Они поднялись на вершину холма и подошли к самому краю. Внизу простирался пляж, усеянный камнями и ракушками. Казалось, до него невозможно добраться, не переломав рук и ног. Но когда Мари оказалась здесь впервые, она видела там человека, смотревшего на море. «Он слетел вниз, — объяснил ей Дэвид. — Когда-нибудь я покажу тебе, как это делается».

Но вместо этого показал ей тропинку между скалами. Они без особого труда спустились вниз, сели на камни и долго смотрели на море. Дэвид сказал, что Рэнвиль-Пойнт — его любимое место, хотя туристы обычно предпочитают более крутые скалы Моэра. «Конечно, они выше. Но мне хватает и этой высоты. И я скорее предпочту низкие скалы без туристов, чем высокие, где праздно шатаются толпы зевак».

На этот раз Мари вспомнила про тропинку и предложила спуститься вниз, но Дэвид отказался: он хотел любоваться видом сверху, раз уж выдался ясный день.

Он расстелил на земле покрывало. Мари подумала, что сейчас он расскажет ей, как прошла выставка и как отзывались о новых скульптурах, которые она считала самыми лучшими его работами. Переплетенные тела рыб из податливой глины, которые его так завораживали. Самец кусает самку во время любовного акта, и они срастаются вместе, так что даже кровообращение у них становится общим.

«Вот что я называю настоящей любовью», — сказал тогда Дэвид. Мари пугала мысль о том, что кровь Дэвида могла бы смешаться с ее собственной, лишая ее контроля над своей жизнью. Но Дэвид с увлечением продолжал описывать повадки рыб. Увидев скульптуры, она была уверена, что профессионалы оценят его талант, ведь даже ее, которая ничего не смыслит в искусстве, скульптуры привели в восторг. В один прекрасный день Дэвид получит всеобщее признание.

Но он продолжал молчать. Сел на покрывало, достал полупустую бутылку красного вина из одного кармана, печенье из другого.

«Последняя трапеза», — пошутил он.

Она улыбнулась этому библейскому сравнению, взяла печенье и посмотрела на Дэвида. Он сидел, нахмурив лоб. Веснушки ярко выделялись на бледной коже. Рыжие волосы завивались колечками на затылке, и она подумала, что он выглядит настоящим ирландцем, какими их представляют себе иностранцы. Даже поет и играет на флейте. «Но не все ирландцы такие. Только мой», — сказала себе она.

Дэвид повернулся к ней.

«Помнишь, я обещал тебе кое-что показать?» — спросил он.

«Конечно», — ответила она, и Дэвид резко поднялся.

«Сейчас покажу».

Она почувствовала, что он лег рядом с ней в постель. Мари уже успела согреться и заснуть, когда по спине пробежал холодок. Он погладил ее вдоль позвоночника, и она проснулась. Дэвид выглядел усталым, его кожа была сухой и холодной. Только рыжие волосы блестели в темноте.

— Дэвид, — прошептала она.

— Прости, я поздно, — ответил он, обнимая ее. Холод сковал ее живот, руки, спину, рот, зубы начали непроизвольно стучать.

— Ты не можешь?.. — начала было она, но он остановил ее, прижав палец к губам:

— Нет, не могу. Но я пытаюсь. Ты жила сегодня?

— Да, Дэвид. Жила. Как ты и просил.

— Хорошо, — прошептал он, — только так мы и можем быть вместе.

Глава третья

Анна потянулась и начала расчесывать пальцами непослушные волосы. Из-за неплотно задвинутых штор было видно, что день обещает быть серым и дождливым. Лежа в кровати и глядя в окно, Анна думала, что это один из тех дней, когда можно позволить себе перевернуться на другой бок и проваляться в кровати до вечера. Только две проблемы могли помешать ей поддаться искушению. Первая: вот уже несколько недель она — один из соучредителей фирмы, и остальные «учредители» всегда приходят на работу вовремя. И вторая: другую половину кровати занимал юноша, который вчера неплохо сделал свое дело, но сегодня — со своими мускулистыми руками и светлым пушком на затылке — вызывал в ней почти материнские чувства.

Молодой человек спал в позе зародыша, в точности как маленькая Фандита. Анна принюхалась — в комнате пахло ребенком, невинным и довольным ребенком, которому вечером в пятницу выпало заняться тем, чем обычно занимаются взрослые.

Она осторожно встала с кровати, надеясь, что после ночных трудов юноша спит достаточно крепко. Стараясь не шуметь, пробралась в ванную, где как следует расчесала волосы — а такое случалось нечасто. Не тратя времени на разглядывание себя в зеркало, прошла на кухню, вскипятила воду, приготовила себе крепкий африканский кофе и присела за стол.

Ей вспомнился тот вечер в кафе, когда Мари пришла в голову идея открыть свое дело. Все началось с того, что сама Анна предложила основать фирму, которая могла бы помочь людям «решить все их проблемы». За кофе по-ирландски последовало еще много чашек кофе, когда они несколько ночей подряд обсуждали будущую фирму. Мари оказалась права: им хватало знаний и опыта в самых различных областях. Фредерик взял на себя подготовку завлекательной рекламной брошюры, Мари обещала заняться интернет-сайтом.

Анна не уставала восхищаться энтузиазмом, с каким ее друзья взялись за дело. Она улыбалась, глядя на них, но думала: а так ли хорошо она их знает? Почему Фредерик никогда не знакомит ее со своими многочисленными подружками? Почему Мари отказывается рассказывать о своей жизни в Ирландии? И все же Анне приятно было проводить с ними время и работать вместе. Странное ощущение.

Ближе к утру, будучи уже изрядно навеселе, друзья стали обсуждать название будущей фирмы. Они предлагали одно за другим, пока ее вдруг не осенило: «Гребень Клеопатры». Мари и Фредерик недоуменно уставились на нее. И Анна рассказала о посещении Британского музея в Лондоне. Она бродила по египетским залам, разглядывая мумий в стеклянных гробницах, и ей казалось, что они следят за ней потухшими глазами. Она до сих пор помнила ощущение, что они пытаются дотянуться до нее костлявыми руками в ветхих лохмотьях, чтобы выпить все жизненные соки. Анна поспешила в зал, где были выставлены куда более безопасные предметы быта древних египтян. Перед одной из витрин стояла группа посетителей, что-то с восхищением разглядывая. Подойдя ближе, Анна услышала восторженный шепот: «Гребень Клеопатры». Она протиснулась к витрине и увидела гребень с редкими крупными зубьями, между которыми застряли несколько черных волосков. «Клеопатра, — подумала Анна с благоговением, — передо мной лежит твой гребень, волосы, хранящие твой код ДНК, твои гены — ключ к твоим телу и душе. Этим гребнем ты расчесывала роскошные волосы перед свиданием с новым любовником — римским полководцем. Твои руки держали этот гребень изо дня в день. Должно быть, он сохранил даже твой запах…»

Анна несколько минут стояла, впившись глазами в гребень и потеряв счет времени, пока ее внимание не привлекла крошечная табличка рядом. На ней было написано, что этот гребень действительно принадлежал Клеопатре — высокопоставленной особе, но только эта Клеопатра не имела никакого отношения к знаменитой царице. Не успела она дочитать текст, как восхищение будто рукой сняло. Анна объяснила Мари и Фредерику, какое странное ощущение испытала она, когда поняла, что то, чем она минуту назад так восторгалась, оказалось всего лишь старой костяной безделушкой.