Мне пришла эсэмэска от Запеваловой: «Как вчера телефон поискала?» Отвечать я не стала. Пошла она к чёрту! Я старалась даже не смотреть в её сторону. Вчерашний день во мне всё перевернул, и теперь, знаю точно, жить как прежде я не смогу больше никогда.
Мама мне, помню, говорила, что в каждом человеке есть пружина. У одних она слабенькая, её можно долго сжимать. У других, напротив, тугая, чуть сожмёшь, и сразу отскакивает. Это, конечно, иносказательно. Потому что под пружиной мама подразумевала, скорее всего, терпение. Смысл в том, что даже у самого терпеливого человека оно не безгранично. Рано или поздно оно лопнет. Так вот и моя пружинка, я чувствовала, вот-вот выпрямится, и со свистом.
В столовую я не пошла, аппетита не было. Тем более и Дима не пошёл. Но отдать телефон на перемене у меня не получилось. К Диме подошла Анита, вроде как с наездом, и утащила его куда-то за собой. На втором уроке Димы не было. Наверное, Анита на него насела. Как же она меня раздражает!
Потом была физкультура. Слава богу, Дима снова появился. Одет он был не так, как обычно. Вместо майки, на нём была чёрная футболка с длинным рукавом. Я поняла – наверняка у него всё тело в ушибах после вчерашнего, вот он и прячет их. И на меня вновь накатила жгучая злоба на Запевалову.
Сама я не стала переодеваться на физкультуру, сказалась больной. Весь урок просидела вместе с Лукьянчиковой на скамейке в спортзале, наблюдая, как наши бегают, делают упражнения, а потом играют в баскетбол. И вновь, невзирая ни на что, Дима был бесподобен! Играл, как бог. Казалось, он видел только мяч, пацанов не щадил, яростно сметая всех на пути. Уже после игры Свисток предложил ему посещать баскетбольную секцию для десятых-одиннадцатых классов, заманивал на районные соревнования. Айрамов, который прежде считался у нас самым спортивным, но его ни разу Свисток никуда не приглашал, скривился от зависти.
Наши облепили Свистка, расспрашивали его про спартакиаду – она у нас всегда в конце февраля проходит, и участвует в ней половина школ города. Все на неё рвутся, потому что три дня на турбазе за городом вместо скучных уроков – это и правда здорово. Ну а команду набирает как раз физрук. Диме же грядущая спартакиада была до лампочки, как только игра закончилась, он направился к выходу. Пользуясь тем, что все отвлеклись, я догнала Диму и окликнула его:
– Подожди, пожалуйста! – по имени я так и не смогла его назвать, хотя повторяю его по миллиону раз в день.
Он остановился, взглянул на меня с отвращением:
– Я тебе что, непонятно сказал? Не смей подходить ко мне.
– Зачем ты так? – На глаза тут же навернулись слёзы.
– Затем, что я презираю тех, кто работает на два фронта.
– Но это не так! – меня вновь залихорадило, пуще прежнего.
– Да мне плевать, так это или не так, – он почти орал на меня. – Отвали и всё. Ты мне противна. Омерзительна. Меня тошнит от тебя. Ясно?
Каждое его слово било словно хлыстом. Казалось, мир рушится, земля разверзлась – таким всё сразу стало нереальным, гулким, размытым и в конце концов совсем исчезло. Руки и ноги сделались ватными, потом я их вообще перестала ощущать. Последнее, что слышала – как Бородин подскочил к нам и закричал:
– Таня, он тебя обидел? Ударил тебя? Что он тебе сделал?
Но крик его, сперва неприятно громкий, пронзительный, становился глухим и далёким-далёким, пока не потонул где-то в небытии. А дальше – мрак. Оказывается, я впервые в жизни бухнулась в самый настоящий глубокий обморок…
Впервые в жизни я хотел убить человека. По-настоящему. Не думал, что когда-нибудь скажу такое, но теперь, наверное, могу понять тех слетевших с катушек учеников, что приходили в школу с пушкой и мочили одноклассничков. Я бы замочил одну, и с преогромным удовольствием. Чёртову выскочку.
Говоря откровенно, я всерьёз обдумывал, как ей можно отомстить. Не убить, естественно. С катушек, к счастью, я пока не слетел. Однако существует куча иных способов испоганить чужую жизнь так, что убить и то гуманнее будет. Костик Бахметьев – только ему одному и смог рассказать, что эта тварь сделала, да и то не всё, – предложил устроить ей праздник общей беды, причём не своими руками. А кого попросить – он знает.
– У меня есть кореша. Вообще беспредельщики! Они там у себя в Студгородке весь район держат под напряжением. Они эту деваху так нагнут, что она потом всю оставшуюся жизнь в больничке жить будет.
Я колебался. Да, ненавижу её. Да, хотел, чтобы ей было больно. Да, со скотами надо по-скотски. Но то ли успел остыть, то ли болезнь матери меня размягчила, а может, понимал, что, если это дело всплывёт и меня укатают, мать и бабка не смогут одни, а может… может… В общем, я и сам не разобрался, но предложение Костяна энтузиазма у меня не вызвало. Скорее, наоборот. Поэтому попросил его пока попридержать коней. Короче, сошлись на том, что я подумаю.
К тому же бабка, как специально, подзуживала, что, случись какая неприятность со мной, её бедное больное сердце не выдержит.
Я злился на выскочку и на себя. На себя – за то, что был таким идиотом и допустил то, чего никак нельзя было допустить.
Разбираться в людях не умею, факт. Дальше своего носа ни фига не вижу. С какой стати, например, я взял, что выскочка глупая и беззлобная? Да злоба, по ходу, основной мотив всех её поступков. Она же буквально захлёбывается желчью. Глупой её, кстати, тоже не назовёшь. Больно ловко она управляет хомячками.
Что же до Эдика Лопырёва, то эту тихую сволочь я ушатаю при первой же возможности – и за прошлые грешки, и за нынешние. Потому как более чем уверен – Эдичка и тут руку приложил.
Вообще же, это не класс, а скопище моральных уродов. Взять даже эту девчонку, что с первого дня пялилась на меня коровьим взглядом. Думал, тихоня, салатница, будет воздыхать себе в тряпочку. Но нет! Ударило же ей в голову подлезть ко мне со своими признаниями. Тоже мне – Татьяна Ларина. Кстати, да, её вроде Таней и зовут. Но, как я уже говорил, такие вещи надо пресекать на корню, иначе проблем потом не оберёшься. Её записочку я даже читать не стал, демонстративно разорвал и выбросил, чтобы до неё наконец дошло, что она мне нафиг не сдалась со своими девичьими грёзами. Одного я никак не мог предположить, что она тоже задумает мне мстить. К тому же таким отвратным образом. Видать, и в самом деле отвергнутая женщина способна на всё, и проявляется это чуть ли не с детства. Правда, она потом прибежала извиняться, когда все ушли и никто её не видел. Фу-у. Пожалуй, из всего этого гадкого класса она – самая мерзкая, ну или делит первое место по мерзости с Лопырёвым. Он такой же, как она, – скользкий, трусливый, подлый, двуличный. В общем, два сапога.
Да, определённо она хуже выскочки. Та хоть и гадина и вообще маньячка, но не скрывает своих намерений, прёт напролом. А эта Таня виляет, выкручивается, на два поля играет, и нашим и вашим. Презираю таких. И потом, какая же она прилипчивая! Раз её послал – не въехала, второй раз уже совсем откровенно послал – опять не поняла. Из-за этой дуры те хомячки, что гордо мнят себя самцами, снова развели меня на драку. Я и сам думал с ними схлестнуться, но позже. И уж точно не один против восьмерых. Но тут эта ненормальная опять ко мне пристала со своим нытьём, я, естественно, послал её ко всем чертям, а она возьми да рухни на пол. Типа обморок. Поднялся кипиш до потолка. Эти придурки прямо там же, в раздевалке, всем скопом накинулись на меня, мол, это я её вырубил. Ничего сверхужасного, но этот эпизод я им тоже припомню, когда дойдёт дело до расчёта.