– В Гонукасте мрачно, – согласился Харви. – Они, похоже, на химикатах сэкономили и просто сожгли все отработанной породой.

– Как это породой? – уточнил Юган, расслабляясь после выполненной работы.

– Отработанная порода пластического угля может гореть, если поджечь ее магниевой шашкой, – пояснил Брейн.

– Ничего себе! А по виду – просто булыжники.

– А ты думал, почему им дороги не мостят? Столько строительного материала, а он даром валяется в отвалах.

– Тогда бы партизаны конвои прямо на дорогах зажаривали, – сказал Ляминен.

По броне КТМ хлопнули ладонью, что означало – приборный контроль пройден. Спереди опустилась бронеплита, и КТМ стал рулить по извилистому выходу из рассеивающей воронки, в центре которой находился карман безопасности.

В случае проникновения в карман заминированного автомобиля и его подрыва бетонные стены разлетелись бы в пыль, но взрывная волна ушла бы вверх по склонам воронки, отлитой вокруг кармана. Сверху это выглядело как кратер, но кратер был рукотворным.

Следом за КТМ в карман зашла «кассиопея», где водитель вытирал платком пот и не мог поверить, что удалось прорваться. Его напарник сидел рядом на запасном сиденье и таращился в окно. Он молчал уже целый час, погруженный в собственные мысли.

Пассажиры также вели себя по-разному: одни оживились, радуясь окончанию ужасного пути, другие продолжали вздрагивать, все еще не веря, что испытания закончились.

КТМ стоял на внутренней дорожке, ожидая, когда выйдут все транспорты. Наконец показалась автоплатформа, которая тут же обошла «кассиопею» и КТМ, направившись к разгрузке. На базе она действовала по собственной программе и чувствовала себя как дома.

23

Освободившись от коконов бронекомбинезонов и оставив в стойках броневика тяжелые «сквоттеры», бойцы отделения выбрались на площадку в одних серых поддевках, промокших от пота.

Несмотря на то что, кроме Брейна с Харви, все остальные машину не покидали, поддевки у всех были пропитаны потом одинаково, ведь пока одни бегали и стреляли, другие в напряжении ожидали приказа на отражение атаки.

– Ой, как хорошо! – произнес Франтишек, имевший самый малый рост. Он пригладил мокрые волосы и с улыбкой посмотрел на голубоватые облака, за которыми скрылось солнце.

– Даже не верится, что в километре отсюда можно нарваться на мину, – заметил Леон. – Тут вон даже цветы растут.

– Это растения-иноземцы, местные растения здесь вытравили, – сообщил подошедший сержант со значком охранной службы. – Как добирались, ребята? Кто здесь командир?

– Я, – отозвался Мози. – Лейтенант Моузер, командир отделения.

– Отлично. А я сержант Ровер, здешний инспектор-приемщик.

Сержант пожал лейтенанту руку и подал планшет с приемными документами.

– Одну «кассиопею» мы потеряли…

– Значит, зачеркни ее, напиши напротив число погибших и распишись.

– Погибших нет.

– Отлично. Тогда просто распишись – и дело закрыто.

– Какое еще дело? – спросил Леон.

– Никакое, парень. Вот если бы просрали платформу, началось бы расследование, а «кассиопея» – пустяк, тем более что без потерь ценных специалистов.

– Что, очень ценные?

– Это да. В основном инженеры-технологи процесса обработки и обогащения. Доставлять их приходится издалека, это вообще большой дефицит, как выяснилось. Им такое бабло платят, что закачаешься.

– Тогда почему ты сержант, Ровер, а не инженер? – усмехнулся Франтишек.

– Потому что, как и ты, коротышка, дурь курил за углом школы, вместо того чтобы учиться, – сказал сержант.

Потом он заглянул в салон КТМ, потянул носом и спросил:

– Никто не обгадился? Не блевали?

– Обошлось, начальник, – ответил Франтишек.

– А хоть бы и было – убирать у нас некому, здесь вам не база, но боекомплект поставим и дезинфекцию проведем, только белья вы не получите, у нас тут лишь роба положена.

– Согласны и на робу, – сказал лейтенант.

– Вот и отличненько.

– Колесо замените? – спросил Франтишек, подойдя ближе и уставившись на сержанта. Тот пытался было отвести взгляд, но Франтишек не отставал.

– Колесо, братец, стоит три тысячи рандов.

– И что? Мы же с одной казны кормимся.

– Да, только финансирование подразделений разное.

– Дружок, мы у вас можем надолго расположиться, – заметил ему Брейн. – Будете нас кормить и отписываться в штаб-квартиру, почему задерживаете транспорт, который должен ходить и давать компании прибыль.

– Да никто и не отказывается, ребята. Придет механик, оценит проблему, и мы все решим, – развел руками сержант Ровер, вызвав улыбки.

– Я знал, что ты хороший, – заметил ему Франтишек, после чего все отделение отправилось в сторону выделенного им блока.

24

Душ был приличный. Хороший такой душ с водой установленных стандартов кислотности.

Брейн это ощущал собственной шкурой, которая повидала немало генодезинфицирующих процедур, – подделку он отличал сразу.

Единственное, что казалось непривычным, – роба из синтетического хлопка. Ее выдавали строго по размеру и даже по званию. Он получил комплект с сержантскими нашивками и именем, хотя, если честно, предпочел бы оставаться инкогнито.

Маленьким таким зверьком, забившимся в дальний конец длинной норы. Это благоприятно действовало на нервную систему – лучше, чем пьянка. Но его, увы, пометили, и он остался «Томасом У. Брейном».

Заметив выход на внутренний двор, Брейн расслабленной походкой направился в сторону солнечного света и ароматов клумб.

Ему нравились цветы серединных планет, а здешняя флора угнетала еженедельными напоминаниями о дезинфицирующей камере душа.

Заметив скамейку, он присел, откинулся на спинку и прикрыл глаза.

– Устали, сержант? – услышал он женский голос и, оглянувшись, увидел в нескольких шагах такую же скамейку у выхода из другого жилого блока. Женщина курила сигарету и посматривала на него с улыбкой.

– Есть немного, – признался Брейн. – Такой контраст расслабляет.

– Это не вы там бегали по джунглям, пока мы перебирались из горящего броневика?

– Нас было двое.

– Вы хорошо сработали. Мы по-настоящему даже испугаться не успели, меня только здесь этот страх сковал. Курю вот, хотя восемь лет как бросила.

– Меня зовут Томас.

– А я Лейла. Идите на мою скамейку, Томас, а то так неловко разговаривать.

– Да, – согласился Брейн и перешел к новой знакомой. – А вы, значит, одна из тех важных специалистов?