— Они связали эту женщину и убили ее в затылок выстрелом в упор, — продолжал он. — Мозги выскочили ей на платье.

Она закрыла глаза и отвернулась.

— Вчера вечером ваш муж спрятал этих террористов в вашем погребе, — продолжал Дитер. — Можете ли вы назвать хоть одну причину, по которой его не нужно повесить?

Сзади горничная начала плакать.

Мадам Лаперье была потрясена. Ее лицо побледнело, она вдруг опустилась на стул.

— Нет, пожалуйста! — прошептала она.

— Вы можете помочь своему мужу, сообщив нам то, что знаете, — сказал Дитер.

— Я ничего не знаю, — тихо сказала она. — Они пришли после ужина и ушли перед рассветом. Я их даже не видела.

— Но как именно они ушли? Ваш муж дал им машину?

Она покачала головой:

— У нас нет бензина.

— Тогда как же вы доставляете свое шампанское?

— Наши клиенты должны сами к нам приезжать.

Дитер ей не верил. Он считал, что Флик нужен транспорт — именно поэтому Мишель взял автофургон у Филиппа Мулье и пригнал его сюда. Тем не менее, когда Мишель сюда приехал, Флик с Галками здесь уже не было. Они должны были найти какой-то другой транспорт, чтобы ехать дальше. Несомненно, Флик оставила какое-то сообщение с объяснением ситуации и инструкциями Мишелю.

— Вы хотите, чтобы я поверил, будто они ушли отсюда пешком? — сказал Дитер.

— Нет, — ответила она. — Я говорю вам, что не знаю. Когда я встала с постели, их уже не было.

Дитер по-прежнему считал, что она лжет, но чтобы вырвать у нее правду, нужно время и терпение, а ему сейчас не хватало и того, и другого.

— Арестуйте всех! — сказал он, и чувство разочарования добавило нотку раздражительности в его голос.

В холле раздался телефонный звонок. Выйдя из столовой, Дитер снял трубку.

— Я хотел бы поговорить с майором Франком, — произнес голос с немецким акцентом.

— Это я.

— Это лейтенант Гессе, господин майор.

— Ганс, что случилось?

— Я нахожусь на вокзале. Мишель оставил там фургон и купил билет до Марля. Поезд сейчас уходит.

Все было так, как и полагал Дитер. Галки поехали вперед и оставили Мишелю инструкции, где их встретить. Они все еще планируют взорвать железнодорожный туннель. Дитера по-прежнему огорчало, что Флик все время идет на шаг впереди. Тем не менее она не смогла полностью от него ускользнуть. Он все еще висит у нее на хвосте и скоро ее поймает.

— Оставайся с ним. Я встречу тебя в Марле.

— Хорошо, — сказал Ганс и повесил трубку.

Дитер вернулся в столовую.

— Позвоните в шато и попросите прислать сюда транспорт, — сказал он гестаповцам. — Передайте всех задержанных сержанту Беккеру для допроса. Скажите ему, чтобы он начал с мадам. — Он указал на водителя. — А вы можете отвезти меня в Марль.

Глава сорок седьмая

В находившемся возле станции «Кафе де ла гар» Флик и Пол позавтракали эрзац-кофе, черным хлебом и сосиской, в которой практически не было мяса. Руби, Джелли и Грета сидели за отдельным столиком, делая вид, что их не знают. Флик следила за обстановкой на прилегающей улице.

Она знала, что Мишелю грозит серьезная опасность, и хотела бы его предупредить. Она могла отправиться на квартиру к Мулье — но это сыграло бы на руку гестапо, которое явно следило за ним, чтобы добраться до нее. Даже звонить Мулье было опасно, поскольку этот звонок мог выдать ее местопребывание гестаповцу, занимающемуся прослушкой на телефонной станции. Собственно, решила Флик, лучшее, чем она могла помочь Мишелю, — это не контактировать с ним непосредственно. Если ее теория была верна, Дитер Франк должен оставить Мишеля на свободе до тех пор, пока не поймает Флик.

Поэтому она оставила записку Мишелю у мадам Лаперье. В ней говорилось:

Мишель!

Уверена, что ты находишься под наблюдением. Место, где мы вчера были, после твоего ухода подверглось налету. Вероятно, утром за тобой следили.

Мы уйдем до того, как ты сюда попадешь, и незаметно устроимся в центре города. Припаркуй фургон около вокзала и оставь ключ под сиденьем водителя. Садись на поезд до Марля. Избавься от «хвоста» и возвращайся обратно.

Пожалуйста, будь осторожен!

Флик.

Сейчас же это сожги.

В теории все это выглядело неплохо, но все утро она провела в напряжении, ожидая, сработает ли ее план.

Наконец в одиннадцать часов она увидела высокий автофургон, который подъехал и припарковался возле входа в вокзал. Флик перевела дыхание. На борту фургона белыми буквами было написано «Мулье и сыновья — мясные продукты».

Мишель вышел из машины, и Флик снова вздохнула.

Он пошел на станцию — он выполняет ее план.

Она попыталась выяснить, кто может за ним следить, но это оказалось невозможно — люди постоянно прибывали на станцию пешком, на велосипедах, на машинах, и любой из них мог следить за Мишелем.

Она осталась в кафе, делая вид, что пьет горькое пиво, недовольная заменителем кофе, и присматривала за фургоном, пытаясь определить, находится ли он под наблюдением. Она внимательно наблюдала за прибывающими и отбывающими людьми и машинами, но так и не обнаружила никого, кто мог бы следить за фургоном. Через пятнадцать минут она кивнула Полу. Они встали, подобрали свои саквояжи и вышли на улицу.

Открыв дверь автофургона, Флик села на водительское место. Пол сел с противоположной стороны. У Флик душа ушла в пятки. Если это гестаповская ловушка, то сейчас ее арестуют. Пошарив под сиденьем, она нашла ключ и завела машину.

Флик осмотрелась по сторонам. Как будто никто ее не заметил.

Из кафе вышли Руби, Джелли и Грета. Флик кивком головы указала, чтобы они сели сзади.

Она оглянулась через плечо. Фургон был оборудован полками и шкафами, а также подносами для льда, чтобы поддерживать низкую температуру. Судя по виду, все было как следует отмыто, и все же оставался слабый неприятный запах свежего мяса.

Открылись задние двери, и три женщины забросили в фургон свои саквояжи, после чего забрались туда сами. Руби захлопнула двери.

Флик включила первую передачу и тронула машину с места.

— Получилось! — сказала Джелли. — Ну вот и слава Богу.

Флик слабо улыбнулась. Самое трудное все еще было впереди.

Она выехала из города на дорогу, ведущую в Сан-Сесиль. Высматривая полицейские машины и гестаповские «ситроены», она все же пока чувствовала себя в безопасности. Надпись на фургоне служила свидетельством благонадежности. В том, что за рулем подобной машины сидела женщина, не было ничего необычного, так как сейчас многие французы находились в трудовых лагерях в Германии или же сбежали в горы и присоединились к маки, [52] чтобы их не отправили в эти лагеря.