От улыбки на щеках Алисы появились милые ямочки – казалось, рассказывать эту историю доставляло ей огромное удовольствие.
– Мы познакомились в Фуншале, хотя наша встреча была весьма непродолжительной. Он возглавлял экспедицию, проводившую подводные исследования рядом с Мадейрой. Благородный, богатый – казалось, в нем было все, чего желал для меня отец. Но, разумеется, отец приехал на Мадейру не для того, чтобы сосватать меня принцу: он лишь хотел разлучить нас с Эмилем.
– А разве принц не был в то время женат? – холодно поинтересовался Годфри и улыбнулся, поймав на себе недоуменный взгляд Алисы: – Подобные сведения всегда пишутся крайне неразборчивым почерком и хранятся в пыльных кабинетах. В столь малоприятных местах мне пришлось провести все сегодняшнее утро.
– Жена Альбера ушла от него много лет назад. В то время она еще вынашивала его ребенка. Бедному Альберу буквально насильно сосватали эту шотландку, – последнее слово Алиса произнесла презрительно, словно происхождение бывшей жены ее возлюбленного все объясняло. – Но вы слишком быстро заговорили о концовке этой истории. Дело в том, что Альбер жил по соседству с нами в Париже, и наша мимолетная встреча в Фуншале оказалась далеко не последней. В конце концов, церковь аннулировала его первый брак. Суд тоже признал его недействительным. Отныне мы были свободны, и лишь его отец, князь Карл, препятствовал нашему союзу. Он обвинил меня в непостоянстве. Так мы и живем в Париже и Монте-Карло, в ожидании неизбежного… скажем так, некоторых событий, после которых мы сможем наконец обручиться.
– Так в чем же проблема? – осведомилась Ирен. – Вы готовы ждать – что, кстати сказать, довольно мудро с вашей стороны, учитывая прошлое принца, – и сделать это ожидание весьма приятным.
– Проблема в Эмиле, – вздохнула Алиса.
– В бородатом господине, – кивнула Ирен.
– Так вы с ним знакомы? – изумленно промолвила Алиса.
– Я его видела, и этого вполне достаточно. Вы велели ему за нами следить.
– Я лишь хотела чуть больше узнать о тех, кому собралась поведать столь деликатные подробности моей жизни. К тому же Эмиля тоже снедают подозрения. Он даже осмелился предположить, что именно вы – причина наших бед.
– То есть? – не понял Годфри.
– Алису шантажируют, – ответила Ирен за герцогиню. – Кто-то грозится сообщить принцу Альберу о вашей неосторожности. Но ведь, чего греха таить, у принца тоже была бурная молодость…
– Под образом принца и всего того, что ждет от него общественность, скрывается застенчивая натура. Скажите, мистер Нортон и мисс Хаксли, разве не преследует принца Уэльского та же напасть?
Мне наконец удалось вставить слово:
– Я не одобряю крайностей поведения английского принца. Боюсь, и в оправдании принца Монако вам придется обойтись без моей поддержки.
Алиса обдумала мой чопорный отказ и сказала:
– Мы с Альбером никому не желаем зла и лишь ждем возможности узаконить нашу любовь. Однако в жизни нашей появился таинственный незнакомец, который решил устроить скандал, обнародовав мои прошлые связи. Но ведь сердцу не прикажешь. Впрочем, я не уверена, что не смогла бы стать счастливой, живя в безвестности с моим любимым врачом.
– Врачами, – поправила я.
Мы – я и самоуверенная светловолосая герцогиня – окинули друг друга пристальным взглядом. Я приготовилась к тому, что меня тотчас выставят за дверь. Но она засмеялась:
– Вы настоящая англичанка, мисс Хаксли. Столь же отрезвляющая, как сирокко, дующий с побережья Африки. Будь моя воля, я оставила бы вас при дворе, дабы глас добродетели вашей, словно церковный колокол, неустанно напоминал мне о моих пороках. Вы и представить себе не можете, как утомительно, что все со мной соглашаются.
– Не все, – послышалось из дверного проема.
В гостиную вошел бородатый господин.
– Эмиль! – Герцогиня хотела было броситься ему навстречу, но он спешно отстранил ее, положив руку ей на плечо.
– Доктор Эмиль Хоффман, – представила герцогиня друга. Конечно, он знал, где нас искать. – Эмиль не уверен, стоит ли делиться столь деликатными сведениями с незнакомцами.
– Во всяком случае, это лучше, чем делиться ими с друзьями, – твердо сказала Ирен. – Право, но доктор-то здесь при чем? Я полагала, вы давно расстались.
Хоффман густо покраснел – в отличие от Ирен и герцогини, он, очевидно, не привык к подобным откровениям.
– Сперва мерзавцы написали мне. В первом послании они угрожали опорочить доброе имя Алисы, выдав нашу тайну принцу и широкой общественности.
– Люди вряд ли относились бы ко мне столь благосклонно, не заслужи я доброе имя, – сказала герцогиня с улыбкой.
– Когда-то так говорила Мария-Антуанетта, – парировал доктор. Он окинул каждого из нас взглядом и опустился на стул, обитый декоративной тканью.
В отличие от большинства любителей прогулок по Ривьере, он носил темную, мрачную одежду. Даже жилетка его была сшита из черного сатина в полоску. Возможно, бороду он отпустил из чувства гордости за свою профессию – врачи часто носят бороду. Выглядел он куда приятнее, чем казался на первый взгляд: темные вьющиеся волосы и проницательные блестящие глаза придавали ему скорее вид веселого школьника, нежели заносчивого врача. И даже когда его снедала тревога, доктор излучал столь заразительное обаяние, что становилось ясно, почему герцогиня была так к нему привязана.
В силу разных причин Годфри тоже пристально разглядывал эту пару. Он подался вперед, чтобы к ним обратиться, и сощурил серые глаза:
– Подозреваю, что шантажисты весьма опасны. Обратившись к доктору, они хотели продемонстрировать герцогине, сколь многое им известно, и вселить страх в вас обоих. Ведь это не повредит вашей врачебной практике, если весь…
– Сейчас я работаю в Ницце.
– …если вся Ницца узнает о вашей прошлой связи с герцогиней?
Доктор Хоффман горько улыбнулся:
– Это могло бы пойти ей только на пользу.
– Значит, им нужна лишь мадам де Ришелье, – констатировал Годфри. – Но вот что любопытно: использование вас в качестве посредника привело к тому, что вы возобновили свои отношения, тем самым подвергая ее репутацию еще большей опасности.
– Верно. Это самое неприятное, – вздохнула герцогиня. – Нашему браку с Альбером воспротивился не только князь Карл, но также и епископ Монако. Мы поженимся лишь после смерти Карла, но если разгорится скандал, епископ и простой народ едва ли признают меня княгиней Монако. Меня и так осуждают за то, что я американка и наполовину еврейка.
– Вы полагаете, после смерти отца принц сохранит вам верность? Не женится ли он на аристократке, вспомнив о чистоте рода? – спросила Ирен.
При этих словах взор Алисы омрачился, но к нему тотчас вернулся прежний блеск:
– Я тоже своего рода аристократка. Моя семья – нувориши Нового Света. Американские наследницы пользуются все большей популярностью среди благородных семей Европы.