– Даже я не могу здесь ничего сделать. Алеша сам сделал выбор. Но он же может его и отменить. Только он.
– Как мило, – скривился я, включаясь в игру «плохой-хороший». – Хочешь нарушить нашу договоренность и все рассказать? Валяй. Мальчику поможешь, а вот его матери – уже нет.
Альена молодец. Пусть ангел, пусть троечница, но она не дура. Совсем не дура.
– Да. – Она твердо посмотрела на Алешу. – Я могу сказать, как победить черта в себе. И святая вода, которой ты окатил меня, тебе не поможет. Хоть не расставайся с ней никогда. Но сказав тебе это, я нарушу договоренность, и твоя мать попадет в Ад. Если ты способа не найдешь, то тогда в Ад попадете оба – и ты, и твоя мать.
– А если я побежу… победю… справлюсь с чертом, – робко спросил он.
– Тогда твоя мать будет в Раю, это я обещаю. А куда попадешь ты… это уже будет зависеть только от тебя. У тебя вся жизнь впереди, чтобы сделать выбор. И первое решение за тобой. Итак?
Алеша задумался, кусая губы. Отец Федор хотел вмешаться, но обнаружил, что не может произнести ни слова. Альена сердито посмотрела на священника.
– Это выбор мальчика, и только его!
– Я не хочу ничего узнавать! – вдруг твердо произнес Алеша. Он гневно уставился на меня. – А тебя я побежу… победю! Ты понял?!! Фиг тебе, а не моя душа. Вот! – Алеша сложил дулю и продемонстрировал ее мне. Я едва не расхохотался. Альена улыбнулась.
– Правильный выбор. И кое в чем я тебе помогу. Сказать прямо я тебе не могу, а вот намекнуть…
– Тоже нельзя! – вмешался я.
– Можно, – отрезала Альена. Она подошла к Алеше и протянула котенка. – Позаботься о нем. Он тоже потерял маму и теперь остался один. Без твоей помощи ему не выжить.
Алеша неуверенно взял котенка. Тот потянулся, зевнул. И вдруг доверчиво прильнул к мальчику и замурлыкал. Алеша прижал котенка к себе.
– Я позабочусь о нем.
Альена улыбнулась.
– Я верю в тебя. Поверь в себя и ты.
Алеша серьезно кивнул.
– Очень хорошо! – Я скривился. – Ты действовала на грани фола.
– Но не за гранью, – возразила Альена. Она повернулась к Григорию Ивановичу и поклонилась. – Спасибо за привечание, хозяин.
Григорий Иванович обалдело кивнул в ответ. Альена же развернулась и направилась к выходу. Я за ней.
– Эй, стойте!!! – Священник бросился за нами, но когда он выглянул во двор, то нас, естественно, не увидел.
Альена остановилась у калитки и обернулась ко мне.
– Как думаешь, Ксефон нам ничего не испортит?
– Ксефон? Не знаю.
– Жаль, что мы не можем послушать, что там происходит после нашего ухода. Этот твой Ксефон, каким бы идиотом ни был, на этот раз точно осмотрит все углы и не пропустит нас.
Я хмыкнул.
– Ты только меня не держи за идиота, хорошо? Конечно, если мы спрячемся в доме, то Ксефон нас моментально засечет. Однако подумает ли он о другом варианте…
– Ты что-то задумал?
– Я?! Задумал?! Альена, ты слишком плохого обо мне мнения. У меня уже все сделано. Пойдем.
– Куда?
– Пойдем-пойдем. – Я схватил упрямую девчонку за руку и потащил ее к выходу со двора. Чтобы не выдать своего присутствия, я просто пронесся сквозь забор, не открывая калитку. Альена за мной. Я улыбнулся. Ха, недавно для нее пройти сквозь препятствие было проблематично. А как наловчилась за то время, что провела со мной.
Я подтащил ее к колонке, стоявшей на пересечении улиц. Оглянулся, нет ли кого поблизости, и спустил воду. Струя воды под приличным напором ударилась об землю, разбилась на множество капель, которые немедленно воспарили вверх.
Альена сжала мою руку.
– Эзергиль, это же из высшей школы! Такого вы еще не должны проходить!
– Разве я тебе не говорил, что по некоторым предметам я учусь с опережением графика? Извини.
– И с кем ты связал свою частицу?
– А ты не догадалась? С котенком, конечно. Алеша ведь теперь его постоянно с собой таскать будет. А мы сможем за ним постоянно приглядывать.
– Ах ты… А еще говорил что-то о заботе…
– И это тоже. Пригляд – это просто побочный эффект. Будем надеяться, что Ксефон не знает об этом фокусе из высшей школы. А сейчас не отвлекай меня.
Альена, судя по всему, еще многое могла мне сказать по поводу моего обмана, но благоразумно промолчала. Не понимаю, что она вечно из себя выходит, стоит мне чуть-чуть схитрить. Это даже не обман, а всего лишь военная хитрость. Ладно, не отвлекаться. Сейчас начинается самое сложное.
Сконцентрировавшись, я заставил капли воды образовать радугу, отразив в них лучи солнца. Как хорошо, что сегодня ясная погода… Направив радугу в себя, я вспомнил котенка и вспомнил, какое слово шепнул ему на межмировом языке. Оно должно было служить ключом к разуму котенка. Мухи и пауки – это все ерунда. Подчинить их любой черт с детского сада может. Мозгов-то у насекомых нет. Все делается быстро и без всяких усилий. Правда, поддерживать связь стоит проблем. Отвлекаться нельзя. Только сейчас я сообразил, что с тем пауком, который сидел в кабинете директора, был произведен тот же обряд, что собираюсь провести я. Иначе директору школы постоянно пришлось бы контролировать его. А это очень неудобно. Хотя если ненадолго, то вариант быстрого подчинения самый верный.
Так, что-то я отвлекся. Капли тем временем образовали уже сияющий шар размером с кулак. Я заставил их опустится себе на ладонь и вгляделся в них, налаживая связь. Ага, вот она, та метка, что я оставил. Теперь соединиться… слово… есть контакт! Уф, получилось. Я уронил водный шар и вытер вспотевший лоб.
– Готово.
Альена исподлобья смотрела на меня и довольной не выглядела.
– Ты подчинил себе разум беззащитного котенка?!
– Тпру! – Я даже попятился от ее тона. – Конечно, нет! Зачем мне это надо? Да у меня бы и не получилось. Я только буду видеть и слышать то, что видит и слышит котенок. Честное слово! Свобода его воли никак не пострадала!
– Я тебе не верю!
Я пожал плечами.
– Дело твое. Ты будешь смотреть, что происходит в комнате, или нет?
Альена подумала.
– Буду.
Ну вот, а то нечестно, подчинение. Блин, и откуда она свалилась на мою голову?! Хотя что я спрашиваю. От дяди, естественно.
– Только надо найти место поспокойнее, – заметил я. – Где нас точно никто не побеспокоит.
Мы с Альеной переглянулись.
– Парк! – хором вскричали мы.
– Побежали! – нетерпеливо велела Альена и первой понеслась по дороге, поднимая клубы пыли. Я ругнулся и бросился за ней, пытаясь обогнать: дышать поднятой ею пылью мне совершенно не хотелось.