы, верно, забыли, что на нашем судне есть готовое платье для юнг, которое будет как раз впору молодым господам.

– Правда, – отвечал Гастальди, – спасибо, мой друг, я совсем забыл об этом. Принеси сюда скорее весь запас платья; уверен, мы найдем все, что нужно для наших молодцов!

Надо признаться, что экипировка подоспела как раз вовремя, так как костюмы детей состояли чуть ли не из лохмотьев. Когда они надели синие матросские рубашки и такие же панталоны, капитан нашел их просто красавцами.

– Теперь, Фрибулэ, – обратился он к матросу, – пойди, погуляй с ними до обеда. И постарайся развлечь их, как только возможно. Покажи им набережную, порт, доки – словом, все интересное в Марселе. Возьми экипаж, покатай их… И вообще, смотри за ними, как за моими собственными детьми, слышишь?

– Слушаю, капитан!

– В половине седьмого явишься в турецкое кафе, понял? А теперь, дети, идите и забавляйтесь – сколько хотите!

Дети в полном восхищении последовали за Фрибулэ. Они долго не могли выбрать экипаж, стараясь найти как можно лучше: то им казалось, что лошади недостаточно красивы, то самому экипажу не хватало изящества… Наконец, после затянувшегося осмотра Фрибулэ с общего согласия решил взять блестящую новую коляску, и они крупной рысью отправились осматривать город. Скоро экипаж остановился перед широкой лестницей, которая вела к стоявшей на возвышенной террасе часовне Богоматери. Жан вскрикнул от восторга, взглянув на раскинувшуюся перед ним чудесную картину. С одной стороны был виден весь город с ближайшими окрестностями, с другой – порт и тысячи плотно стоявших в нем кораблей, а прямо, за линией островов, опоясывавших вход в Марсель, необозримым простором расстилалось море.

– Это и есть море? – воскликнул Жан, глядя на бесконечную водную синеву.

– Как? – спросил удивленный Фрибулэ, – разве ты никогда не видел моря?