Лето, 1692 год
Когда Каролина проснулась, дон Диего уже ушел, и она даже обрадовалась этому обстоятельству, — слишком уж противоречивые чувства ее одолевали. Одевшись, Каролина не спеша спустилась на кухню, и старая Хуанита посмотрела на нее так, как подобает слугам смотреть на господ, — преданно и подобострастно.
— Почему вы не позвали меня к завтраку? — спросила Каролина.
— Я хотела, — призналась Хуанита, — но дон Диего не велел вас беспокоить. Он еще сказал, — замявшись, добавила испанка, — что я должна выполнять ваши приказы так же, как и его собственные.
Итак, она стала хозяйкой в этом доме! Каролина заметно приободрилась. Похоже, рабыней ей пришлось побыть всего один день! Оставалось лишь надеяться, что и Пенни повезло не меньше.
— Я вижу, у вас появилась помощница, — сказала Каролина, заметив в углу кухни молодую островитянку с тюрбаном на голове.
— Целых две! — с гордостью объявила Хуанита. — Это Нита, а вторая — Лу. Я только что послала Лу с поручением, — добавила она.
Каролина предпочла бы не иметь Лу в служанках, она решила, что глупо возражать против ее присутствия в доме. Ведь судьба и так оказалась слишком благосклонной к ней. Еще вчера она была несчастна и одинока, успела почувствовать себя рабыней, не смевшей рассчитывать на чью-либо помощь во враждебном городе, а наутро проснулась хозяйкой дома с тремя служанками!
— Я хотела бы после завтрака пройтись по городу, Хуанита, — сказала Каролина пожилой служанке. — А вы могли бы быть моей дуэньей и сопровождать меня, — добавила она с веселой улыбкой. — Или вы предпочли бы послать Ниту?
— О нет, я пойду сама, — поспешно ответила Хуанита, ни за что не желавшая пропустить выход в свет этой роскошной девицы.
— Наденьте свое самое лучшее платье, — распорядилась Каролина.
Завтрак был закончен, и Нита, прислуживавшая Каролине, тихо ступая, не смея поднять глаз на хозяйку, отправилась мыть посуду. Хуанита же суетилась, предвкушая развлечение.
Однако недавние испытания не прошли для Каролины бесследно. Возможно, именно они послужили причиной очередного приступа раздражительности. На сей раз дурное расположение духа вылилось в своеобразный протест.
— Вы хотите выйти… в этом? — в ужасе прошептала Хуанита.
Каролина покружилась в своем ослепительно алом наряде, сквозь который просвечивал желтый батист. Она отдавала себе отчет в том, что один лишь цвет ее платья привлечет к ней всеобщее внимание, причем смотреть на нее станут отнюдь не как на леди. Здесь, в Гаване, женщины из высшего света не позволяли себе иных цветов, кроме черного и белого. Гавана была городом строгих черных шелков и кипенно-белого хлопка. Мимолетный взгляд жгуче-черных глаз из-под полураскрытого веера, выбившаяся из-под мантильи смоляная прядь… Все, что было сверх этого, уже считалось неприличным. Ну что ж, пусть себе считают ее куртизанкой! В нарушение всех канонов Каролина распустила свои роскошные волосы — их платиновый цвет в сочетании с ярким платьем лишь подчеркивал розовато-белый цвет ее кожи, столь необычный в здешних местах.
— Да, мне, кажется, понадобится еще кое-что, — пробормотала Каролина, оглядывая свою полуобнаженную белую грудь. — Если я не хочу загореть… Не могли бы вы, Хуанита, послать Ниту в соседний дом за зонтиком от солнца?
Хуанита выглядела несколько растерянной, но все же поспешила сделать то, о чем ее попросили. Нита подчинилась беспрекословно.
Так они и вышли из дома — Каролина была в платье цвета огня, с распущенными по спине волосами и с черным шелковым зонтиком в руке, Хуанита же — вся в черном.
— И куда мы пойдем? — спросила служанка, семенившая позади своей новой госпожи.
Каролине хотелось бы прогуляться по всему городу и вполне насладиться произведенным эффектом. Брезгливо поджав губы, она взглянула на свои видавшие виды туфли, пережившие землетрясение, потоп и еще бог знает что.
— Я думаю, нам надо пойти на рынок. Возможно, там я смогу найти пару сандалий.
— А как насчет денег? — не без ехидства спросила Хуана, полагавшая, что денег у Каролины нет.
— Я скажу, что дон Диего заплатит, — с беззаботным видом ответила молодая женщина.
Старая испанка лишь покачала головой — едва ли кто-то согласится продать обувь под честное слово.
Для Хуаны, рассчитывающей на скандал, начало прогулки обернулось некоторым разочарованием. Несколько кавалеров в широкополых шляпах оглянулись, босой монах ордена Святого Франциска в испуге скосил на Каролину глаза и перекрестился… Вот, пожалуй, и все. Но по мере приближения к рынку народу на улицах становилось больше, и Хуана старательно принялась покачивать зонтом над головой Каролины, стараясь сделать так, чтобы черный шелк особенно эффектно искрился на солнце. И она была вознаграждена за свои усилия: две элегантные дамы в черном едва не упали в обморок при виде такой вызывающей вульгарности. Давно уже старая Хуана так не веселилась, пожалуй, с того самого времени, когда повариха с ножом гналась за Мигелем по улицам города и вопила, что убьет его за то, что он завел любовницу!
Солдаты, направлявшиеся к форту, остановились и во все глаза уставились на Каролину. Монах Доминиканского ордена в черной мантии, белой тунике и белом наплечнике, похожем на фартук, неодобрительно взглянул на солдат и скорбно покачал головой.
Каролина, гордо вскинув голову, едва не касаясь плечом изумленных солдат, прошла мимо.
— Да проходите же, не стойте на дороге, — проговорил кто-то в раздражении.
Мужчина говорил по-испански, но голос показался Каролине знакомым. Она остановилась, замерла, ибо наконец-то в этом чужом городе встретила того, кого знала. И действительно, перед ней стоял давний знакомый, которого она как-то пригласила на ужин в Порт-Рояле. Но как он изменился! Куда только делась легкомысленная пестрота его французского наряда! Сейчас перед Каролиной стоял испанец до мозга костей. Одетый в черное, он казался тонким, как стрела. Медовые глаза его смотрели зорко и пристально. В том человеке, который только что обратился к солдатам, не осталось ничего от веселого повесы, встреченного Каролиной в Порт-Рояле.
И он сам едва не оступился, увидев Каролину. Оправившись же, вежливо поклонился.
— Доброе утро, красавица, — сказал он по-английски. — Идете завоевывать город?
— Пока только рынок, — со смехом ответила Каролина. — Так, значит, вы действительно испанец! Как я и догадывалась!
— Ваша проницательность не уступает вашей красоте, — отозвался галантный Рамон. — Позвольте представиться: дон Рамон дель Мундо.
— Так вы все же не монсеньор Раймон де Монд, что, как мне помнится, означает «человек мира»? — с кокетливой улыбкой спросила Каролина.
— Не француз и не де Монд, хотя дель Мундо по-испански означает то же, что де Монд по-французски. Позвольте, мадам, показать вам рынок. Это одна из достопримечательностей нашего города, — предложил испанец.