Дэнкуро говорил настолько искренне, а его совет казался таким разумным, что с ним нельзя было не согласиться. С наступлением ночи магазин заперли. Позвали соседа и показали ему тело Судзуки Горо, чтобы он доложил о нем кому надо. Дальше братья Танабэ с Дэнкуро и кодзо в качестве провожатых добрались до Юки в Симосу. Винная лавка здесь стояла открытой. Хэйроку и Хэихатиро подвязали свои косички и переоделись в платье банто (слуги), в которых они ничем не отличались от настоящих слуг. Однако вид у этой парочки половых оставался уж очень надменным. Но если этот лабаз что-то потерял в одном каком-то смысле, зато совершенно определенно приобрел в другом. Вино подавали доброкачественное и дешевое, обслуживание осуществлялось честно и быстро, к тому же никакого надувательства перебравших посетителей половые не позволяли. Клиент поэтому шел самый заслуженный и вполне платежеспособный. Когда это заведение только открыли, оно пользовалось репутацией прибежища для лоботрясов и бездельников. Нынешние посетители города Юки знакомятся с тихим провинциальным городком, представляющим весьма небольшой интерес даже для странствующих банто. Во времена Юки и Коямы то был по-своему выдающийся город, расположенный севернее Камакуры. Эдо как деревушка рыбаков в болотах Сумидагавы тогда еще не привлекла внимания Оты Докана. Прошло больше тридцати лет, прежде чем он позаботился о строительстве замка на холме за этой деревней. Однако Юки считался местом и даже центром всей вялой торговли того времени, а с Осю и Дэвой он приобретал общегосударственное значение, так как купцы золотом и мехами доходили даже до Киото. Поэтому в Юки приходили многочисленные путники из других областей страны. Когда открылось это питейное заведение, представители малосимпатичной части этого мира в лице взломщиков дверей и просто бродяг подумали, что хоть на время им удастся бесплатно попить вина и попользоваться женщинами. Итак, сначала как раз они устроили нашествие на сакэя Дэнкуро. Шумно и беззаботно они требовали закуски и бражничали. Обслуживали их без особой радости. Гуляки ощущали некоторую оторопь при виде того, как четко и энергично двигались банто хозяина Дэнкуро. Потом Хэйроку принес им счет. Самый дерзкий из них попытался возражать: «Идза! Отстать от нас ботян (парнишка). Сегодня мы пришли совсем без денег Ототои аиде». [33] – «Кто у нас питается и пьет, платит – так или иначе». Такой ответ дал наглецу Хэйроку. Так как платить никто не собирался, он продолжил трясти любителя дармовщины так, что тот едва не лишился рассудка. Потом, поставив его на голову, он передал бедолагу Хэихатиро для продолжения начатой процедуры, а сам собрался повторить экзекуцию над следующим посетителем заведения. Гуляки впопыхах умудрились собрать причитающуюся с них сумму. Больше дом Дэнкуро такой чести никогда не удостаивался. Говорят, что после данного воспитательного мероприятия среди посетителей заведения широко распространилось мнение о нем как о самом достойном учреждении общественного питания. После проявленного ими хладнокровия и достоинства банто хозяина Дэнкуро приобрели репутацию исключительно надежных молодых людей. Да еще к тому же они постоянно занимались фехтованием в подсобной части своего постоялого двора, и многочисленные горожане собирались полюбоваться на их представление. Молодежь приходила поглазеть на них как на своих предводителей и заступников от грубиянов. Все стали называть их сэнсэями (учителями). Те, кто постарше, могли всегда рассчитывать на их сопровождение в том случае, когда они задерживались за застольем, и им приходилось возвращаться домой под покровом темноты ночи.
Именно по этой причине Танабэ Хэйта посоветовал своему молодому господину поселок Юки в качестве места для проживания. Юки Удзитомо был всего лишь на несколько лет старше Сукэсигэ. Он никогда не поверил бы в злые слухи, распространяемые о его приятеле. Живя здесь, Сукэсигэ мог поддерживать постоянную связь с Камакурой и узнавать обо всех событиях, происходящих там. О поездке туда он практически не помышлял. Однако именно во время такой поездки Сукэсигэ впервые познакомился с человеком, впоследствии сыгравшим такую заметную роль в его жизни. Господин с самураями совсем не всегда вместе отправлялись на такие развлекательные вылазки в город Юки. Обычно Сукэсигэ отправлял их вперед мелкими группами по два или три человека, чтобы они встречали и информировали его о ситуации на местах, когда он проезжал ту или иную деревню. Однажды он погонял коня по равнине Мусаси. В тот день он рассчитывал изменить путь и передохнуть в Хираи на территории Коцукэ. Вопреки своим планам и намерениям он заблудился, причем ориентироваться ему приходилось на горные кряжи и пользоваться сетью троп в надежде доехать до деревни, в которой он никогда не бывал. В те дни о Мусасино сложили такие вот стихи:
Поросшая вереском местность Мусаси, наводненная лунным светом;
Местность без единого холма, трава редкая, но все-таки попадается.
А местный летописец поправил их так:
Поросшая вереском местность Мусаси, наводненная лунным светом;
Местность без единого холма, безжизненная, но вот крыши домов.
Здесь упоминается знаменитый город Эдо – гораздо позже названный Токио. Сукэсигэ той ночью планировал встретиться с Мито-но Катаро и братьями Казама в деревне Ёцуя, или Четыре Дома, название которой наглядно характеризует населенные пункты этого заболоченного места. Весь день он ничего не ел, его лошади тоже ничего не перепало, кроме пресной бамбуковой соломы, завядшей на зимнем холоде. Лошадь споткнулась, и наш князь, пребывавший в обморочном состоянии от голода и жажды, вылетев из седла, простерся по земле. И тут произошло чудо: там, куда ударился он локтем, из земли ударил ключ. По крайней мере, именно так по традиции объясняется его наличие в этом месте. Как только Сукэсигэ утолил жажду, тут же по болоту пришел бодрый жрец, выглядящий пожилым уже человеком, с сопровождающим его послушником. Увидев князя в обморочном состоянии, он тут же достал свою котомку и еду. Знакомого с болотом лучше, чем Сукэсигэ, его деси отправили в ближайший сельский дом сообщить о неудачном падении. Здесь же набрали пук сена для животного, и жрец настоял на пополнении дорожной сумки князя едой из его собственной котомки. Жрец сказал: «Для того, кто следует путем Будды, дорога всякая жизнь». Когда Сукэсигэ самыми искренними словами поблагодарил его и выразил удивление тем, что тот находится в таком безлюдном месте, расположенном далеко от храма и монастыря, жрец улыбнулся. «Совсем не так уж и далеко от храма и монастыря, ведь вся Япония представляет собой церковный приход. Вашего смиренного жреца зовут Югё Дзёа, а его задача состоит в оказании помощи людям, попавшим в беду и встретившимся на моем пути, в спасении тех, для кого эта жизнь висит на волоске. Он в этом не видит ни заботы, ни радости, он не чувствует ни симпатии, ни антипатии. Для меня все это – обязанность: оказывать помощь покалеченным и несчастным, хотят они того или нет, но главное в моем деле заключается в следовании принципу. А вы, милостивый государь, соблаговолите назначить Дзёа доброе имя и пристанище». Почтительно поклонившись, Сукэсигэ отвечал так: «Что же касается моей скромной персоны, то я – выходец из провинции Хитати, зовут меня Кодзиро Сукэсигэ, мой отец – ханван Огури Хёэ-но Дзё Мицусигэ». Жрец от удивления поднял руку: «Наше знакомство без всякого преувеличения можно назвать событием знаменательным! Теперь о Дзёа можно позабыть. Ваш жрец Будды покинул этот мир, и у него не осталось родителей, брата или племянника. Но в светской жизни Дзёа числился младшим братом Мицусигэ, а звали его Сакон Митинобу. При достижении им ранней зрелости он отказался от оружия войны, взял на вооружение учение Будды и пошел его путем. Ваше знакомство на самом деле заслуживает того, чтобы назвать его знаменательным. Совершенно очевидно, пути вашей жизни сошлись в силу некоторой кармы». Вежливо попрощавшись и раскланявшись, жрец и самурай расстались. Получив рекомендации относительно продолжения пути, Сукэсигэ пришел в Ёцуя-мура, где его встретили заждавшиеся рото.