Убедившись через несколько часов плавания в том, что их никто не преследует, рото Огури медленно повернули обратно в Юки. Никаких известий о своем господине они здесь не услышали, зато обнаружили, что постоялый двор Дэнкуро полон народа из сельской местности, взволнованного по поводу двух случившихся событий. Оба этих события представлялись совсем странными и вызвали непередаваемое изумление среди населения. Замок Юки считался неприступным, власть его хозяина непререкаемой, но ни стены, ни господин не смогли предотвратить обрушившихся на Удзитомо-доно ударов судьбы. Его дочь Сираито (Белая нить) к 16 своим годам отличалась редкой красотой. Даймё вынашивал далекоидущие планы и лелеял большие надежды, намереваясь удачно выдать дочь своего дома замуж или дождаться рождения ею сына. Понятно, что этой девице не угрожало никакое насилие в своей вотчине, тем более под неусыпной заботой отца. Однажды выехав в город, чтобы доскакать до живописного тенистого монастыря Кокёдзи и навестить его настоятеля, Юки-доно увидел новый алтарь, воздвигнутый совсем рядом с монастырскими воротами. Как оказалось, разрешения на его постройку никто не давал, никого из священнослужителей, способных дать разъяснения по ее поводу, разыскать не удалось, а сам настоятель о его строителях ничего не ведал. В дурном расположении духа властелин вернулся в замок, чтобы устроить своему дворецкому хорошую взбучку. Юки-доно с радостью предложил свой вклад. Его подчиненный, распростершись с извинениями, выглядел предельно озадаченным. Он пообещал разобраться с этим делом. Автора инициативы пообещали наказать большим штрафом, и эта сумма поступит в казну их господина. Тем самым получит поддержку благородное начинание, которое обойдется Юки-доно совсем недорого. Необычный для нее интерес к алтарю проявила присутствовавшая при беседе Сираито. Ее отец описал красоту оформления этого алтаря, затейливую резьбу птиц, зверей и цветов, колонн, покрытых позолотой и красной краской, лакированных панелей потолка с золотым окладом. Внутри находилось изваяние Каннон о тысяче рук, но Удзитомо больше всего понравился бронзовый Дзидзо Сама, занимающий боковой алтарь. Сираито очень мило настояла на том, чтобы расследование поручили ей самой. Удзитомо рассмеялся и уступил дочери. Он знал (и Сираито тоже), что дворецкий проведет собственное расследование и узнает обо всем гораздо раньше девушки. Но она попыталась опередить своего слугу. Девушка покинула покои отца, чтобы сразу выбраться из замка и повидать новый алтарь. Мальчик-жрец впустил деву внутрь. С бойкой осведомленностью он объяснял значение всех изображенных символов, внутренний замысел автора, воплощенный в изваянии и резьбе. В буцуме находилось самое намоленное изображение этой богини, прибывшее в этот уголок Японии по воле волн и течения из Морокоси (Китая). Только эта дева своими глазами смогла рассмотреть настоящее сокровище. По ее распоряжению вся ее свита вышла на веранду монастыря. Время шло, но дева все не появлялась. Поднялся тревожный ропот. Тут как раз прибыл каро с заданием о проведении разбирательства. Без промедления он поспешил внутрь алтаря. Но там никого не было. Алтарь, украшения, изваяние богини и богов просто исчезли. В удивлении все присутствующие пытались протереть свои глаза. Они толпой бросились внутрь старого и грязного монастыря Кофукудзи, оставленного без присмотра много лет назад и ставшего местом для забав чумазых детей земледельцев соседних деревень. Сначала народ слушал выраженное кем-то удивление с плохо скрываемой насмешкой. Все жители Юки знали о существовании этого ветхого алтаря. Потом лица у всех приняли самое серьезное выражение. Никто не сомневался в представшем всем видении. Недобрые вести донесли Удзитомо, и его охватило отчаяние. С мужчинами он мог бы сразиться, но здесь речь шла о чем-то сверхъестественном. Поиск вверх и вниз по течению реки не принес ни малейших следов исчезнувшей девушки. По счастливому стечению обстоятельств Югё Сонин как раз в этот момент добрался до города Юки.
Дзёа нашел пристанище со своим братом по секте в Тэннёдзан Кокэндзи. Здесь этот добрый жрец денно и нощно молил о духовном возрождении человечества, об обретении им правильного пути и вхождении в состояние Букка. Сельское население тянулось к этому праведнику, чтобы испросить у него благословения и дзюнэны. В первом ряду каждый день находился крупный малый, самый набожный, но никогда не просивший показать священное писание. В конечном счете в один прекрасный день он вроде бы решил, что нужная в его случае степень безгрешности достигнута. Набравшись храбрости, он подошел к епископу с протянутой за оберегом рукой. Дзёа Сёнин сомкнул глаза в блаженном размышлении. Малый застыл перед ним в ожидании. Сторонние наблюдатели и те, кто стоял за ним, глубоко подавили свое нетерпение и получили большие заслуги для своих душ. Тем самым они ускорили их полное забвение примерно на несколько секунд в предстоящих им миллионах лет существования. Дзёа широко распахнул глаза и взглянул на просителя. «Я! Ё! – воскликнул он. – Паршивая свинья в человеческом облике! Ты что, собрался попытаться воспользоваться терпением и доверием вашего Дзёа?! Убирайся отсюда к своим грязным грехам! Святость нельзя призывать на помощь порокам!» В смятении это создание отскочило назад и бежало из святых окрестностей. Народ толпой бросился к монастырским воротам, чтобы только увидеть громадную обезьяну, скакавшую по дороге и скрывшуюся в соседнем с Кокёдзи леске. В этот момент сообщили о прибытии Юкидоно. Он пришел, чтобы просить у Дзёа совета. Заливаясь слезами, он рассказал о странном исчезновении его дочери. Дзёа глубоко задумался. «Возможно, – предположил он через какое-то время, – этот обезьяноподобный человек причастен к свершившемуся похищению. Конечно же ее соблазнил этот Ёкай (призрак). Соизвольте провести облаву в северных лесах. Если дочь вашей светлости отыскать не удастся, тогда обращайтесь к Дзёа за помощью снова. Советы вашего жреца будут зависеть от конкретных обстоятельств». Ситиро Удзитомо в сопровождении единственного рото сразу же отправился в лес на северо-западных склонах Ивафунэ – Тэруисиямы. К месту назначения они добрались ближе к вечеру. Удзитомо остановился в начале склона горы в раздумье, что ему делать. Быть может, следовало поискать укрытия и совета в храме Дайтидзи, находившемся неподалеку. Да, так он и сделает. Как только он обернулся, чтобы распорядиться о возвращении к месту, где они оставили лошадей, увидел жреца, стоящего рядом под деревом. То был крупный, неприятный на вид человек. Но, одетый в мышиного цвета кимоно с накинутым на голову дзукином и с четками из хрустальных бус, он хотя бы внешне напоминал священнослужителя. При приближении Удзитомо он стал уходить прочь. Удзитомо ему крикнул: «Постойте! Погодите! Господин священник, ответьте только на один вопрос!» Человек повернул к нему хмурое лицо: «Для жреца этого мира больше не существует; люди для него тоже прекратили свое существование. Если люди этого мира ищут пристанища, то оно находится перед их глазами. Входите внутрь, и пусть Будда примет вас так, как вы того заслуживаете. Наму Амида Буцу! Наму Амида Буцу!» Жрец медленно продолжил свой путь. В ярости Удзитомо чуть было его не ударил. Но все-таки смог сдержаться. Поверх деревьев леса появилась башня пагоды. Занятый своим делом, он ее как-то сразу не приметил. Юки Ситиро опустил глаза, чтобы поблагодарить своего грубого собеседника. Тот уже скрылся из вида. «Какой шустрый, однако! – удивился Юки. – Куда ушел жрец?» – «Какой жрец?» – переспросил рото. «Просыпайся! – упрекнул его Юки. – Не время тут спать, пора быть начеку. Ночлег надо искать наверху». Возразить своему разгневанному господину рото не решился. Из-за событий последних нескольких дней Удзитомо пребывал в язвительном настроении.