– Я в-выживаю… вызываю тебя на это… бой.
Я несколько секунд разглядывал оратора. Меч мелко дрожал у него в руке, сам он тоже не выглядел героически. Вообще весь вид его был немного комичен. Не выдержав, я рассмеялся. От этого смеха оратор совсем растерялся.
– Бросьте меч, – посоветовал я. – А то порежетесь.
– Ты должен принять вызов! – немного неуверенно заявил он.
– Тогда бой будет насмерть – это мое условие. Вы вызываете, я определяю поединок и оружие.
Оратор растерянно посмотрел на свое оружие.
– Кстати, вы еще можете бросить меч. – Спокойно заметил я. – Так вы по-прежнему настаиваете на поединке?
Меч полетел на землю.
– Вот так, а теперь бросайте другое оружие.
На землю полетел кинжал и два ножа.
– Остальное.
– Какое остальное? У меня больше ничего нет.
Я поднял арбалет и прицелился в него. Тут же к куче оружия прибавился еще один нож. Я кивнул Рону, и тот моментально подобрал все это.
Интересно, и что теперь мне с ним делать? Ладно, возьмем с собой.
– Езжай впереди и не вздумай дергаться, – предупредил я.
Оратор вздохнул и выехал вперед. Я двинулся следом. Рядом пристроился Витька.
– Ну ты и дал! Прям действительно Наводящий Ужас. А кто это были? И кто такой Эзип Рыжебородый. Он король чего? Ты тут что, с королями на дружеской ноге?
– Эзип Рыжебородый бандит, вор, убийца, обитатель Грязных кварталов. Если ты не был в Константинополе, то никогда не поймешь, что это такое. Скажу только, что там собралось все отребье человечества. По крайне мере, большая его часть. В этих кварталах есть своя иерархия, в том числе есть и король. Когда я встретил Эзипа, то он был графом. Сейчас стал королем. Но все эти титулы действуют, естественно, только внутри этих кварталов. Живут за счет грабежей, воровства и прочего. Если вор хочет найти убежище в этих кварталах, он должен с каждой кражи отстегивать проценты барону, тот графу, а тот королю. Может есть еще какие-нибудь титулы. Меня не особо тянуло знакомиться с подробностями. Рыцари этих кварталов – это стража короля. Все предельно просто, как видишь. Иногда они выполняют такие вот поручения, как сейчас, правда, редко, они не любят далеко уезжать из своих кварталов.
– Ну у тебя и друзья тут! Стоило тебе ненадолго остаться одному, как ты подружился с главарем бандитов.
Еще с наемным убийцей, принцессой без королевства, эльфом, и магом с огромным самомнением, но говорить об этом я не стал.
– Как видишь, это знакомство пригодилось.
Часа через два, наш пленник уже всем надоел, своими попытками объяснить, какую ошибку мы допустим, если немедленно не освободим его. И ошибка будет прямо фатальной, если мы его убьем. Особенно он возмущался поведению бандитов.
– Нет, какие негодяи! – возмущенно говорил он. – Я ведь заплатил им, доверился, а они так меня предали! Ведь мы же договор заключали! Этот негодяй Эзип руку мне жал! И так меня обмануть! В наше время никому нельзя верить. Все негодяи и воры! Я то думал они честные люди…
– Честных людей надо искать за пределами Грязных кварталов, – не выдержал я этой тирады.
– Вот-вот. Но ведь какое-то чувство чести у них должно быть?! – Зря я заговорил. Теперь у него есть пища для следующей порции болтовни. – Все эти негодяи пользуются доверчивостью честных людей. Никакого благородства не осталось.
Все, он меня достал!
– Слушай, замолчи, зерцало благородства!!! Конечно, они поступили неблагородно, бросив тебя, а ты само благородство, когда нанял восемнадцать людей для охоты на одного человека! А они то не оценили твоего благородного поступка!!!
– Милорд, вы не понимаете…
– Заткнись ненадолго или замолчишь навеки!
Угроза ненадолго помогла, но уже через пять минут он снова попытался заговорить.
– А ну стой!
Оратор остановил коня и с испугом посмотрел на меня. Я быстро сунул руку в седельную сумку и достал какую-ту тряпку. Кинул ее болтуну. Тот машинально схватил.
– Запихай ее себе в рот!
– Что?
– Тряпку засунь себе в рот.
– Но…
Я поднял арбалет. Оратор быстро скомкал тряпку и вставил ее себе в рот.
– Глубже пихай. Еще глубже. Вот так. А теперь слушай внимательно. Если ты только поднимешь руку, что бы вытащить ее, то я тебя пристрелю. Считай этот кляп твоим спасителем. Береги его. Как только ты уронишь его, ты труп. Понял?
Пленник отчаянно закивал головой.
– Умница.
– Так он может выплюнуть кляп, – заметил Рон. Он быстро слез со своего коня, заскочил за спину пленнику и небольшим отрезком веревки перетянул кляп, завязав узлы у него на затылке. – Все, теперь болтать не будет.
Даже Витька одобрительно кивнул.
Дальнейшее наше путешествие прошло без звукового сопровождения. А вскоре показались знакомые ворота монастыря.
Я подъехал к ним, соскочил с коня и замолотил в них рукояткой кинжала.
– Ну кто там стучит? – раздался из-за ворот недовольный голос. Тут же приоткрылось окошечко, в которое меня внимательно осмотрел монах. – Чего надо? – спросил он уже более мягко.
– Простите, но дней десять назад мы привезли вам человека с поврежденным позвоночником, солдата. Я могу его увидеть?
– Одну минуту. – Окошечко закрылось, и тут же раздался звук убираемого запора. Ворота медленно раскрылись. – Заходите. Эй, отрок, куда это ты верхом собрался? Здесь дом божий и сюда положено входить только ножками.
Последние слова относились к Витьке, который не догадался последовать нашему с Роном примеру и остался сидеть в седле.
Витька покраснел и поспешно соскочил на землю. Один из монахов принял уздцы наших коней, на которых мы сложили все оружия, помня, что в монастырь с ним не пускают, и удивленно покосился на нашего пленника, во рту у которого по прежнему торчал кляп. К нам же приблизился третий монах, которому что-то шепнул на ухо тот, кто открыл нам ворота. Подошедший согласно кивнул и подошел к нам.
– Меня зовут брат Вегорий, идите за мной, я провожу вас к отцу-настоятелю.
Я бы предпочел, что бы нас сразу провели к Муромцу, но решил не спорить, понимая, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Ведший нас монах постоянно с любопытством оглядывался на пленника. Потом не выдержал:
– Милорд, а почему у вашего спутника тряпка во рту торчит?
– А это лекарство от болезни, брат Вегорий.
Несколько секунд Вегорий переваривал мой ответ.
– Опасная, наверное, болезнь, – нерешительно заметил он.