— Ты нашла его.
Ася повернула голову. Горел алый живой огонек, горел спокойно и надежно. Она сказала:
— А меня нечисть под землю утащила, я чуть не задохнулась, — и всхлипнула.
Гномы сочувственно засопели, и Горыныч сказал:
— Ты не Прасковья, а Маша-растеряша какая-то, говорили ведь тебе: нельзя сегодня в лес без венка.
Ася только вздохнула. Потом вспомнила Василия Николаевича и сказала:
— А говорят, цветок папоротника там вырастает, где клад зарыт.
— Сказки, — презрительно фыркнул Еж.
— Для жадных людей, — подтвердил Сева.
— Да нет, — сказал Горыныч, — это правда. Хочешь клад — копай землю, хочешь Кольку спасать — рви и лети к Грозовому Человеку.
— Нужен мне этот клад! — повела плечом Ася и осторожно сорвала цветок-огонек.
— Что с тобой, Ася? — испуганно уставилась на нее Маша.
— Не спрашивайте меня, я уже не могу на эти вопросы отвечать! — капризно выпалила Ася, но, увидев обиженное Машино лицо, все-таки объяснила: — Упала в овраг вчера на острове, вот и исцарапалась. Там… кусты, колючки.
Ее все утро допекали, все выясняли, что с ней случилось. Не мудрено: на лбу — шишка, лицо — в царапинах, на руке — кровоподтек, по всему телу — синяки.
— Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты сильно подралась с кем-то, — сказал Азат.
— Пожалуйста, пойдемте лучше в сад! — взмолилась Ася.
— И где на острове овраг? — задумалась Маша.
В саду теперь работало много ребят. Это стало такое отрядное хобби. Лена, погруженная в угрызения совести и жалость к себе и Кольке, даже не пыталась узнать, куда после завтрака исчезает половина отряда. Про сад знал Жора.
— Медом им там, что ли, намазано? — удивлялся он.
Жора надеялся сколотить в седьмом отряде серьезную футбольную команду, и его такое садоводческое рвение раздражало.
А сегодня к забору сада подошел Василий Николаевич. Ася рвала репейник, разросшийся под старой яблоней, разогнулась, чтобы отдохнуть, и встретилась с ним глазами.
— Ну, здравствуй, — улыбнулся Василий Николаевич, — девочка из дачного поселка.
— Здравствуйте, — прошептала Ася и мысленно начала прощаться с лагерем. Только куда она поедет? Сейчас, когда так много уже сделано! Да и мама через три дня уезжает, а вернется только в августе. Но разве будет директор ее слушать?
— Можно тебя на минутку? Разговор есть.
Ася бросила траву и перелезла через забор. Ребята смотрели ей вслед.
— Ну, давай поговорим, — почему-то вздохнул Василий Николаевич. Они сели на длинную скамейку-качели.
— Давайте, — с вызовом сказала Ася. А у самой сердце невпопад: тук-тук.
Но директор будто забыл про ночную встречу в лесу. Спросил:
— Где ты так расцарапалась? Здесь?
— Здесь.
— Нравится в саду работать?
— Нравится.
— Это хорошее дело. Замечательное. Даже стыдно немножко, что мне, как директору, эта идея в голову не пришла. Как ты считаешь?
Ася пожала плечами.
— Ася… скажи только: зачем тебе этот сад?
— Сами же говорите, что дело хорошее.
— Говорю. И думаю. Но что-то не верится мне, что десяток мальчишек и девчонок, забросив всякие веселые дела, будут добровольно вкалывать в заброшенном саду.
— А нам нравится!
Василий Николаевич помолчал. Оттолкнулся ногой, раскачивая качели.
— У тебя есть какая-то тайна, Ася. Не расскажешь?
Ася покачала головой. Она могла что-нибудь придумать. Ну, например, что бабушка ей часто рассказывала про этот сад, как они его выращивали в детстве. Или что те отрядные дела, которые Лена им придумывает, не такие уж и веселые. И это была бы почти правда. Но Ася промолчала.
— Просто я мог бы помочь… Ну, инструмент дать, чтобы вы перестали его у Евгения Михайловича таскать… Или можно насос поставить и воду для поливки качать.
— Ой, правда? Как хорошо было бы! — обрадовалась Ася. — А грабли есть? И ведра нам нужны, хотя бы штук пять…
— Есть, есть, все есть, — засмеялся Василий Николаевич и поднялся. — Только я прошу: обед не пропускать, режим не нарушать. А то меня из-за вас уволят.
— Не будем, — пообещала Ася и тоже спрыгнула с качелей.
Она хотела уже идти, но Василий Николаевич взял ее за руки и спросил осторожно:
— Скажи… Ты нашла цветок папоротника?
— Да, — честно призналась Ася, глядя ему прямо в глаза.
Василий Николаевич посмотрел зачем-то на небо, потом провел рукой по щеке, будто проверял, не пора ли бриться, и сказал медленно:
— Что ж… Прасковья… Тебя ведь так на самом деле зовут? Видно, твое желание было важнее моего…
Он отпустил ее руки и пошел прочь. И Ася крикнула ему уже в спину:
— У нас с вами одинаковое желание! Только один цветок папоротника тут не поможет!
Спина директора лагеря окаменела, но Ася этого уже не видела. Она убежала поскорее. Василий Николаевич постоял, посмотрел ей вслед и быстрыми шагами пошел в сторону Ближних ворот. Он кивнул дежурным и углубился в лес. Там директор лагеря Василий Николаевич Огурцов сделал вещь совсем уж странную: свернул с тропинки, отсчитал двадцать семь шагов на север и перед небольшим мшистым холмом встал на колени, не жалея белых брюк. Потом он три раза хлопнул раскрытой ладонью по макушке холма, дернул себя за ухо и негромко позвал:
— Степан!
Первая смена в лагере подошла к концу. Прошла последняя дискотека и прощальный костер. Обменялись адресами и телефонами, фотографиями, подарками, клятвами, признаниями. На пятьдесят метров вокруг Единственного дуба все исписано именами. На ветках дерева памяти пестреют разноцветные ленточки, шнурки и повязки. Только седьмой отряд в этой суете не участвует и смотрит на всех даже как бы свысока: они-то на два дня всего разъезжаются, на пересменку. Так уж подобрался их отряд — на все три смены одним составом. Аленка Чаплашкина всегда так ездит, ей здесь лучше, чем дома. А Наташка Ястрова сбежала от мамы с бабушкой, которые решили вдруг сделать из нее настоящую леди. У Кирилла Евсеева дома грандиозный ремонт. Артема Бельца отправили на все лето дышать полезным сосновым воздухом, а Витюша Ряжских решил доказать родителям, что он самостоятельный взрослый человек, способный прожить без них целое лето. У Насти Вигилянской родители уехали в тур по Европе, а потом пожить на острове Бали, а дочку отправили приобщаться к жизни в детском коллективе и русском обществе. Ну и так далее. У каждого были свои причины купить путевку в лагерь «Светлячок» на все три смены. У Аси, например, папа этим летом преодолевает на велосипеде пустыню Сахару, а мама целых два месяца будет ездить с фондом детской литературы по всей стране, открывать библиотеки.