Звягина отчаянно жестикулировала, раскрасневшись от нетерпения.
– Куда ты? – пробурчал спросонья Татьянин муж.
– Спи давай, – прошипела женщина в ответ и на цыпочках вышла из комнаты.
Пока Татьяна шла к входной двери, Ираида стремительно огибала дом. Столкнулись на крыльце. Заспанная Татьяна с трудом сдерживала вскипавшее в ней раздражение:
– Что случилось? Опять умер, что ли, кто?
– Ты что-о-о?
– Ну а тогда что-о-о? – не выдержала Татьяна.
– Да ничего. Яиц дашь?
– Я-и-и-иц? – задохнулась от негодования Татьяна. – Это ты меня ради яиц в такую рань подняла, что ли?
– Да какая рань-то?
– Ир, воскресенье вообще-то…
– Тань, ты не сердись, – виновато произнесла Ираида. – Степа пришел утром, надо бы накормить, а у меня – шаром покати. Я ж не готовила вчера, ты знаешь. Весь день у свекрови пробыла, не до того было. Вовка вот… Полночи рыгал.
– А с Вовкой-то что?
– Да не знаю. Ольга блины вроде пекла.
– Ох уж твоя Ольга. Ну что за девка! Вчера звала-звала. Не пошла. Сами, мол.
– Да знаю я. Чего теперь говорить, вроде обошлось.
– Ну, обошлось и обошлось.
– Тань, может, яиц дашь? Пяток.
Татьяна не удостоила ответом – растворилась в глубине дома. Ираиду не пригласила, и та стояла на крыльце, не зная, куда деть себя. Ждать долго не пришлось. Татьяна появилась с эмалированной миской в руках, доверху наполненной яйцами. Под мышкой у закадычной подруги торчал целлофановый пакет, изнутри покрытый жирными бляшками.
– Это что? – Ираида ткнула в сверток.
– Мясо. Из борща. Корми иди мужика.
– Ой, Тань, спасибо. Выручила, – засуетилась Ираида Семеновна.
– Да ладно, – зевнула Татьяна и вручила подруге гуманитарную помощь. – Ты смотри, может, еще что надо? Только сразу говори, пока не легла.
– Нет, не надо ничего. Хватит. Ему ж только перехватить. А я сготовлю. Не успела просто, – в очередной раз начала оправдываться Ираида.
Татьяне, очевидно, не хотелось выслушивать объяснения подруги по второму разу, поэтому она нарочито зевнула, даже не прикрывая рта. Но на это Ираида даже не обратила внимания, ей было не до того. Поставленная цель оказалась достигнута. Дома ее ждал Степан, и впереди была еще масса дел, выполнение которых обеспечивало главное – возможность находиться дома. Далеко от пронзительной скорби свекрови, от мертвого свекра, занавешенных зеркал и дотошных соседей.
Мысль о трагических событиях вчерашнего дня придала сегодняшнему утру какую-то неповторимую пронзительность, Ираида вздохнула полной грудью, махнула рукой подруге и быстрыми шагами направилась к калитке. Не дойдя, обернулась:
– Та-ань! Вынос завтра в двенадцать. Приходи.
Сказала Ираида Семеновна на пару секунд раньше, чем поняла, что на крыльце никого нет. Вернуться не решилась. Закричать, чтобы снова поднять подругу с постели, тоже. Внутри заворчало раздражение: «Минуты не подождет!»
При входе в свой дом градус раздражения стал на пару единиц выше – за кухонным столом вместо оставленного Степана сидело двое: на коленях у мужа расположился Вовка, спросонья похожий на китайца.
– Ты чего не спишь? – набросилась Ираида на мальчика. – Рань такая!
Звягину ничуть не смущало, что ровно пять минут назад в разговоре с подругой она придерживалась противоположной точки зрения.
– Не хочу-у-у, – капризно протянул Вовка, выворачивая припухшие со вчерашнего губы.
– Что еще за не хочу!
– Я пить хочу, – продолжал ныть мальчик.
Ираида стремительно подошла к плите, резким движением схватила вскипевший чайник и плеснула в бокал. Выставила перед сыном, громко стукнув о стол:
– Пей.
Над бокалом клубился пар.
– Горячо.
– Просил? Пей!
Степан неодобрительно посмотрел на жену и спустил сына с колен на пол.
– Давай, Вовка, поднимайся наверх – я воду принесу.
– Все равно я спать не буду, – заявил мальчик.
– Не спи, – согласился отец. – Просто полежи, пока мы здесь с мамой поговорим.
– А мне почему нельзя? – изо всех сил сопротивлялся Вовик. – Я все знаю: Ольга нам не родная, она – принцесса, Трифон – король, деда умер, его в землю закопают.
Супруги переглянулись. Ираида хотела было открыть рот, но, увидев выражение Степанова лица, осеклась.
– Конечно, ты все знаешь, – продолжал обрабатывать сына отец. – Но когда один мужчина разговаривает с женщиной, другой дает ему такую возможность. Если он, конечно, настоящий мужик. Ты настоящий мужик, Вовка?
– Я настоящий! – приосанился ребенок. – Но это не женщина.
– А кто же это?
– Это не женщина, это мама. А я настоящий мужик. Я даю возможность.
– Вот и молодец, – масляным голосом похвалил сына Степан и легко подтолкнул к деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.
– Спать не буду! – пригрозил Вовка, но отцовскую волю выполнил.
Степан встал из-за стола, подошел к окну, ткнулся лбом в стекло и чуть слышно проговорил:
– Ты чего, Ирка, на него взъелась?
Ираида не нашлась чего ответить мужу, поэтому просто буркнула под нос:
– Ничего.
Подошла к Степану, прижалась. Тот не повернулся – стояли молча, склеившись.
– Степ, – прошептала она ему в спину. – Степа…
Звягин не отвечал. Постояли еще какое-то время. Снова молча. Сверху раздалось шлепанье босых ног:
– Папа! Ты идешь?
Степан высвободился, обошел застывшую Ираиду, взял бокал и вышел из кухни. Вовка сидел на ступеньках в ожидании отца и ерзал от нетерпения:
– А когда деду зароют? – задал он мучивший его вопрос.
– Завтра, – ответил Звягин и с усилием проглотил ком в горле. – Пить будешь?
– Не буду.
– Ну и не пей, – согласился Степан и сделал глоток.
Вода была теплая и отдавала накипью. Звягин присел ступенькой ниже. Вовка вытянул ноги и уперся ими в отцовскую спину. Спина была крепкая и надежная. Мальчик вдавил ножки еще сильнее, проверяя ее на прочность:
– Ольга сказала, я буду жить сто лет.
– Правильно Ольга сказала, – подтвердил отец.
– И ты, и мама, и она. И Трифон.
– Ну, Трифон-то точно сто лет, – грустно улыбнулся Степан.
Вовкины ноги ослабили давление на отцовскую спину, отчего спине Звягина стало неприятно холодно. Мальчик сполз на занятую отцом ступеньку и по-взрослому нахмурился. Его так же, как и Степана, мучило это неизвестное завтра.