Я изложила свою идею Максиму. Именно ему, по моему плану, предстояло попробовать залезть на чердак и поискать там другой выход. Но он отказался наотрез:
– Ну что ты такая неугомонная! Посидим тут немножко, всё равно нас рано или поздно найдут!
– Ты как хочешь, а я тут сидеть не собираюсь, – разозлилась я и полезла в окно сама. Прямо скажем, было не очень удобно. Именно сегодня я надела новую юбку – узкую-узкую, короткую-короткую… И вот в этой юбке, на каблуках полезла в окно. Максим, видимо, понял, что я не шучу, и решил взять инициативу в свои руки. То есть вежливо отстранил меня от окошка и, охая, полез сам. Я осталась в зале, на верхнем ряду. Прошло несколько минут, и вдруг, где-то там, на чердаке, раздался крик. Я бы даже сказала, вопль.
– Максим, что там? – я высунулась в окно. На чердаке царил полумрак, я не видела там никого.
– Марин, я это… кажется, ногу сломал… – простонал Макс. – Очень больно. Я споткнулся тут о какой-то ящик, упал…
– Макс, я сейчас, подожди…
Он что-то простонал в ответ. Что делать? Я сбросила туфли и помчалась к дверям, барабанила и кричала минут пять. Бесполезно: в коридоре стояла гулкая тишина. Неужели ни одна живая душа не пройдёт мимо?
Оставалось только забираться на чердак, осматривать Максима, искать выход, звать на помощь. Так я и поступила. Только туфли пришлось оставить в зале – на своих каблучищах я бы сломала обе ноги.
На чердаке валялась куча каких-то коробок, было пыльно и темно. Максим лежал в пыли, вокруг него – деревянные ящики. Одна брючина была разодрана, нога неестественно повёрнута… Бр-р, мне даже писать об этом жутко.
– Ты как?
– Жив пока… Вот найду того идиота, который нас в зале запер, – убью, честное слово, – пробормотал он в ответ. Я погладила его по голове. И отдёрнула руку, будто меня обожгло. Максим смотрел на меня круглыми от удивления глазами, даже в темноте было видно. – Ты осторожно, сама не упади…
Чуть ли не ощупью я нашла в дальнем углу чердака нечто похожее на крышку люка. Несколько минут возилась, содрала пальцы в кровь, но люк не поддавался. Потом до меня дошло, что он закрыт с противоположной стороны. Я стала вспоминать, где видела в школе люк на чердак. Ага, возле кабинета географии, на третьем этаже. Да, там всегда много народу, если буду громко стучать, может быть, и услышат.
И я начала колотить кулаками по металлической крышке. Потом нашла тут же, рядом с Максимом, какую-то железяку и стала бабахать ею. И вот… ура! Послышался щелчок, засов отодвинулся, и люк открылся. Передо мной была лесенка, на верхней ступеньке которой висел Иван Михайлович, наш физрук. Вокруг лесенки собралась целая толпа – несколько моих одноклассников, Стёпа, Татьяна Мироновна, Маргарита Петровна…
– Марина? Что ты там делаешь? Что случилось? – Я не поняла, кто именно это сказал.
– Нас с Максимом кто-то запер в актовом зале, – сбиваясь ответила я. – Мы звали-звали, никто не открыл. Решили через чердак. Максим полез первым, упал, ему нужна помощь… Он, кажется, ногу сильно повредил.
Вот такое приключение. Максима с чердака спускали на руках: идти он не мог. Стёпа с Иваном Михайловичем отнесли его в медкабинет, потом приехала скорая, и его увезли в больницу. Судя по всему, у него очень серьёзный вывих.
Я сама, выходя из школы, представляла собой очень печальное зрелище: руки в ссадинах, колготки разодраны в нескольких местах, на новой юбке – пятна… От праздничного настроения не осталось и следа. Я даже успела забыть, что сегодня мой день рождения.
…Как обычно, Стёпа провожал меня. Успокаивал, называл «бедняжечкой», преданно тащил мою сумку. Я молчала. Злилась на себя, на этот невнятный день и даже немножко – на него. За компанию.
Мы молча вошли в подъезд, и – вот странность! – он позвонил в дверь.
– Стёп, ты что? Там никого нет, – удивилась я, роясь в сумке в поисках ключей.
– Уверена? – улыбнулся он. Дверь с шумом распахнулась. На пороге стояли родители, в глубине квартиры маячил силуэт Димки, я слышала весёлые голоса Оли, Наташки, Вани.
– Поздравляем! – закричали все. Кто-то обсыпал меня конфетти. Я осторожно протиснулась в прихожую. В каждом углу висело по воздушному шарику со смешной надписью. В гостиной стоял красиво накрытый стол с огромным тортом посередине. На журнальном столике в углу лежало несколько ярких коробок. И два букета цветов.
– Это от меня, – сказал папа, кивая на вазочку с нежно-белыми розами. Я бросилась его обнимать. – А это букет от твоего друга, Степана.
Букет Стёпы поражал воображение. Семнадцать бело-голубых роз, нежные травинки и белые ландыши. Бело-голубые розы… Как в книжке Уильяма Теккерея «Кольцо и роза» и в моём самом любимом фильме «Не покидай».
– Всё забыв и перепутав, ошибайся и страдай, лишь прошу, ни на минуту ты меня не покидай, – пел Стёпа, встав передо мной на одно колено.
Наташа играла на фортепиано и тихонько подпевала, помогая Стёпе взять высокие ноты. Мама смотрела на нас счастливыми блестящими глазами.
Стёпа взял мою руку в свою и, продолжая петь, достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Она открылась. Наташа играла всё тише и тише, а Стёпа сказал:
– Марина, я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей женой.
Пол куда-то исчез у меня из под ног, и я плюхнулась в кресло.
– Сергей Иванович, Елена Павловна, я прошу у вас руки вашей дочери.
Папа протянул ему руку.
– Если Марина скажет «да», мы не будем вам препятствовать. Мы с Леной тоже поженились сразу после выпускного.
Мама кивнула, лицо у неё было растерянное.
Все вопросительно посмотрели на меня.
– Да, – прошептал кто-то моим голосом. – Да, да, да, да!
Последнее «да» было уже почти криком. Стёпа подхватил меня на руки. И закружил, закружил…
Замуж? Я?
ДА!
Никогда не думала, что соберусь замуж в семнадцать лет…
28 апреля 2000 года
Второй день всё моё семейство пребывает в каком-то радостном шоке. Мама то начинает говорить, как рано мне выходить замуж, то спрашивает, правда ли я люблю Стёпу, то начинает уговаривать меня подождать со свадьбой хотя бы год.
– Пусть всё утрясётся, вы поступите в вузы, начнёте учиться, – говорит она.
– Мама, но ведь никто и не говорит, что свадьба завтра, – улыбаюсь я. – И, кстати, тебе тоже было семнадцать, когда ты вышла за папу.
– У нас была совсем другая ситуация.
Ну да, другая.
Я знаю эту семейную тайну. Правда, мама не догадывается, что я в курсе. Мама с папой учились в параллельных классах. Их чувство было такой же первой любовью, как и у нас со Стёпой. Сразу после выпускного вечера выяснилось, что мама ждёт ребёнка. Несмотря ни на что, папа очень радовался, и они поженились. Но через два месяца случилась беда – мама оказалась в больнице и её неродившегося малыша врачи спасти не смогли. Родители тяжело переживали это горе. Но потом их захлестнула волна учёбы на юрфаке, папа очень рано начал работать. Димка родился у них только через пять лет. А ещё через восемь – я.