Одним словом, из всех этих опытов ничего не вышло. «Видно, я ни на что пока не гожусь. Буду делать черную работу, а дальше посмотрим», – приняла решение юная писательница и в порыве смирения закупорила свою чернильницу.

Когда последняя победа в схватке с собой была одержана, жизнь вошла в обычную колею, и дни потянулись однообразно. И если порой Джо выглядела чересчур серьезной или опечаленной, то на это никто не обращал внимания, за исключением профессора Баэра. Незаметно для Джо он наблюдал за ней, пытаясь понять, подействовали ли его укоры. Хотя речь на эту тему ни разу не заходила, Баэр догадался, что она бросила писать. Исчезли следы чернил с ее пальцев; она перестала покидать пансион, чтобы наведаться в очередную редакцию; и вообще больше времени стала проводить в гостиной или у себя в комнате; с заметным рвением училась, решив занять свой ум вещами более полезными, хотя, может быть, и не столь приятными, как сочинительство.

Баэр во многих отношениях помог ей, показав себя настоящим другом, и, пока ее перо пребывало в праздности, она училась у него не только немецкому языку; в беседах с профессором закладывались основы самого увлекательного произведения Джо – книги ее жизни.

Зима промелькнула незаметно, но Джо осталась у миссис Кирк до июля. Все были огорчены ее предстоящим отъездом: дети плакали, а у мистера Баэра волосы на голове стояли дыбом, поскольку он всегда ерошил их, когда был чем-нибудь огорчен.

– Счастливая девочка, у тебя есть дом! – повторял он вечером накануне ее отъезда, когда она собрала у себя в комнате гостей.

Она уезжала рано утром и поэтому попрощалась со всеми с вечера. Когда очередь прощаться дошла до мистера Баэра, Джо обратилась к нему со следующими словами:

– Я надеюсь, сэр, что если судьба приведет вас в наши края, то вы непременно проведаете нас. Если вы забудете – я вам ни за что не прощу! Мои домашние обязательно должны познакомиться с моим другом.

– Это правда? Я могу приехать? – в его голосе прозвучало столько радости и столько надежды, что Джо опешила.

– Конечно. Приезжайте в следующем месяце. Лори как раз сдает выпускные экзамены, и вы полюбуетесь церемонией вручения дипломов.

– Лори – это ваш лучший друг? – спросил профессор уже совсем другим голосом.

– Да, мой мальчуган Тедди. Я им очень горжусь и хочу, чтобы вы его увидели.

Говоря это, Джо думала лишь о том, как ей будет приятно представить их друг другу. Но что-то в лице Баэра навело ее на мысль, что Лори может повести себя не просто по-дружески. Она невольно начала краснеть и краснела тем больше, чем сильнее старалась подавить свое смущение. Ее выручила забравшаяся к ней на колени Тина, они обнялись – и Джо удалось спрятать лицо.

Она надеялась, что профессор ничего не заметил, однако он все заметил, но сдержался и сказал уже прежним, сердечным и радостным тоном:

– Боюсь, у меня не будет времени. Но я хочу пожелать вашему другу успехов, а вам большого счастья. Храни вас Бог!

Они попрощались. Он ушел, унеся Тину на своем плече.

А потом, когда мальчики улеглись спать, он долго сидел у огня и тосковал по собственному дому… Затем вдруг вспомнил, как еще вчера Джо сидела, держа Тину на коленях, и какая необычайная мягкость была во всех ее чертах… Опустив голову на грудь, он стал ходить взад и вперед по комнате, словно отыскивая что-то и никак не находя.

– Она не для меня. Да и с чего это я мог надеяться? – выдохнул он почти со стоном и, словно укоряя себя за то, что не мог подавить желания, поцеловал две светлые головки, лежащие на подушке, раскурил пенковую трубку, хотя курил крайне редко, и погрузился в чтение Платона.

Так он пытался бороться с собой, хотя и понимал, что ни пара бойких мальчиков, ни пенковая трубка, ни даже божественный Платон не могут заменить родину, дом и семью.

Джо уезжала с памятью о его улыбке, с его подарком – букетиком фиалок и со счастливой мыслью, что пусть она не прославилась и заработала мало денег, зато обрела настоящую дружбу, которую попытается сохранить на всю жизнь.

Глава XII
Муки любви

Лори учился на последнем курсе на удивление прилежно и окончил университет с отличием. Во время выпускной церемонии он держал речь «под стать Демосфену», как сказал кто-то из его друзей. При этом присутствовал мистер Лоренс (он так гордился своим внуком!), а также мистер и миссис Марч, Джон и Мег, Джо и Бет. Все радовались и восхищались Лори, но тогда выпускник не придал этим восторгам серьезного значения, однако потом вспоминал о них не раз, потому что никакие новые победы не снискали ему подобных похвал.

– Мне придется остаться на этот несчастный ужин, но на рассвете я буду дома. Вы придете меня встречать? – обратился он к сестрам, помогая им расположиться в экипаже. Хотя говорил он во множественном числе, Джо понимала, что обращается он исключительно к ней одной.

– Я приду и в дождь, и в зной. И буду бежать впереди тебя с приветственным гимном победителю!

Нет, она не могла отказать в просьбе своему мальчугану, добившемуся таких успехов, но на душе у нее скребли кошки. Вдруг он заговорит о том самом? Что тогда?

Вечер она провела в тревоге, но утро разогнало ее страхи. Не стоит быть такой тщеславной и думать, что Лори будет преследовать ее после того, как она, по сути, его уже отвергла. В назначенный час она пришла на встречу с Лори в надежде, что он не скажет и не сделает ничего «неподобающего». Перед этим она успела заглянуть к Мег и «отдохнуть душой» с Дейзи и Демиджоном. Но едва завидев рослую фигуру в отдалении, она уже готова была развернуться и убежать.

– Где же твой приветственный гимн?

– Я забыла слова! – рассмеялась Джо, подумав, что влюбленный вряд ли бы так обратился.

Обычно при встречах Джо брала его под руку, но теперь она шла немного поодаль. Перескакивая с одной темы на другую, они вели ничего не значащий разговор, и так, болтая ни о чем, свернули на тропинку, которая вела через рощу к дому. Здесь Лори сбавил шаг, потом совсем остановился, и вдруг возникла напряженная пауза. Чтобы прервать ее, Джо поспешно заговорила:

– Теперь тебе нужно как следует отдохнуть.

– Да, было бы неплохо.

Что-то в его тоне заставило Джо поднять глаза, и она встретила ответный испытующий взгляд. Да, ужасный момент наступил. Она сделала шаг назад, загораживаясь рукой:

– Тедди, нет, пожалуйста!

– Но я должен сказать. А ты должна меня выслушать. Теперь уже бесполезно откладывать. Надо расставить все точки над «і», и чем скорее, тем лучше, – сказал он, все больше волнуясь.

– Хорошо, говори все, что хочешь, я слушаю, – с покорным отчаянием ответила Джо.

Лори не был опытен в любви, а серьезность и искренность обуревавшего его чувства требовали ясности сию же минуту – лучше смерть, чем неопределенность. Поэтому со всем присущим ему нетерпением Лори ринулся с места в карьер.