«Сейчас уронит», – забеспокоилась Тамара.
Ровно на середине коварного спуска так и случилось. Оплавившееся от жары мороженое выскользнуло из вафельного рожка и шлепнулось на ржавые ступеньки.
– Бли-и-ин! – выпалила Машка и растерянно посмотрела на пустой рожок. Мороженого не было. Пузырчатая белая масса просочилась сквозь прутья железной ступеньки и растеклась жалкой каплей на пересыпанной мусором гальке. Делать было нечего. Маруся спустилась вниз, схрумкала пресную вафлю и побрела к своим, разглядывая Дашкину порцию.
Девочка бросилась к Машке, не сумев усидеть на месте.
– На… – протянула та глянцевый пакетик и отвернулась.
Дашка любовно крутила свое сокровище, не торопясь его распаковывать. Маруся, не глядя на счастливую обладательницу заветного лакомства, приземлилась рядом с матерью и с невыразимой печалью уставилась в морское далеко.
– Ма-а-аш, – тронула Тамара дочь за плечо.
Маруся раздраженно повела плечиком и не ответила.
– Машуля, – ласково позвала женщина.
Суровое Марусино сердечко дрогнуло, и она горько заревела.
– И шо мы плачем?! – бодро, на весь пляж, поинтересовался Гена.
– Машка, ты чего? Что случилось-то? – вторил ему озадаченный Виктор.
Даша, усердно облизывая свое мороженое, пробурчала:
– Она мороженое уронила, когда спускалась.
– Как всегда… – процедил Мальцев.
– И все? – удивился Гена. – А ревешь так, словно тебя оса тяпнула. Прям в хлаз, вот как Дашку.
– Оби-и-идно… – всхлипывала Маруся.
– Та ерунда-а-а! – заверил девочку Гена. – А ну иди сюда, Стас.
Стас стоял рядом и не шевелился.
– Ста-ас, – нетерпеливо воззвал к сыну волшебник. – Я кому сказал? Иди сюда.
– Да здесь я, – буркнул парень, пытающийся собрать в утренний ирокез мокрые после моря волосы.
– Я что, глухой? – поинтересовался отец, неожиданно обнаруживший исчезнувшего сына в двух шагах от себя.
– Ну-у-у… – приготовился юноша.
– А ну иди наверх – купи Марусе мороженое. И себе.
– На фиха мне мороженое? – удивился Стас. – Я есть хочу.
– А шо? Мороженое – это тебе не еда?
– Хена… – вмешалась Вика, чувствуя знакомый крен в беседе родителя и сына.
– Ну шо Хена? Ну пусть купит себе еду.
– Хачапур? – подсказал Стас.
– Да хоть два! – геройски авансировал кубанец.
И Стас пошел. И купил Марусе мороженое. И принес его девочке целым и невредимым. И увидел в ее глазах любовь.
К Гене.
Возвращались с пляжа порознь: Мальцевы – по серпантину вдоль сталинской дачи на пансионатской машине, кубанцы часом позже – пешком, вверх по монастырской тропе.
Выскочив из «пазика», Машка дождалась родителей и вместе с ними чинно прошествовала ко входу в пансионат. У дверей орали две колонки, транслируя абхазское радио «Рио Рита»: «Я твой Алладин // Номер один…»
Опершись о перила крыльца, приплясывала красавица Зара, отчаянно вращая крутыми бедрами. Рядом с ней примостился юноша низкого роста в бейсболке, спортивных штанах и сланцах, надетых на белые носки. Весь его вид говорил о том, что «Алладин номер один» – это он и есть. Просто пышногрудой красавице нужно перестать вертеть головой по сторонам и обратить внимание на него, «номер первого».
Зара была другого мнения о достоинствах молодого человека и потому на всякого поднимающегося по ступенькам мужчину смотрела выжидающе и кокетливо, томно прикрывая глаза насурьмленными ресницами.
Увидев Мальцевых в полном составе, восточная красавица покинула наблюдательный пункт и переместилась на ресепшен. К кафедре подскочила Маруся и попросила ключ. Не отрывая глаз от Виктора, Зара с обольстительной улыбкой под названием «Только для тебя» протянула красный брелок девочке.
Улыбка сорвалась с очерченных губ и врезалась Мальцеву прямо в лоб, отрикошетив в Тамару. Женщина повернулась к Заре, пытаясь определить, где именно находится источник сумасшедшей энергии, – улыбка исчезла.
Тамара перевела взгляд на Виктора и, наклонившись к его уху, нежно уточнила:
– Тоже Генина знакомая?
Мальцев покраснел.
Как нельзя кстати, перед родителями возникла Машка, протягивая руку с ключом и горстью карамелек:
– Смотрите, что Зара дала.
Тамара из горсти конфет выудила ключ и переспросила:
– Кому?
– В смысле? – опешила Маруся, не подозревающая, что презентовать конфеты можно еще кому-нибудь, кроме нее.
– Мама шутит, – поспешно пояснил Виктор.
– Ну и шуточки у тебя, мам! – возмутилась Машка и на всякий случай засунула конфеты в задний карман отцовских шорт.
«По назначению», – отметила Тамара и, обернувшись к Заре, великосветски обронила:
– Благодарю вас.
– Не за что, – ответила восточная красавица, глядя в упор на мадам Мальцеву.
– Я моюсь первая! – известила Маруся притихших родителей. – Мама – вторая. Ты – потом.
Дольше всех принимал душ Виктор, пытаясь оттянуть встречу с супругой на временно «домашней» территории. Машка не выдержала и забарабанила в дверь:
– Па-а-ап! Ты чего так долго?
– Бреюсь, – отрапортовал Мальцев и взглянул на себя в запотевшее зеркало. Ничего не было видно. Виктор провел рукой по стеклу и обнаружил в нем виноватое лицо мужчины лет сорока с оттопыренными ушами. Как в школе, Мальцев прижал кончики ушей к голове и попытался придать своему лицу надменное выражение. Надменного не получилось, вместо него на Виктора смотрел Пьеро с опущенными уголками губ.
«Да в чем я, собственно, виноват?» – рассуждал про себя застигнутый врасплох мужчина.
«Ни в чем», – успокаивал его Пьеро.
«Тогда и не буду оправдываться!»
«И не надо», – Пьеро грустно кивал головой.
«Мне что, пятнадцать лет?» – продолжал беззвучный диалог Виктор.
«Нет, скоро сорок», – молча подсказывало его отражение.
– Черт! Скоро сорок! – неожиданно для самого себя воскликнул Мальцев и весь сжался от звука собственного голоса.
– С кем это он разговаривает? – изумленно посмотрела на мать Маруся.
– Сам с собой, наверное, – предположила Тамара и подняла левую бровь.
– Сам с кем? – не поняла девочка.
– Сам с собой.
– Опять ворчит, – обозначила отцовское настроение Машка.
– Порезался, может.
– Па-ап, – с энтузиазмом заколотила в дверь Маруся. – Ты что? Порезался?