Вилли поправил очки, чтобы получше сфокусировать взгляд на стеблях и бутонах.
– Насколько я помню содержание «Большого ботанического справочника», таких растений в природе не существует. Хорошо бы взять с собой образцы для изучения.
– Не вздумай! Они ядовитые!
– Да? – не поверил Люсьен. – А пахнут офигительно!
Он потянул ноздрями напитанный цветочным фимиамом воздух, и вдруг ноги подкосились. Цветы провалились вниз, сверху тяжеленной пятой его придавил потолок… Люсьен опомниться не успел, как оказался на полу.
– Что с тобой? – метнулась Ульяна к распростёршемуся телу.
– Ничего… – промямлил он нечленораздельно, будто рот его был набит овсянкой. – В башке… помутилось…
Бум! – рядом дубовой чуркой рухнул Вилли.
– И у меня… помутилось…
– Цветы! Я говорила!
Очумелая, она стояла между двух лежавших на полу мальчишек, ни один из которых не мог пошевелиться. И, что самое ужасное, её саму начинал сковывать паралич, который срубил их обоих. Понимая, что каждая секунда – на вес золота, Ульяна схватила Люсьена за ногу и поволокла в туннель, вон из зала, подальше от цветов-убийц. Откуда только силы взялись! Так, наверное, пещерные женщины в допотопные времена тягали волокуши с мясом каких-нибудь эпиорнисов, которых добывали мужчины-охотники. Когда тлетворный запах перестал чувствоваться, Ульяна отпустила свою ношу, отцепила от пояса Люсьена фляжку и вылила ему на лицо остатки воды.
– Эй, очнись! Очнись же!
Люсьен продрал сомкнувшиеся было глаза, сделал попытку подняться. Поначалу движения у него были как у пьяного, но вскоре координация пришла в норму.
– Где Вил?
– Там… Он, наверно, пудов пять весит, мне не дотащить.
Люсьен, покачиваясь, двинулся обратно в цветочную душегубку. Прошла минута – и он появился, неся на плечах Вилли. Ульяна не в первый раз подивилась его атлетизму.
– Тренировки… – ответил Люсьен-Геракл на её немой вопрос и, как мешок с зерном, свалил брата на пол. – Приведи-ка его в чувство.
Вода кончилась, поэтому пришлось прибегнуть к менее гуманным методам: Вилли получил пару оплеух, которые оказались столь же действенными. В Ульянином телефоне замяукал голодный котёнок. Она на автомате нажала на кнопку, чтобы бросить горемычному зверёнышу кусочек виртуального съестного, но аккумулятор разрядился, и экран с грустной кошачьей мордочкой потух. Телефон умер.
– А ваши мобильники где?
– Там… возле цветов. И верёвка тоже… И пистолет… – Люсьен сдавил руками виски, чтобы остановить всё ещё кружившуюся голову. – Я туда больше не пойду!
– И я, – сказал Вилли.
– Финита ля комедиа! – произнесла Ульяна с непритворным трагизмом.
Темень окончательно и бесповоротно взяла их в плен. Заживо замурованные в подземелье, потерявшие все средства к спасению, они сидели, прижавшись друг к другу, и безмолвствовали. Даже мечты о том, что рано или поздно Руслан, Рада и Румянцев-старший вызволят их отсюда, казались уже несбыточными. В таком клубке переходов и залов, среди дурмана и призраков – разве можно кого-то отыскать?
Ульяна видела… нет, видеть она сейчас не могла, но чуяла, слышала, понимала: её спутники совсем сникли. И справедливо ли их за это винить, называть рохлями? Они сделали всё, что могли. Как прибавляли в таких случаях древние римляне, кто может, пусть сделает лучше.
– Ребята, – промолвила Ульяна во тьму, – я хочу вам кое-что сказать…
И только она собралась с духом, чтобы сделать наиважнейшее признание, как взгляд её примагнитился к расплывчатому бежевому облачку, появившемуся в дальнем конце туннеля. Облачко раскачивалось, меняло очертания и метр за метром приближалось к незадачливым путникам. Уже и Вилли с Люсьеном заметили его, повскакивали с мест. Облачко придвинулось ещё ближе и трансформировалось в женщину – стройную, высокую, молодую, но с лицом белым и неестественно неподвижным, как гипсовая маска.
– Двуликая! – прошептал Люсьен.
То, что Ульяна приняла за облако, оказалось пошитым из невесомой ткани платьем и фатой. «Как нэвэста», – говорил Руслан. Да, очень похоже, только ни радости нет на лице, ни блеска в глазах. Жизни нет.
Двуликая остановилась недалеко от них и, величественно подняв руку, обвитую тонким рукавом и напоминавшую лебяжье крыло, сделала призывный жест.
– Она нас заманивает!
– Она хочет нас вывести! Вспомни, что говорил Руслан: если человек хороший, если зла пещере не желает, Двуликая всегда ему поможет…
Взявшись за руки, они несмело пошли ей навстречу. Двуликая наклоном царственной головы одобрила этот поступок и стала отступать, по-прежнему маня их за собой. У неё не было никаких осветительных приборов, но она в них и не нуждалась, так как сама была таким прибором – свет плавно и мягко исходил от её одежд. Убедившись, что трое подземных скитальцев следуют за нею, она повернулась к ним спиной и буквально поплыла по коридору. Было в её величавой фигуре, осанке и походке что-то такое, что вселяло уверенность и надежду, поэтому, когда лабиринт кончился и вместо однообразных переходов возник тысячецветный Геликтитовый грот, никто особенно не удивился.
– Ты спасла нас! – сердечно сказала Ульяна, обратившись к незнакомке.
Та, не отвечая, подняла руки вверх и неуловимым движением сбросила с плеч свои роскошные ризы. Под платьем обнаружились вылинявшие лохмотья, подвязанные бечевой. Ладный стан красавицы согнулся, она сгорбилась, а взамен прекрасного лица появилась дряблая, бородавчатая личина вековой старухи. И эта старуха вдобавок осклабилась так, что у всех, кто смотрел на неё, по коже бессчётными ордами побежали мурашки. Громовой раскат исступлённого хохота, извергшегося из её уст, поколебал пещеру – даже сталактиты, казалось, зазвенели, ударяясь друг о друга. Хохоча, старуха подхватила сброшенное платье с фатой и скрылась в туннеле, откуда перед тем вывела наших героев.
Обретя способность говорить, Люсьен ляпнул:
– Она кто – фантом или глюк?
Вилли покрутил головой, точно проверял, хорошо ли она сидит на его короткой шее.
– Или я танцор диско, или мы узрели воплощение уральского фольклора. Только не спрашивайте меня, как оно тут появилось.
– Сказка стала былью, – процитировал Люсьен что-то нетленное. – Не проверить ли нам теперь соседний проход?
– Без света?
– Только до ближайшей развилки. Если что – есть кому нас обратно вывести. Бабулька хоть и страхолюдная, но работу свою знает.
– Я бы на неё не полагалась, – обронила Ульяна.
Теперь, когда минута отчаяния осталась позади и они вернулись в знакомое место, её спутники вновь обрели самообладание и даже способность иронизировать. Ульяне это понравилось, и она уже не могла определить, кому из них больше симпатизирует. Оба – и Люсьен, и Вилли – были, в сущности, очень славными парнями. Да, у каждого из них имелись свои тараканы, но у кого их нет?