– И все-таки… Что ты думаешь об этой вечеринке? Стеф сказала, что это могут быть просто посиделки, например, на квартире Нэта и Тристана, вместо дома братства…
Я рассказываю, но Хардин все еще пьян и, похоже, совсем меня не слушает. Изучаю свое расписание на следующую неделю. Очень надеюсь, что Сандра перезвонит насчет квартиры, в противном случае, когда я приеду, мне негде будет жить и придется сидеть на чемоданах в каком-нибудь мотеле. Не люблю мотели!
– Нет, мы не будем собираться, – заявляет он, к моему удивлению.
– Что? Почему нет? Если устроить просто ужин, все должно быть не так уж плохо. Без «Правды или действия» или «Соси и Ходи», как считаешь?
Он смеется и с интересом поглядывает на меня.
– «Соси и Дуй», Тесс.
– Ты понял, о чем я! Это последний раз, когда мы, то есть я увижусь с ними, и они были моими друзьями, как это ни странно. – Не хочу вспоминать о начале моей «дружбы» с этой компанией.
– Давай поговорим позже. У меня голова болит от всего этого дерьма, – стонет он.
Я пораженно вздыхаю. По тону понятно, что Хардин не собирается продолжать дискуссию.
– Иди сюда. – Он снова садится на кровать и протягивает руки ко мне.
Закрываю ежедневник, подхожу к кровати и встаю между его ног, прижав руки к бедрам. Он смотрит на меня с кривой улыбкой.
– Разве ты не должна за что-нибудь на меня злиться?
– Я слишком устала, Хардин, – признаюсь я.
– Устала от чего?
Я дергаюсь.
– От всего. От Сиэтла, от перевода в другой университет, от отъезда Лэндона, от твоего отчисления…
– Я соврал, – невнятно бурчит он, прижимаясь лицом к моему животу.
Что он сказал?
– Что? – Я запускаю пальцы ему в волосы и поднимаю его голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
Он пожимает плечами.
– Я соврал об отчислении.
Я отступаю назад, он пытается обнять меня, но я не позволяю.
– Зачем?
– Я не знаю, Тесса, – говорит он и встает. – Я так расстроился, когда застал вас с Зедом, и из-за всей этой хрени с Сиэтлом…
Я в шоке.
– И ты сказал, что тебя отчислили, потому что был зол на меня?
– Да. Ладно, есть и другая причина.
– Какая же?
Он вздыхает:
– Ты будешь сердиться. – Его глаза все еще опухшие, но он, кажется, быстро трезвеет.
Я скрещиваю руки на груди.
– Наверное. Но все же скажи.
– Я подумал, что ты не сможешь без меня и поедешь со мной в Англию.
Не знаю, что и думать. Я должна быть расстроена. Я расстроена. Я в ярости, черт возьми. Если верить его словам, он пытался на меня надавить, чтобы я из чувства вины переехала с ним в Англию. Ему нужно было просто быть честным с самого начала… Но все же не могу не признать, что узнавать обо всем из его уст лучше, чем другими способами.
Он вопросительно смотрит мне в глаза.
– Тесса?..
Я гляжу на него и почти улыбаюсь.
– Честно говоря, я удивлена, что ты признался прежде, чем мне об этом сказал кто-то другой.
– Я тоже. – Он подходит вплотную, кладя руку мне на шею, при этом пальцы его оказываются на моей щеке. – Пожалуйста, не сердись на меня. Я мудак.
Я тяжело вздыхаю, но его прикосновения мне приятны.
– Это ужасное оправдание.
– Я не оправдываюсь. Я придурок. Я понимаю это, но я тебя люблю и устал от всего этого. Я понимал, что рано или поздно ты об этом узнаешь, особенно когда съездишь к моему отцу.
– Так ты сказал это, зная, что я все равно узнаю правду?
– Да.
Запрокидываю голову назад и смотрю на него.
– И ты хотел скрыть это от меня и пытаться заставить поехать с тобой в Англию из жалости?
– В принципе…
Что, черт возьми, я должна на это ответить? Хочу сказать, что он псих, что он мне не отец и ему нужно прекратить попытки манипулировать мной, но вместо этого просто стою с открытым ртом, как дура.
– Ты не можешь пытаться заставить меня что-то делать, обманывая меня и манипулируя мной.
– Знаю, я облажался, – отвечает он, и в глазах его появляется беспокойство. – Я не знаю, почему я такой. Я просто боюсь потерять тебя и от этого в отчаянии.
По лицу вижу, он действительно не понимает, почему так поступил.
– Нет, знаешь. Иначе не было бы необходимости лгать.
Хардин кладет мне руки на бедра.
– Тесса, прости меня, но я действительно в отчаянии. Ты должна признать, что для нас обоих так лучше.
Он прав, такой извилистый путь действительно гораздо лучше подходит для наших отношений, чем тот, что мы привыкли видеть вокруг себя. Он далек от нормы, но нормальность нам никогда не была свойственна.
– Значит, свадьба не заставит тебя поехать со мной?
Мое сердце начинает биться часто, и я уверена, что он это чувствует. Но я отвечаю только:
– Поговорим об этом, когда ты протрезвеешь.
– Я уже не пьян.
Я улыбаюсь и глажу его по щеке.
– Для такого разговора еще пьян.
Он улыбается и подтягивает меня поближе.
– Когда ты вернешься из Сэндпойнта?
– А ты не поедешь?
– Не знаю.
– Ты говорил, что поедешь. Мы никогда раньше вместе не путешествовали.
– В Сиэтл, – говорит он, и я смеюсь.
– На самом деле ты приехал туда без приглашения и на следующее утро уехал.
Он проводит рукой по волосам.
– Это уже детали.
– Я правда хочу, чтобы ты поехал. Лэндон ведь скоро уедет. – Меня ранит даже мысль об этом.
– Ну и что? – отвечает Хардин, качая головой.
– И твой отец будет счастлив, если ты придешь, я уверена.
– Ну конечно! Он на меня просто ужасно зол: меня основательно потрепали и оставили на испытательный срок, малейшая оплошность – и я вылечу.
– Так почему бы тебе не перевестись в университет в Сиэтле вместе со мной?
– Я больше не могу слышать слово «Сиэтл», на сегодня достаточно. У меня был долгий день и адски болит голова. – Он целует меня в лоб.
Я снова отклоняюсь назад.
– Ты напился с моим отцом и врал, что тебя отчислили. Мы будем говорить о Сиэтле, если я этого хочу, – сухо сообщаю я.
Он улыбается:
– А ты надела эти штаны, чтобы меня подразнить, и не отвечала на звонки. – Он проводит большим пальцем по моей нижней губе.