Не произнеся ни слова, Мицусигэ передал послание Сукэсигэ. Оба посмотрели на Хэйту. Потом заговорил Мицусигэ: «Наступил момент проявить мужество. Тебе, Сукэсигэ, отводится роль кайсяку (помощник при совершении обряда сэппуку (харакири). Кайсяку должен был в определенный момент отрубить голову совершающего самоубийство, чтобы предотвратить предсмертную агонию. – Пер.). Вслед за мной ты, Мицусигэ, должен вспороть себе живот. И последовать за мной в Мэйдо». Сукэсигэ поклоном подтвердил свою готовность следовать приказу своего господина и отца. Тут в разговор вмешался Хэйта: «Нижайше прошу вас, почитаемый господин, выслушать слова старого Хэйты. Мы ведь вместе состарились, и ваша светлость знает, что Хэйта никогда не одобрит трусливого образа действий. А сведение счетов с жизнью молодого господина в любом случае будет означать гибель вашего дома. На самом деле все это будет выглядеть, как говорят, будто сдох пес (бессмысленно). Япония в наши дни переживает слишком большие проблемы, чтобы считать такой путь благоразумным. Положение вашей светлости совсем даже не такое уж отчаянное. Деревня Огури принадлежит Синано-но Куни, а они числятся прямыми вассалами сёгуна. Родившийся вассалом человек остается им до конца своих дней. Таким считался закон, установленный самим великим Ёримото; и суровым было наказание для Обы Кагэсики за его неповиновение. Сначала прошу вас посмотреть, какой курс изберут в Киото. Замок Огури считается вполне надежным. Сам господин Уцуномия Мотицуна, представлявший угрозу, призван в союзники. Пусть незамедлительно передадут приказ Кадзигути. Нижайше предлагаю моему господину воспользоваться лодкой до Эдогути, а оттуда отправиться до замка Огури. Обороной ясики пусть займутся Вака-доно с Хэйтой и своими рото. Мы готовы умереть в бою, если этого потребуется, но Вака-доно должен незаметно проскочить через отряды врага и привести вашу светлость в Огури». – «Хэйта, в твоих советах всегда содержится большой смысл. Так и поступим. Сукэсигэ, выполни все то, что он нам посоветовал. Хэйта – человек пожилой и опытный. Дождемся распоряжений из Киото. Таким будет решение Мицусигэ». Этот старый воин уже готов был ринуться в бой. С наступлением ночной темноты он, женщины дома и кое-кто из самураев, служивших стражами, отправились в путь к Эдогути, находившемуся на Сумидагаве.
Танабэ Хэитаю, служивший каро при Огури, с подготовкой к внезапному нападению тянуть не стал. В разных частях здания поместили охапки сена и соломы, смоченных в горючем масле. Этой ценной жидкости не жалели, и ее лили как простую воду. Потом дождались захода солнца. В скором времени появился противник. Перед строем вперед выступили Момонои. За ними выстроились Никайдо. Арьергард состоял из представителей клана Юки. Послышался мощный боевой клич, на который яростно откликнулись рото Огури. Стрелы падали густо, как капли во время дождя. В рядах нападающих врагов многие бойцы попадали на землю. Воины Огури тоже понесли ощутимые потери. Их численность существенно сократилась. Так на протяжении нескольких часов проходило неравное сражение. По предложению Юки Удзитомо атакующие отряды вышли из зоны поражения для отдыха перед совместным штурмом. Потом они снова пошли на приступ ясики. С тыла ее позицию осадить вооруженными отрядами представлялось невозможным. Отрядам всех трех кланов пришлось взойти на крутой холм, где в рыбацкой деревне Гокуракудзимура их ряды перемешались, и их войско лишилось единого управления. Но зато теперь наступила полная тишина. Не видно было ни малейших признаков жизни, ни одной стрелы никто не выпустил. С большой осторожностью они приближались. Неожиданно ввысь взмыл мощный огромный столб дыма, появились яркие языки пламени, лижущие крыши зданий. Стало ясно, что потерявшие надежду защитники ясики подожгли свою цитадель и стали искать спасения в добровольной смерти. С криком самураи Момонои бросились в пламя и дым, чтобы взять в плен хоть кого-нибудь, чтобы заставить правителя Огури совершить обряд сэппуку, ведь как раз на его захват делался упор в приказах их князя. К тому же хотелось хоть чем-то поживиться в ходе разграбления богатого имения. Но вряд ли они решились вступить в пределы пылающих зданий, хотя господин и слуги Огури пытались их заставить это сделать. Круша все на своем пути, они продвигались вперед сплоченным строем. Вместе с обычными воинами их едва насчитывалось пятьдесят человек. Его рото готовы были умереть, обеспечивая бегство своего молодого господина. Перед решительным штурмом представители Момонои разделились и распределились по всем сторонам ясики. Перед этой заранее не подготовленной атакой в дыму и неразберихе они остались буз руководства. Потом второй эшелон Никайдо подошел к узким воротам, где численность отряда Огури не уступала численности своего противника. Ситуация здесь сложилась ничуть не лучше. Устремившись по склону холма, воины Огури прошли через противника как нож через бумагу. В рядах Юки возникло сомнение в своих силах. С приближением Огури в рядах нападающих как будто в силу страха образовался коридор, и по нему Сукэсигэ со своими самураями проскакал по склону холма в направлении Гокуракудзи и Фукудзавы. В мгновение ока пламя объяло дома рыбаков, и дым от них смешался в небесах с дымом от горящей ясики. Солдаты из Юки сомкнули ряды и принялись бегать туда-сюда, пытаясь погасить бушующее пламя. Тем самым они надежно заперли Никайдо и Момонои, кто очень расстроился тем, что не может продолжать преследование. Неразбериха и несогласованность действий возникла страшная. В бешенстве Момонои, Вакаса-но Ками и Сануки-но Ками оставили все мысли о преследовании врага, бежавшего в неизвестном им направлении. В скачке братьев по пути обратно в Камакуру Никайдо-доно сказал: «Когда же наш Удзитомо отправился в постель с лисицей? Он считается преданным и туповатым, но при этом оказался скорее глупым, чем изобретательным человеком». Тем временем Юки продолжали выполнять свою похвальную задачу по организации рыбаков на борьбу с пожаром и оказанию им помощи, а также прикрывали тылы Огури, ведущих схватку с врагом.
Когда Сукэсигэ скакал в Фудзисаву, сзади до него доносился некий крик. Натянув поводья своего коня, он оглянулся и посмотрел на пройденный путь. К нему присоединился один-единственный буси, а его кэраи энергично погоняли своих коней, отстав далеко от хозяина. Помрачнев, Сукэсигэ разглядел в догонявшем всаднике Юки Удзитомо. Он скакал, выставив свою боевую крыльчатку. «Примите заверения в великом почтении к уважаемому другу клана Юки и в трепете перед ним. Однако сейчас речь идет о положении Юки-доно в обществе. Просим не сомневаться в том, что мы добросовестно отстаиваем наше право на жизнь». Удзитомо рассмеялся: «Смело сказано, милостивый государь, и достойно человека вашей храбрости и чести. Стрелу с посланием, впрочем, выпустил рото, принадлежащий к клану Юки, а наши кэраи не только открыли коридор для представителей Огури, но и теперь откровенно вводят в заблуждение Момонои и Никайдо, чтобы содействовать вашему успешному бегству. Но, Огури-доно, все-таки остерегайтесь. Осмелюсь просить передать нижайший поклон от Удзитомо самому Мицусигэ-доно. Все это дело затеяли Иссики с Яманой, причем подготовились они к воплощению своего замысла в жизнь самым тщательным образом. В ближайшие дни целая армия двинется на Хитати, если только она уже не находится на марше. Молю уважаемого господина не терять бдительности». Сукэсигэ отвечал так: «Велика благодарность и уважение в адрес Юки-доно за проявленную им доброту. Пока живы, такую услугу мы будем помнить всегда. Прошу принять наши заверения в признательности Сукэсигэ, выступающего от имени его клана. Все будет передано моему отцу». На этом они расстались. Юки снова присоединился к своим кэраи и поскакал назад в Камакуру. Сукэсигэ поспешил по-прежнему в Хитати. Сообщение Удзитомо подтвердилось. Оно на несколько дней опередило выступление мощного войска под командованием Уэсуги Сигэкаты и Иссики Наоканэ, действующих по прямому указанию Сицудзи Норизанэ. Свидетельств этих битв до наших дней дошло совсем немного. С помощью Уцуномии Мотицуны представители Огури собрали войско, превосходящее по численности в спешке отмобилизованную армию Иссики и Уэсуги. Территория считалась не очень выгодной для ведения военных действий, зато на ней удачно располагались гарнизоны. Замок Огури с огороженной стенами площадью 4 тысячи цубо (примерно 1200 кв. м) стоял на холме на равнине, а холмы Хитати находились совсем рядом с ним. К югу на расстоянии едва ли в 10 миль располагался знаменитый горный массив Цукуба. При таком расположении в отсутствие естественных рубежей, таких как скала или река, обороняющиеся могли пользоваться рвом и стенами замка. Зато, на их счастье, укрыться противнику было негде. Штурмовые группы многократно откатывались назад, а воины гарнизона во время решительных вылазок несколько раз вступали в мелкие, но ожесточенные схватки и крепко наказывали врага. Как раз во время одной из таких вылазок на всю страну прогремело имя Икэно Сёдзи Сукэнага. На исходе ночи ему удалось проникнуть в лагерь противника и поджечь его. Рото Огури совершили дерзкую вылазку. В спешке и расстроенном порядке на следующий день осаду пришлось снять, и противник отошел в смятении в Камакуру зализывать раны и искать пути к переговорам.