– Его уход оставил во мне тревожное ощущение. После моего довольно резкого отказа он поднялся со стула очень медленно, как будто был инвалидом. Сантини дрожал, и это проявление преувеличенной слабости сменилось плохо скрываемым гневом. Он поднял свою трость, повернулся и двинулся на меня, держа ее перед собой, как оружие. Когда железный наконечник оказался в паре дюймов от моего носа, он произнес дрожащим от ярости голосом: «Сегодня вы совершили ужасную ошибку, мистер Холмс. Вы держали в своих руках множество жизней, но не пожелали их спасти».
Я не видел смысла отвечать: это только еще больше накалило бы страсти. Он вышел, не сказав больше ни слова, а я смог наконец достать из-под стула трубку. За мою долгую практику мне угрожали не раз, но, уверяю вас, Уотсон, только в туманных словах Сантини я почувствовал настоящую угрозу. Не думаю, что пройдет слишком много времени, прежде чем мы постигнем их значение.
За время долгого и плодотворного сотрудничества с мистером Шерлоком Холмсом я видел, как он находил многие ценные вещи, которые считались утерянными навсегда. Однако у меня сложилось впечатление, что отыскать пропавшие бумаги свергнутого президента Мурильо будет непросто. Хотя Филд-хаус не был огромным дворцом, он все же оставался масштабным зданием со множеством комнат. Тщательный обыск всех помещений мог продолжаться до следующего утра. Кроме того, я прекрасно знал, что Холмс выбрал этот момент, чтобы испытать мои способности. Я преисполнялся гордостью при мысли, что он считает меня способным найти тайник с документами, и не хотел его разочаровать, потерпев неудачу.
Свои поиски я начал с библиотеки, где стал придирчиво изучать надписи на корешках книг. После нескольких минут тишины я заметил, что стоящий в дверях Холмс теряет терпение.
– Можно осведомиться о цели ваших упражнений, Уотсон?
– Мы оба знаем, Холмс, что потайные двери и секретные коридоры – любимый ход романистов. Однако в свое время мы неоднократно находили тайные убежища. Думаю, не стоит вам напоминать о предполагаемом убийстве Джона Дугласа? Или об ужасе, пережитом мисс Грейс Фаррингтон? Или о страшном происшествии в замке Арнсворт… [46]
– Недурно аргументировано, Уотсон, – быстро отреагировал Холмс. – Но какое это имеет отношение к тому, что предпочитает читать наша клиентка?
– Ну, я надеялся найти здесь историю Филд-хауса и выяснить, не закладывались ли при его постройке какие-нибудь тайные помещения.
– Нашли?
– Нет.
– Конечно, в некоторых сочинениях книга на полке очень часто оказывается рычагом, который открывает дверь, спрятанную за фолиантами.
Я ненадолго задумался об этом. По-видимому, это было невероятно, но все же возможно. Но чтобы найти такую книгу, требовалось выбрать подходящее название. Само собой, не «Будущее Аргентины» или «Зеркало общества». Мои глаза пробежали по корешкам, забраковав опусы «Багряный ключ» и «Спорт в Скалистых горах», без сомнения купленные покойным мистером Картнером.
– Пожалуй, стоит добавить, – заметил Холмс, – что если бы за этими книжными полками скрывалась потайная дверь, она бы вела только в гостиную, которая находится за стеной.
Я вздохнул, потом расправил плечи и объявил решительно:
– Тогда предлагаю обыскивать комнату за комнатой. Мы начнем наверху и постепенно перейдем вниз.
Как я и боялся, выполнение этой задачи заняло много часов, поскольку Холмс не желал что-либо предложить или искать без моих инструкций. Благодарная миссис Картнер снабжала нас освежающими напитками, но я постепенно терял присутствие духа и был озабочен тем, как бы не истощить веру клиентки в наши способности.
Дневной свет стал тускнеть, а я стоял, прислонившись к стене, усталый и расстроенный, когда меня неожиданно осенила мысль.
– Холмс, – воскликнул я. – Мы были дураками.
– Правда? Продолжайте, Уотсон.
– Почему Валентайн и его сообщники ждали до нынешнего момента и только сейчас появились у миссис Картнер?
– Отличный вопрос, Уотсон. Он, без сомнения, бьет в самую точку.
– Я предполагаю, что леди, сама того не зная, привезла сюда то, что желают получить эти люди. Этого не было в доме до ее приезда, и, вероятнее всего, оно спрятано в дорогой меблировке гостиной. Без сомнения, именно потому Валентайн во время своего второго визита представился помощником аукциониста, явившимся осмотреть мебель.
Холмс не ответил, из чего я сделал вывод, что произвел на него впечатление своей демонстрацией логики.
– Нельзя терять ни минуты, Холмс! – выпалил я, чувствуя неожиданный прилив энтузиазма. – Игра продолжается!
Азарт охоты придал мне новые силы, и тогда я понял, чт́о для Холмса значило взять горячий след.
Но, увы, как выяснилось, я заблуждался. Тщательный осмотр всех предметов, проведенный под надзором бдительного Питера, который опасался, как бы мы не попортили хозяйское добро, ничего не дал. Я был просто безутешен и не мог определить, какое звено в цепи моих рассуждений оказалось ущербным. Как назло, миссис Картнер, настоявшая, чтобы я называл ее Вайолет, присутствовала при том, что, вопреки надеждам, не стало моим триумфом. Она умело скрывала разочарование, чем только усилила мой стыд. От Холмса было мало помощи. Он только предложил отправиться в ближайшую гостиницу и, переночевав там, обдумать все утром на свежую голову.
«Хотя доктору Уотсону нравятся романтические выдумки, загадки не всегда решаются так легко», – сообщил он нашей клиентке. Вайолет Картнер кивнула в ответ и пожелала нам обоим спокойной ночи.
Я был чрезвычайно рад, что Холмс не согласился остаться в Филд-хаусе. Не думаю, что я смог бы и дольше смотреть в глаза леди, ожидая, что вот-вот увижу в них глубокое разочарование.
Когда мы приступили к ужину в «Голландских мастерах», Холмс словно бы вдруг заметил, в каком мрачном расположении духа я пребываю. «Не стоит так расстраиваться, старина, – заметил он. – Уверен, события скоро получат удовлетворительное завершение и я даже поспею завтра на встречу в Бедфордшир. Теперь, когда мы в деле, Валентайн и его подручные не сунутся в Филд-хаус. У нас будет достаточно времени, чтобы прояснить это дело».
Ночь в гостиничном номере, определенно, оказалась еще хуже той, что я провел напоследок под крышей собственного дома в Кенсингтоне. Неужели это было только день назад? Так много всего произошло за это время. Я желал доказать Шерлоку Холмсу, что способен внести ценный вклад в наше партнерство, но вместо этого допустил какой-то изъян в цепочке рассуждений и, как ни пытался, не мог этот изъян отыскать. Рано утром я принял решение, что после такого позора не стану переезжать на Бейкер-стрит и безотлагательно сообщу об этом Холмсу. По крайней мере, было ясно, что мне нечего предложить для успеха нашего общего расследования и довольно скоро Холмс начнет тяготиться моим присутствием.