Впрочем, это не имело значения. Важно было то, что он понимал, куда ветер дует, и не собирался выдавать гестапо агентов союзников за несколько дней до вторжения. Слишком велика была возможность, что его за это накажут.
Поезд стал тормозить, и Флик увидела, что они въезжают на вокзал Д’Орсе. Она встала. Кристиан поцеловал ей руку и с дрожью в голосе сказал:
— Вы храбрая женщина. Удачи вам!
Флик первой вышла из вагона. Только-только вступив на платформу, она увидела, как рабочий клеит какой-то плакат, в котором что-то показалось ей знакомым. Она присмотрелась повнимательнее, и сердце ее замерло.
Это был ее собственный портрет.
Она никогда не видела его раньше и вообще не припоминала, чтобы кто-нибудь снимал ее в купальнике. На заднем плане ничего нельзя было разобрать, как будто он был закрашен, так что подсказку было не найти. На плакате было указано ее имя плюс имя одной из ее старых связных, Франсуазы Буле, и сообщалось, что она убийца.
Сделав свою работу, расклейщик поднял ведро с клеем, пачку плакатов и двинулся дальше.
Флик поняла, что ее фотография должна быть развешана по всему Парижу.
Это был страшный удар. Несколько секунд она стояла в оцепенении, не зная, что предпринять, затем овладела собой.
Прежде всего нужно было выбраться с вокзала Д’Орсе. Взглянув в конец платформы, она увидела у турникета контрольно-пропускной пункт. Стоявшие там гестаповцы наверняка видели снимок.
Как же пройти мимо них? Заболтать их не удастся. Если ее узнают, то сразу арестуют, и никакие разговоры не заставят немцев поступить иначе. Смогут ли Галки прорваться с боем? Они могут застрелить людей на КПП, но по всему вокзалу тут полно других плюс французская полиция, которая сначала стреляет, а потом задает вопросы. Это слишком рискованно.
Выход все-таки есть, решила она. Она может передать командование операцией кому-то другому — возможно, Руби, — затем пропустить их вперед себя и в конце концов сдаться. Тогда операция не будет провалена.
Она обернулась. Руби, Диана и Мод уже сошли с поезда. Кристиан и Жан-Мари как раз собирались сойти. Флик вспомнила о наручниках, которые лежали в кармане у Кристиана, и ей пришел в голову безумный план.
Затолкнув Кристиана обратно в вагон, она забралась вслед за ним.
Не уверенный в том, что это шутка, он беспокойно улыбнулся:
— Что такое?
— Взгляните, — сказала она. — Там на стене моя фотография.
Жандармы выглянули из вагона. Кристиан побледнел.
— Боже мой, так вы действительно разведчицы! — сказал Жан-Мари.
— Вы должны меня спасти, — сказала она.
— Но что мы можем? — сказал Кристиан. — Гестаповцы…
— Мне нужно пройти через КПП.
— Но они вас арестуют.
— Нет — если я буду уже арестована.
— Что вы имеете в виду?
— Наденьте на меня наручники. Сделайте вид, что вы меня схватили. Проведите через КПП. Если вас остановят, скажете, что вы ведете меня на авеню Фош, восемьдесят четыре. — Это был адрес штаб-квартиры гестапо.
— И что потом?
— Поймайте такси. Садитесь туда вместе со мной. Потом, когда мы отъедем от вокзала, снимите с меня наручники и высадите на тихой улице. И отправляйтесь туда, куда собирались ехать.
Кристиан был явно испуган. Флик видела, что он всей душой желал бы отказаться, но после его хвастливых слов о Сопротивлении это вряд ли было возможно.
Жан-Мари выглядел гораздо спокойнее.
— Это может получиться, — сказал он. — Они не станут подозревать полицейских в форме.
В этот момент в вагон поднялась Руби.
— Флик! — сказала она. — Там плакат…
— Я знаю. Жандармы собираются провести меня через КПП в наручниках и потом освободить. Если дела пойдут плохо, ты будешь командовать операцией. — Она перешла на английский. — Забудь про железнодорожный туннель, это легенда. Настоящая цель — это телефонная станция в Сан-Сесиле. Но не говори об этом остальным до последнего момента. А теперь приведи их сюда, и поскорее.
Через несколько мгновений все уже собрались в вагоне. Флик объяснила им свой план.
— Если это не сработает, — добавила она, — и меня арестуют, ни в коем случае не стреляйте. На вокзале слишком много полицейских. Если вы начнете перестрелку, то проиграете. В первую очередь — задание. Бросьте меня, уходите с вокзала, перегруппируйтесь в гостинице и двигайтесь дальше. Руби — старшая. Без обсуждений, на это нет времени. — Она повернулась к Кристиану. — Наручники.
Он заколебался.
Флик хотелось крикнуть «Ну давай же, хвастливый трус!», но вместо этого она понизила голос до интимного шепота и произнесла:
— Спасибо, что спасаете мне жизнь… я никогда этого не забуду, Кристиан!
Он вытащил наручники.
— Остальные — идите, — приказала Флик.
Кристиан приковал правую руку Флик к левой руке
Жана-Мари, после чего они сошли с поезда и втроем двинулись по платформе. Кристиан нес чемодан Флик и ее наплечную сумку с автоматическим пистолетом. На КПП была очередь.
— Отойдите в сторону! — громко сказал Жан-Мари. — Пожалуйста, отойдите в сторону, дамы и господа. Дайте пройти. — Как и в Шартре, они направились прямо в начало очереди. Жандармы отдали гестаповцам честь, но не остановились.
Тем не менее командовавший на КПП капитан оторвал взгляд от удостоверения личности, которое в тот момент изучал, и тихо сказал:
— Подождите!
Все трое застыли на месте. Флик понимала, что находится на волосок от смерти.
Капитан пристально посмотрел на нее.
— Это она изображена на плакате.
Кристиан от испуга, казалось, потерял дар речи. Через секунду на вопрос ответил Жан-Мари:
— Да, господин капитан, мы арестовали ее в Шартре.
— Отлично! — сказал капитан. — Но куда вы ее везете?
— Нам приказано доставить ее на авеню Фош, — снова ответил Жан-Мари.
— Вам нужен транспорт?
— Возле вокзала нас ждет полицейская машина.
Капитан кивнул, но не отпустил их, продолжая рассматривать Флик. Ей уже начало казаться, что ее что-то выдает, что в выражении ее лица что-то говорит гестаповцу, что она лишь изображает из себя заключенную.
— Ох уж эти британцы! — наконец сказал он. — Вместо себя они посылают воевать девчонок. — Он недоверчиво покачал головой.
Жан-Мари благоразумно промолчал.
— Идите! — наконец сказал капитан.
Флик с жандармами миновали контрольно-пропускной пункт и вышли на солнечный свет.