– Пожалуйста, не надо! – прошу я.
Он вырывает у меня из рук мою любимую книгу. Мисс Джонсон говорит, что я хорошо читаю. Лучше всех в пятом классе.
– Ты разбил мою бутылку, так что я испорчу что-то из твоих вещей, – с ухмылкой объясняет он.
Я отхожу назад, пока он рвет мою книгу пополам и вырывает из ее страницы. Я прикрываю уши руками и смотрю на то, как по комнате летают страницы «Великого Гэтсби». Он хватает летающие в воздухе страницы и разрывает их на мелкие клочки.
Я не могу вести себя как ребенок. Я не могу плакать. Это всего лишь книга. Мои глаза увлажняются, но я не ребенок, так что мне нельзя плакать.
– Ты похож на него со всеми этими книгами, – выплевывает он.
Похож на кого? Джея Гэтсби? Он не читает столько, сколько я.
– Она думает, что я идиот, но это не так. – Он хватается за спинку стула, чтобы не упасть. – Я знаю, что она сделала.
Внезапно он успокаивается, и мне кажется, что папа сейчас заплачет.
– Приберись здесь, – бурчит он и уходит, оставляя меня одного на кухне.
Напоследок он пинает ногой переплет моей книги.
– Хардин! Хардин, проснись! – зовет меня кто-то снаружи маминой кухни. – Хардин, это всего лишь сон. Пожалуйста, проснись.
Открываю глаза и вижу перед собой обеспокоенное лицо и незнакомый потолок. Я понимаю, что я не в кухне у мамы. Здесь нет ни разлитого виски, ни разорванной книги.
– Извини, что оставила тебя здесь одного. Я вышла за завтраком. Я не думала… – Она всхлипывает и обнимает мою вспотевшую спину.
– Не переживай… – Я глажу ее по волосам. – Я в порядке.
Я несколько раз моргаю.
– Хочешь поговорить? – спрашивает она негромко.
– Нет, я и не помню, что мне снилось, – отвечаю я.
Она гладит меня по спине, и сон все больше и больше забывается.
Позволяю ей обнять меня на несколько минут и встаю.
– Я принесла тебе завтрак, – говорит она, вытирая нос рукавом моей кофты. – Извини.
Она робко улыбается, держа передо мной испачканный соплями рукав.
Я не могу сдержаться и смеюсь, совсем забыв о кошмаре.
– На этой кофте бывали вещи и похуже, – нахально напоминаю я ей, стараясь вызвать у нее смех.
Я вспомнил, как она ласкала меня руками, когда я был в нее одет, и как мы потом все перепачкали.
Тесса краснеет и тянется за подносом. Она нагрузила его разными сортами хлеба, фруктами, сыром и даже небольшой коробочкой хлопьев.
– Мне пришлось подраться за них со старушкой, – улыбается она, кивая на хлопья.
– Ну конечно, – дразню я ее, пока она ест виноград.
– Я бы могла, – настаивает она.
С момента, как мы ночью прибыли сюда, наше настроение сильно изменилось.
– Ты поменяла билеты? – спрашиваю я ее, открывая упаковку хлопьев и начиная есть их руками, не заморачиваясь принесенной тарелкой.
– Я хотела обсудить это с тобой. – Она понижает голос. Она не поменяла билеты. Я вздыхаю и жду, когда она закончит. – Ночью я говорила с Кристианом… точнее, утром.
– Что? Зачем? Я же сказал тебе… – Я встаю, перевернув хлопья.
– Я знаю, но пожалуйста, выслушай меня, – просит она.
– Хорошо. – Я сажусь обратно на кровать, ожидая объяснений.
– Он просил передать, что ему очень жаль и что ему надо с тобой поговорить. Я понимаю, что ты не хочешь с ним говорить. Если ты не хочешь поговорить ни с одним из них – ни с Кристианом, ни с матерью, я прямо сейчас возьму ноутбук и поменяю билеты. Я всего лишь хотела предложить тебе это прежде, чем поменяю их. Я знаю, что ты переживаешь… – Ее глаза вновь увлажняются.
– Нет, – уверяю я ее.
– Ты хочешь, чтобы я поменяла билеты?
– Да. – Она хмурится и наклоняется, чтобы взять лежащий на тумбочке ноутбук.
– Что еще он сказал? – нерешительно спрашиваю я.
Это не имеет значения, но мне интересно.
– Свадьба состоится.
Какого черта?
– Он сказал, что поговорит с Кимберли о произошедшем и что он ее очень любит. – Когда Тесса упоминает преданную подругу, ее нижняя губа начинает дрожать.
– Майк дурак. Может быть, ему все-таки стоит жениться на маме.
– Не знаю, что заставило его простить ее так быстро, однако он простил. – Тесса на минуту смолкает и смотрит на меня, пытаясь заставить прислушаться к тому, что она говорит. Затем быстро произносит: – Кристиан попросил меня попытаться уговорить тебя хотя бы на то, чтобы ты попрощался с матерью.
– Нет уж. Ни за что. Я одеваюсь, и мы проваливаем отсюда. – Я обвожу рукой чрезмерно дорогой номер.
– Хорошо, – соглашается она.
Это было легко. Слишком легко.
– Что ты имеешь в виду под этим «хорошо»?
– Ничего. Просто соглашаюсь. Я понимаю, что ты не хочешь прощаться с мамой. – Она пожимает плечами и убирает растрепанные волосы за уши.
– Правда?
– Да, – слабо улыбается она. – Я знаю, что бываю к тебе слишком строга, но сейчас я готова тебя поддержать. В этот раз ты имеешь право вести себя так, как считаешь нужным.
– Хорошо, – отвечаю я с облегчением. Я думал, что она будет спорить и пытаться уговорить меня пойти на свадьбу. Потирая виски, я говорю: – Жду не дождусь, когда вернусь в Штаты.
– Я тоже, – тихо отвечает Тесса.
Где она собирается жить? После случившегося она не может просто взять и вернуться в дом к Вэнсу, но и ко мне она не переедет. Не знаю, что она будет делать, но я знаю, что хочу оторвать Вэнсу голову за то, что он усложнил ее возвращение.
Мне бы хотелось найти ей работу там же, где работаю я сам, – в «Болтхаус», но это невозможно. Она даже не второкурсница, а направления на стажировки в издательства просто так не раздают даже выпускникам. Ей не найти другой стажировки, особенно в Сиэтле. По крайней мере до тех пор, пока она не будет на старших курсах или даже не закончит университет.
Беру у нее ноутбук, чтобы самостоятельно поменять билеты. Не надо было соглашаться лететь в Англию. Это Вэнс уговорил меня взять с собой Тессу и испортил всю поездку.
– Пойду заберу наши вещи из ванной, и мы можем ехать в аэропорт, – говорит Тесса, убирая мои грязные вещи в верхнее отделение чемодана.
Она хмурится, на ее лице написано разочарование. Меня раздражают ее ссутуленные плечи, потому что я знаю, что на них лежит груз моих проблем. Я люблю Тессу и ее сопереживание. Просто мне не хочется, чтобы ей приходилось разбираться с моими сложностями. Я и сам могу с ними разобраться.
– Все хорошо? – спрашиваю я.