— Внимание, внимание, поезд на Светлогорск… — загнусавил репродуктор.

Мама, конечно, заплакала. Я хлопнул Шурку по плечу.

— Косте привет, — сказал Шурка.

— Передам, — пообещал я.

Перрон качнулся и медленно поплыл назад. Я с удивлением понял, что могу, совсем как в детстве, зареветь…

Прямо на вокзале администратор Светлогорского театра вручил мне ключ и отвел на квартиру, где когда-то я ткнулся лбом в бабушкин вишневый пирог.

Теми же деревянными тротуарами я пришел в театр. Маленькие радуги сполохами огней встретили меня на пороге. Я потянул на себя дверь с надписью «Служебный вход», она тяжело бухнула у меня за спиной. За барьером сидела незнакомая мне старушка.

— Посторонитесь, — услышал я позади себя писклявый голос и отскочил в сторону Вовремя отскочил. Служебная дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился человек ростом с двухэтажный дом, а рядом с ним — рыжеволосая актриса, едва достававшая ему до пояса. Я вспомнил — это она так замечательно играла Джима Гокинса.

Прозвенел звонок, я пошел следом за всеми. Мы пришли в зрительный зал. Я уселся на самый последний ряд. Вокруг все были одеты с деловитой простотой. Один я вырядился, как павлин. Я с ненавистью посмотрел на свой шикарный костюм, сшитый на папину премию.

И тут по рядам зашелестело: «Шеф, шеф». И в зал легкой походкой вошел Костя. Он подошел к оркестровой яме, оперся о барьер, который отделяет ее от остального зала, приветственно поднял руку… Мне даже показалось, что он сейчас гаркнет: «Здравствуй, племя младое, незнакомое!», но вместо этого он сказал:

— Здравствуйте, соскучились?

Зал одобрительно зарокотал. Было видно, что Костю здесь любят.

Он едва заметно подмигнул мне, почмокал губами, явно одобряя мой наряд, а потом движением руки поднял меня с места.

— Знакомьтесь, это наш новый артист и товарищ Сергей Метёлкин.

Взгляды — насмешливые, добрые, равнодушные, — как муравьи, забегали по моему лицу. Сдавленным голосом я пробормотал:

— Здравствуйте… Вот, приехал.

По залу прокатился смех. Послышались шуточки: долго не было, а мы уже заждались. Но тут Костя поднял руку:

— Ну-ну, набросились… А ты, Метёлкин, не робей. Только умоляю тебя, — Косте, наверное, показалось, что я сейчас подниму руку, — все вопросы потом. После репетиции у меня в кабинете наговоримся всласть.

Я согласно кивнул головой.

— И отлично. Ну, друзья, поздравляю с открытием нового сезона. Актёры, фамилии которых я буду называть, остаются на репетицию, остальные до вечера свободны.

В число семерых, коим надлежало остаться, попал и я. Первый раз за всю жизнь меня назвали актёром. Это было приятно. Мы окружили Костю. Он выделил взглядом меня и ещё двух парней и поманил пальцем к себе.

— Задача, братцы, такая. Вы сотрудники в лаборатории доктора, — и он показал рукой на «двухэтажного». — Сейчас вы мне на сцене будете делать этюд. Создавать рабочую атмосферу…

«Без которой, — мысленно добавил я, — не было бы спектакля».

Так оно и оказалось. Конечно, я не ожидал, что мне сразу предложат Мышкина или Сирано. Нет. Но быть фоном? В институте последнее время я шел на главных ролях, а тут… Костя еще что-то говорил, но я не слушал.

— Начинайте!

Мы начали. По этюдам на беспредметное действие у меня были пятерки. Мы замотались по сцене, делая вид, что скрепляем провода, чиним приборы, устанавливаем какую-то машину времени. Через некоторое время я втянулся в это занятие. Появился двухэтажный доктор с какой-то женщиной. Из диалога между ними выяснилось, что она пришла наниматься на работу. Ей придётся ухаживать за мальчишкой, который появился на свет божий из глубины веков с помощью собираемой нами машины.

— Стоп, — раздался голос Кости. — Зачем вы пришли сюда? Вы пришли просить у доктора работу. Так чего же вы стоите с вареным лицом? Там за дверью еще ждут десять таких, как вы. А вам нечего есть.

И снова:

— Да неужели, чтобы остановить человека, на него нужно бросаться со скоростью курьерского поезда? Ведь вам, доктор, достаточно махнуть рукой. Работа нужна ей, а не вам…

Обычная репетиция. Споры, бесконечные повторения, поиски нужного жеста, интонации…

И вдруг… Погас свет. Нечеловеческой силы голос, полный страха и отчаяния, врезался в репетицию. Свет зажёгся. На скамейке стояла та самая актриса, с которой мы столкнулись утром. Она же мальчишка-неандерталец, перенесённый машиной времени из тьмы веков в наши дни. Она? Нет, не она! Неандерталец заметался по кругу. Он смотрел на нас своими маленькими глазёнками, уже знакомыми с мудростью первобытного мира. Каждый наш жест отдавался у него в сердце. Ему было безумно страшно.

Он сжимал камень, предназначенный любому, кто посмел бы встать у него на пути. Доктор перешагнул за круг. Дикарёнок взмахнул рукой. В страхе за доктора мы бросились на помощь. Неандерталец забился у нас в руках…

— Стоп! Хорошо, хорошо…

Вот оно — рождение правды. Я был ошеломлен произошедшим чудом… Костя объявил перерыв. Мы ещё постояли немного молча. Это была редкая атмосфера понимания и единства.

Все уже разошлись, а я остался. Стоял на сцене.

Боялся идти в коридор навстречу неизбежному одиночеству. Вдруг кто-то взял меня за руку Актриса — «неандерталец» по-свойски подмигнула:

— То be, or not to be? Быть, Метёлкин, быть, а уж Гамлетом — само собой. У тебя на лбу написано — сыграешь. Я тоже Офелией не с первого дня стала. Я заметила, как ты первым бросился доктору на помощь… — Она ещё раз подмигнула мне и растворилась в кулисах.

Ложь во спасение. Я не бросился даже вторым. Но одиночество и страх отступили. Я облегченно вздохнул и шагнул к спасительным кулисам.

Вот так я стал артистом.

Спасибо всем, кто поддержал книгу!

Судьба рукописи этой книги сложилась благоприятно. Пройдя жёсткий беспристрастный отбор высокого жюри Российского Фонда Культуры под председательством И. П. Токмаковой, получив благословение президента Совета по детской книге России — патриарха нашей литературы Сергея Владимировича Михалкова, — она была удостоена Почётного Диплома, III места и денежной премии как одно из лучших художественных произведений для подростков.

Что ещё желать автору? Конечно же, того, чтобы подросток, ради которого через много лет возродили этот прекрасный конкурс, прочел не сухой интернетовский текст, а взял в руки Книгу!

Особенно сейчас, когда даже с высоких трибун жалуются: где авторы, пишущие для детей и юношества, где настоящая детская литература…