Из-за боли я с трудом дышал. Каждое слово звучало как стон.
– У вас ужасный голос. Вы в порядке?
– Нет.
– Ранены?
– Да.
– Я буду через десять минут.
Я не хотел втягивать ее в это дело, но еще меньше намеревался помереть из вежливости.
– Спасибо.
– Дайте мне адрес.
Я вызвал свои координаты на GPS телефона и продиктовал их.
* * *
Дожидаясь Эмили, я позвонил отцу.
– Привет, – сказал я, очень стараясь говорить как обитатель мира живых.
– Что случилось, Майк? Джек в порядке?
– Я не узнавал. Я тут вспомнил про дока, вашего с Картрайтом знакомого. Ветеринара.
– Макоско?
– Можешь ему позвонить и спросить, нельзя ли к нему сегодня заехать?
– Что случилось?
– Я в порядке. Просто надо кое-что заштопать.
– Что? Езжай на станцию скорой помощи, черт побери! У тебя же есть страховка.
– Не могу.
– Это еще почему?
– Меня… немного подстрелили.
– Немного подстреленных не бывает, Майк. Да что там за хрень у тебя случилась?
– Потом расскажу, сейчас не могу говорить. Ты можешь позвонить Макоско? Пожалуйста.
– Я приеду за тобой.
Ему до меня было не меньше получаса езды.
– Ко мне уже едет друг. Если будут проблемы, я сообщу.
Какое-то время я слышал лишь его дыхание, потом отец уступил:
– Позвоню.
* * *
Я пытался не терять сознание, но снова начал отключаться, несмотря на дождь. Я очнулся, ослепленный светом фар.
Приехала Блум. Она захотела узнать, что произошло и как я из офиса ФБР попал на обочину сельской дороги, истекая кровью, но у меня уже не осталось сил рассказывать. Она взяла с заднего сиденья большой фирменный пакет, надорвала его вдоль и положила на пассажирское сиденье.
– Не возражаете, если я просто отдохну? – спросил я. – Не хочу показаться неблагодарным, но день сегодня выдался тяжелый.
– Конечно. В больницу?
– Нет.
Я проверил эсэмэски и назвал ей адрес.
* * *
Проехав с полмили в сторону от шоссе, мы подъехали к домику, на котором горела вывеска «Ветеринарная клиника НоВа».
Ветеринар был другом Картрайта. Полагаю, за доком водились карточные долги или другие грешки, а потому он соглашался обрабатывать раны, происхождение которых полиции предпочитали не объяснять. Я узнал про него, когда мы с отцом попали в неприятности из-за моего прежнего босса.
Кровь у меня текла медленно, но постоянно. Боль немного стихла, а может быть, я к ней притерпелся. Я начал надеяться, что пуля все-таки не прошла насквозь, а рана на спине – результат удара. Когда я попытался снять бронежилет, то снова вырубился из-за боли, поэтому он так на мне и остался.
Макоско встретил нас в прихожей с кружкой в руке, в спортивных штанах и фланелевой рубашке.
– Огнестрел? – уточнил он, доставая из кружки пакетик чая и бросая его в мусорное ведро.
– Кажется, пуля ударила в бронежилет.
– Так-так…
Он прошел мимо регистрационного стола, я последовал за ним. Две собаки в клетках у стены оскалились. Док усадил меня на металлический стол. Тут было даже уютнее, чем в последней больничке для людей, где мне довелось побывать.
Макоско расстегнул липучку на боковинах жилета и поднял нагрудник. Я скрипнул зубами.
– Здесь нормально?
– Угу.
Он аккуратно отделил от спины заднюю половинку жилета. Я выдал парочку отборных матюгов.
– Все понятно, – сказал док.
– Что там?
– Тупая травма, нанесенная забарьерным воздействием пули. Из чего в тебя стреляли?
– Думаю, из винтовки.
Док подготовил шприц и ввел иглу в вену на локтевом сгибе.
– Пригодится, – пояснил он, нажимая на поршень.
Голова закружилась от приятного и легкого дурмана.
Док ухватил пинцетом марлевый тампон и велел Блум взять жилет за плечи. Все крепежные липучки уже были расстегнуты.
– Снимете его, когда я скажу, – объявил он. – Готовы?
Блум крепко вцепилась в жилет.
– Снимайте!
Она дернула. Мне показалось, будто в спину вставили горящую римскую свечу. Я глухо зарычал и стиснул края стола. У меня за спиной что-то звякнуло, упав на пол. Я повернул голову и увидел, как покореженная винтовочная пуля катится по линолеуму и закатывается под шкаф.
По спине потекло что-то теплое. Макоско вставил марлевый тампон в пулевое отверстие. Боль оказалась сильнее, чем при ранении. Я уже слишком устал, чтобы стонать, поэтому лишь стиснул зубы и крепче сжал края стола.
– Пуля вошла в тело? – спросил я.
– И да и нет. – Он осмотрел рану сквозь очки. – В подобных случаях пуля входит, но неглубоко, и увлекает за собой материал жилета. Примерно как фокусник заталкивает платок в кулак. Вам повезло, что я видел много огнестрельных ран. Многие врачи предположили бы, что пуля вошла в тело, вскрыли бы вас и пару часов ковырялись бы в животе.
Он шлепнул ладонью по столу, давая понять, что надо лечь ничком. Я медленно лег. Док принялся зашивать рану.
– Все гораздо лучше, чем выглядит.
Судя по голосу, док был почти разочарован. Блум отыскала пулю и несколько секунд ее рассматривала.
– Кажется, калибр пять пятьдесят шесть. Тебе повезло, что жив остался. Такие пули кувыркаются, когда входят в тело.
На зашивание ушло еще минут десять. Я сел, и Макоско дал мне несколько таблеток. Я взглянул на флакон:
– Они же для собак.
– Да какая разница? – возразил он. – При чесотке тоже помогает. Вы жена? – спросил он Блум.
– Нет.
– Ну, это не мое дело. – Док принялся загружать инструменты в автоклав. – Но вот он… – док показал на меня, – он получил лошадиную дозу оксикодона. Так что приглядывайте за ним внимательно ближайшие часов восемь-двенадцать. У него все должно быть в порядке, но Господь свидетель, мне случалось и ошибаться.
Блум вывела меня на улицу. Избавившись от пули и получив дозу болеутоляющего, я словно заново родился.
– Итак, насколько я поняла, встреча прошла не так, как было запланировано? – спросила Блум, когда мы сели в ее машину.
– Не так, – согласился я. – Мне надо лишь добраться до дому и отлежаться.