– В Тоскане.
Джек присвистнул.
– Это самое малое, что я могу для нее сделать, – пояснил я. – Она замечательная. Жизнерадостная. Исключительно умная. Выбила у меня из головы дурь. Сделала меня гораздо лучше. Я от нее без ума, поэтому я не скуплюсь, когда дело касается романтики.
– Я очень рад за тебя, Майк.
Он взглянул на меня так, словно говорил всерьез, потом отвернулся, заглянул в рецепт и стал выкладывать с десяток ингредиентов в стеклянные мисочки.
Обеденный стол был накрыт с концов, на двоих. Под каждой обеденной тарелкой стояло большое плоское блюдо. Все выглядело как на образце сервировки из «Гурмана», если не считать банки пива рядом с моим винным бокалом. Зачем добру пропадать? Я вскрыл пиво и плеснул в него виски.
– За братьев! – произнес я и поднял банку.
Джек с отвращением взглянул на свою газировку.
– Знаешь, а налей-ка мне тоже, – сказал он.
– Уверен?
– Да. Не может же это пойло быть таким мерзким, каким я его помню.
Я подошел к стойке, повторил те же операции и вручил Джеку банку. Мы подняли их и глотнули. Джек зажмурился и скривился.
– Господи, да оно еще хуже, – выдохнул он и постучал кулаком по груди.
Мы рассмеялись. Меня порадовало, что обстановка разрядилась. Это даст мне шанс зайти ему в тыл, пока он не зашел за спину мне. Доверяй, но проверяй – такие на дворе времена.
Я изучил рецепт блюда, которое он готовил. Последние пятнадцать минут стряпни выглядели лишь чуть менее сложными, чем операция по замене митрального клапана. Это был мой шанс. Джек жарил арахис, а я выключил звук на своем сотовом, перевел его в вибрационный режим, и он зажужжал у меня в кармане. Я достал телефон, извинился и вышел. Джек едва заметил мой уход, склонившись над сковородой. Я ответил на фальшивый звонок словами: «Привет, милая» – и пошел на второй этаж.
Когда дело касается вынюхивания тайн Джека, у меня есть одно преимущество. Немалую часть детства я провел, таскаясь за братом, подслушивая и шпионя за ним, поэтому отлично разбирался в его тайниках. А как еще я смог бы обеспечить себя в подростковом возрасте мощными петардами и старыми номерами «Плейбоя»? Я пошарил под матрацем в его спальне – больше по старой привычке, но ничего не нашел.
Я простучал стены платяного шкафа – фальшивых панелей не было. Оставался комод. Он был из дубовых досок, очень тяжелый, но я все же ухитрился без особого шума отодвинуть его на восемнадцать дюймов от стены. В старших классах Джек прятал свою контрабанду как раз за комодом, пробив дыру в гипсокартоне. Собирал вещички в тючок, привязывал к нему веревочку, опускал груз в просвет между стенами, а веревочку приклеивал липкой лентой изнутри возле дырки. Наверно, между стенами нашей старой квартиры до сих пор висит с полдюжины мощных петард М80.
Нынешний его тайничок оказался более изящной вариацией на ту же тему. Сняв кусок гипсокартона за комодом, я увидел два навороченных сейфа с биометрическими замками. Серая стальная дверь верхнего была около четырех футов в ширину и приблизительно двух в высоту. Обычно такая дверь означает сейф для оружия. И сейф этот был здоровенным – там мог поместиться целый арсенал. Но сейчас мои шансы вскрыть любой из них были безнадежными – слишком мало времени.
Занимаясь поисками, я не забывал как бы беседовать с невестой.
– Конечно. Какого цвета стулья ты хочешь?..
Тема резко контрастировала с инвентаризацией опасных вещей, которые Джек скрывал в своем уютном доме. Нижний сейф был поменьше, с дверцей примерно восемнадцать квадратных дюймов, с комбинационным замком второго класса и дополнительным запором. Приблизительная стоимость – около тысячи двухсот долларов. По своему опыту знаю, что такие сейфы покупают не для того, чтобы хранить свидетельство о рождении. Их обычно берут для больших количеств ювелирных изделий, денег или наркотиков. Впрочем, брат мог и спятить на почве безопасности. Мы росли в окружении воров, и привычка все прятать сделалась бессознательной.
Я кое-как задвинул комод на место, вернулся к платяному шкафу и стал осматривать ремни. Будучи тинейджером, Джек носил дерьмовый пистолетик «Рэйвен армз P25» [15] – одну из классических пушек «для субботней ночи». Стрелял он по жестянкам, но не стеснялся сунуть его кому-нибудь под челюсть, если становилось жарко. Он всегда носил его за ремнем под правой рукой, поэтому я знал, что искать.
Платяной шкаф поведал мне ту же историю, что и весь дом. В нем я обнаружил полдюжины дорогих костюмов: «Дзенья», «Брукс бразерс» и так далее. Широкие ремни, которые носят с джинсами, оказались примерно на два дюйма короче узких, для костюмов. И на большинстве этих тонких ремней, дюймах в шести справа от пряжки, я нашел то, что искал: отпечаток поясной кобуры приличного размера, под пушку, пожалуй, сорокового калибра. [16] Значит, Джек перешел на более крупный, а его работа, в чем бы она ни заключалась, требовала хорошего костюма и потайного оружия. И он определенно занимался не только тем, что забивал имена инвесторов в поисковую программу, проверяя, не мухлюют ли они с чеками.
Внизу раздался телефонный звонок. Я обшарил ящики письменного стола, перебирая обычное офисное барахло, и наткнулся на черную карточку размером с обычную кредитку, но втрое толще, с медными контактами на оборотной стороне и четырьмя стеклянными окошечками на передней.
Это была электроника, но я никак не мог понять, для чего она предназначена. Вертя карточку, я случайно нажал пальцем на одно из окошечек. Вмонтированный в карточку светодиод замигал, подсвечивая темную комнату красными отблесками.
Через секунду мигание прекратилось, и, пока я пытался сообразить, что натворил, экран стоящего на столе ноутбука засверкал белыми вспышками в той же последовательности. Появилась командная строка, по монитору пробежали строчки кода, а потом в центре возникло уведомление: «Отпечатки пальцев не опознаны».
Я замер перед компьютером и начал потеть. Мне совершенно не хотелось оставлять запись о том, что я здесь копался. Еще через секунду загорелся огонек веб-камеры, встроенной в верхнюю часть экрана, и я увидел свое лицо.
Компьютер трижды громко пискнул, и на дисплее появилось:
Сканирование… опознавание не выполнено.