– Я надеюсь, ты все понял? – сухо осведомился Григорий Иванович. – Я не знаю, как там у вас в Аду принято, но пока мы на Земле, я попрошу вести вас по-человечески! – Григорий Иванович обернулся ко мне. – Тебя это тоже касается!
Я невинно улыбнулся в ответ.
– Меня вам будет поймать не так легко.
Художник наградил меня сердитым взглядом и направился к священнику.
– Проходите в дом, отец Федор. Сейчас я найду, во что вас переодеть.
Священник махнул рукой.
– Некогда. Кто тут у вас только что был?
– Да милиционер. Разыскивали каких-то грабителей квартир, насколько я понял. А что?
Священник вместо ответа резко повернулся к раскрытому окну, из которого выглядывал Алеша.
– Ты знаешь того милиционера и его спутника?
Алеша смутился. Потом опустил глаза.
– Знаю. Поэтому и спрятался. Они меня не видели.
– Э-э… – Григорий Иванович недоуменно посмотрел на мальчика. Потом на священника. – А что такого? Кто этот милиционер?
Алеша набычился и посмотрел на меня. Я пожал плечами.
– Неделю я тебя защищаю. Она истекает через два дня. Я говорил правду.
Мальчик кивнул на меня.
– Вот он сказал, что этот милиционер плохой. Что он работает на тех, кто ищет чемодан с деньгами. А с ним был Вобла. Это кличка такая. Он главный у одной шайки.
Надо же. Вобла. Эх, раньше не знал эту кличку. Вот бы я позабавился… Ладно, чего теперь жалеть? А теперь эта Вобла мелковата. Да-с, мелковата.
– И что? – недоуменно поинтересовался художник.
Я вздохнул. Люди порой бывают так глупы.
– А то, – отозвался я, – что милиционер приходил сюда вовсе не в поисках каких-то там грабителей. Он мальчишку искал. А навел его тот самый Вобла. Не думаю, что была большая проблема узнать адрес художника, что защитил мальчика от хулиганов. У-у-у, Григорий Иванович, но ведь вы-то видели этого Воблу! Он же главный у той шайки был! Помните?! Вы еще нож у него выбили.
Григорий Иванович хлопнул себя по лбу. Ага, постучи, постучи. Может, чего и прибавится.
– Я осел! – Конечно. – А я все думал, где же я его раньше видел! У меня же отличная память на лица. Профессиональная. Я должен был вспомнить, но после всего произошедшего просто растерялся.
– И… что нам делать? – В окне рядом с Алешей появилось растерянное лицо Ненашева Виктора Николаевича.
«Сматываться!!!» – захотелось рявкнуть мне. Ну что за идиотские вопросы? Нет, я промолчу. Пусть набивают шишки сами. А если не догадаются удрать, то кто виноват? Дураков учат.
Но тут вмешался священник. Совсем забыл, что он бывший военный. И теперь он сразу взял власть в свои руки.
– Нам надо покинуть этот дом. И как можно быстрее. Так, Григорий Иванович, вам лучше пойти с нами. Как я понимаю, два миллиона долларов – достаточно большая сумма, чтобы эти типы, что вскоре прибудут сюда, не очень выслушивали ваши оправдания.
– Но… моя мастерская!!! Мои картины!!!
– Выбирайте. Либо мастерская и картины, либо ваша жизнь, – жестко велел священник. – А вы что встали?! А ну быстро собрать вещи! Выход через пять минут. Живо!
Алеша мигом исчез в доме. Скрылся и Ненашев. Только художник растерянно топтался во дворе. Федор Иванович чуть ли не силком затащил его в дом. Что там происходило, я не видел, но уже через пять минут наш художник выносил из дома чемодан с вещами, на ходу запихивая в карман документы.
– Не слишком ли много людей вынуждены расплачиваться за твои ошибки? – услышал я шепот Альены, обращенный к Алеше. Мальчик стоял перед ней, опустив голову и прижимая к себе подаренного котенка.
– Я же не знал, что так получится. Я же не хотел…
– Не знал, не хотел. Ты маленький, безответственный, самовлюбленный тип, замкнутый на собственном страдании и мести!
Ого! Впервые вижу Альену в таком состоянии. Кажется, у нее много чего накипело на душе.
– Но я не хотел!!!
– Еще бы ты хотел! Если бы хотел, то меня бы тут не было.
– Вот-вот! Если ты ангел, то помоги мне! Ты же обязана мне помогать!
– А задницу тебе подтирать я не обязана?! – рявкнула Альена на весь сад. На ней скрестились ошарашенные взгляды всех присутствующих. Я захлопал в ладоши.
– Так его! Так!
– Он меня уже достал своим нытьем, – смущенно попыталась оправдаться Альена. – Ему, оказывается, все должны. И вообще мне кажется, я тут лишняя! У вас тут компания хоть куда. Два черта, ненавидящих друг друга. Священник, который убивал и сейчас сам не поймет, во что он верит, хотя и святой. Художник, для которого его картины важнее жизни всех окружающих. Надоело! Разбирайтесь сами!
На этот раз пристыженно опустили глаза все остальные. Кроме меня. Ну и Ксефона.
– Но ты обещала, – робко возразил Алеша.
Альена наградила его хмурым взглядом.
– Помочь – да. Делать за тебя твою работу – нет. Думай и решай сам.
– Но… но я ведь еще маленький…
Алеша совсем смутился под уничижительным взглядом Альены.
– Когда договор заключал с чертом, был не маленький. Когда грозился убить отца, тоже был взрослым. А когда пришла пора отвечать за поступки, оказался маленьким? Вот что, парень, либо ты научишься отвечать за все свои поступки, либо смирись с тем, что произошло. Прекрати сражаться с чертом, прими от него помощь. И все будет легко и просто. И будут у тебя и деньги, и власть. А те бандиты, что охотятся сейчас за тобой, сами будут служить тебе. Выбор все еще за тобой! Решай!
Я из-за спины отца Алеши показал Альене большой палец, но девчонка только свирепо нахмурилась.
– Эй, ты же не послушаешь совета этого так называемого ангела?!! – вылез Ксефон. – Ведь ясно же, что она сговорилась с этим… этим… козлом хвостатым.
– Сговорились ангел и черт? – усмехнулся священник.
– И что? – Ксефон уставился на него. – Ведь были случаи, когда ангелы переходили в черти, а черти – в ангелы. А тут и особо глазастым быть не надо! Видно же, что она втрескалась в этого Эзергиля…
Треск. Шлеп.
– А-а-а-а!!!! – Ксефон рухнул от удара увесистой метлы прямо на воткнутые в землю углом кирпичи, огораживающие тропинки. Альена занесла метлу еще для одного удара, но не успела – мой пинок под зад Ксефону опередил. Ксефон подскочил в воздух, продолжая что-то вопить, но благоразумно не стал качать права, а попятился к калитке перед нашим сдвоенным натиском. Альена отбросила метлу, и вокруг ее головы образовалось свечение. За моей же спиной словно тьма сгустилась. Ксефон, похоже, струхнул. Он вдруг прервал свою ругань и икнул. Постарался отодвинуться от нас как можно дальше.