В памяти всплыли крики и жесткость металлических креплений, прижимавших меня к столу, – но последним четким воспоминанием был укол в фургоне. Что случилось потом? Давно я здесь? Собственно, а где я? Я вяло подумал, что хорошо бы прикинуться бревном еще на пару часов – пока звериный слух и чутье не подскажут хоть какие-то ответы. Если я не ощущал рядом копов, это не значило, что за мной не наблюдают.
А-а, плевать.
Я открыл глаза, рывком сел – и тут же пожалел об этом. Мир закрутился волчком, и я испугался, что меня снова вырвет. Я машинально оперся о матрас, пытаясь восстановить равновесие, но это тоже оказалось не лучшим выходом. По ощущениям, рука принадлежала кому-то другому и весила целую тонну. Я поспешил притянуть ее к туловищу, пока она меня не опрокинула.
Как выяснилось, если сидеть тихо, не двигаться и желательно не моргать, все не так паршиво. Головокружение и тошнота постепенно утихли, и покалывание в конечностях тоже начало отступать – хотя раскаленная спица в черепе никуда не делась.
Немного отдышавшись, я рискнул поднять взгляд. Зверлинг, сидевший в клетке позади меня, дышал так тихо, что я подумал, будто он спит.
Строго говоря, я находился не в клетке, а в стеклянной коробке, больше напоминавшей аквариум. Я осторожно покрутил головой, но так и не понял, где в ней дверь или окна. Как же она открывается? Впереди виднелись еще пять или шесть «аквариумов». Они были пусты, если не считать тонких матрасов и полированных до блеска стальных унитазов. Ни подушек, ни простыней, ни одеял. Кранов и раковин тоже не наблюдалось.
Черт, зачем я вспомнил про раковины? Желудок тут же забурчал от голода и жажды, но я сомневался, что он примет какую-нибудь еду. Меня мутило, как на корабле в качку.
Зал, уставленный стеклянными кубами, напоминал чудовищный гибрид научной лаборатории и операционной. Сверкающий хром, белые стены – и больше ничего. На потолке пылали длинные ряды флуоресцентных ламп. Единственные хиленькие тени прятались под операционными столами; остальной зал представлял собой белоснежную пустыню без намека на цвет.
Я собрался с духом и очень медленно повернулся к Зверлингу, сидевшему на матрасе позади меня. Как я и ожидал, это оказался подросток. Он был одет в белые хлопковые штаны и рубашку, и после секундного замешательства я сообразил, что на мне такое же подобие больничной пижамы. Какого черта? Получается, пока я валялся в отключке, кто-то меня раздел и нацепил это дерьмо? Извращенцы.
У паренька, сидевшего напротив, была светлая, чуть тронутая выцветающим загаром кожа, острые черты лица и большие голубые глаза. Читавшаяся в них бесконечная усталость слабо вязалась с его возрастом. Судя по цвету бровей, он был блондином. Был – потому что волосы его то ли подстригли, то ли выбрили до состояния невидимой щетины. Наверное, меня действительно здорово приложили по голове, потому что я только в этот момент ощутил подозрительную легкость на собственной макушке – и, в ужасе подняв руку, нащупал такой же неубедительный подшерсток. Дреды бесследно исчезли.
Услышав глухое рычание, я не сразу сообразил, что оно исходит от меня. Но это был не бунтующий желудок. Пума тоже бесилась, чувствуя мою злость.
Я мгновенно вспомнил слова Каторжника: «Если ФБР тебя заметет, коси под идиота. Даже если тебя посадят в клетку. Главное – не превращайся у них на глазах». Унять разъяренного зверя оказалось не так просто, но я все же заставил пуму сидеть тихо.
– Кх… – я осекся и прочистил горло. – Где мы?
– Не знаю. Я Рико.
– Джош.
– Как ты?
– Хреново. Мутит. Шатает. Пить хочу.
Он кивнул.
– Это наркотики.
– Какие еще наркотики?!
– Не знаю. Что-то вроде транквилизаторов.
– Да я вроде не обдолбанный.
– Это потому что они уже выветриваются. Тебе вкололи успокоительное, чтобы не бунтовал.
– А по мне прямо видно, что я могу завалить отряд спецназа, да?
– Они думают, что ты Зверлинг.
– В таком случае они чертовски ошибаются.
Рико слабо улыбнулся.
– Ну да, насчет меня тоже.
– Долго ты здесь?
– Не знаю. Несколько недель, наверное. Сначала нас было много, а теперь почти никого не осталось. Со мной раньше сидела девочка, но вчера ее увели, и с тех пор я ее не видел. Она… Ей было нехорошо. Она потеряла много крови.
У меня побежали мурашки по спине.
– В каком смысле?
– Они берут для экспериментов кровь и образцы тканей. Недавно… Она начала сходить с ума. Кричала, бросалась на стены. Вчера ее увели.
– Вот дерьмо, – пробормотал я. – И это наше собственное правительство?!
– Мне кажется, это не государственная лаборатория.
– А чья?
Рико покачал головой.
– Понятия не имею. Но они хотят выяснить, что превращает детей в Зверлингов.
Он поерзал на матрасе, устраиваясь поудобнее, и я оцепенел. Правой ноги ниже колена не было. Рико поймал мой взгляд.
– Я же сказал, они берут образцы тканей. Все время, пока я здесь. Пару дней назад они решили, что им нужен образец посущественней.
Я не мог отвести глаза от свободно болтающейся штанины.
– То есть… они… тебе?..
Нет, это невозможно. Желудок снова болезненно сжался, и я почувствовал во рту кислый вкус желчи. Меня бы вырвало, если бы было чем.
– Да, – кивнул Рико. – Отрезали два дня назад. После этого Дженни и сошла с ума. Наверное, она знала, что надвигается.
– Боже. И ты так спокоен?!
Он пожал плечами.
– Ну, сначала я тоже психовал, а потом понял, что от этого никакого толку. Так что теперь просто живу. Вот, еще один день заканчивается.
Все это не укладывалось у меня в голове. Я с трудом сдерживался, чтобы не выпустить на волю пуму. Наверняка она сможет пробить этот хренов аквариум, а потом растерзать всех, кто встанет у нее на пути. И к черту Каторжника с его советами!
Однако затем меня посетила новая мысль.
Что, если в клетках не обычное стекло, и я не смогу его сломать? Чего я тогда добьюсь – кроме как выложу этим ублюдкам свой главный козырь?
Я заставил себя глубоко дышать.
– Зачем они отрезали тебе ногу? – спросил я наконец.
– Ради образцов тканей. А еще им было интересно, прирастет ли она обратно.
– Они что, больные?
Рико пожал плечами.
– Ну, ящерицы же отращивают хвосты. Хвоста у меня нет, так что они решили поэкспериментировать с ногой. Хотя, мне кажется, это они уже потом додумались. Сперва им просто понадобился материал для анализов, – и Рико указал на холодильник, который я сперва не заметил. – Когда они с ней не работают, то держат там.