– Нет, – засмеялась я, – это Пукка. Она из корейского мультика «Забавная любовь». Пукка влюблена в Гару. Везде бегает за ним и признается в любви.
– Классный мячик.
– Мне его друг подарил.
Слава перестал стучать мячиком об стену.
– Друг?
– Ну, – замялась я, – просто друг. Он художник, живет в Испании, мячик прислал мне на день рождения. Мы познакомились на сайте «Создай комикс».
«Слава что, ревнует?!» – пронеслось у меня в голове.
– Показать его рисунки?
– Нет уж, спасибо. Лучше покажи свои.
Я протянула руку к столу, взяла ноутбук. Слава встал и уселся на подоконнике рядом со мной.
– Ровно по линии, – оценил Слава комикс о Баночке с Солью.
– Спасибо.
– Нет, серьезно, – настаивал Слава. – Ты талантливая, красивая и…
– Можно? – спросили за дверью.
– Мама! – подскочила я. – Ты вернулась?
– Да! – Мама открыла дверь. – О, у тебя гости! Не слезайте с подоконника, вы смотритесь на нем очень романтично. Лучше я подсяду к вам. Я по тебе соскучилась, Гаянэ.
– Мама два дня прожила в монастыре, – объяснила я Славе.
Про себя же подумала, что папа и за неделю по мне не соскучится. Мама пододвинула к окну кресло и опустилась в него.
– Добрый вечер, – поздоровался Слава.
– Это Слава, – представила я его маме.
Она улыбнулась устало, но довольно. Вытянула ноги в кедах-«конверсах», которые позаимствовала у меня для поездки, и вздохнула.
– Ты в курсе, что мне нельзя выходить из номера? – спросила я, закрывая ноутбук и перекладывая его на стол.
– Разумеется, милая. Но ты ведь отчасти сама в этом виновата.
– Как вы съездили? – спросил Слава.
– О, великолепно! – оживилась мама и села ровно. – Сам монастырь – чудо. А на обратном пути мы опять заехали в «Архангельское». Музей сейчас судится за право обладания дворцом графа Юсупова. Представляете, выискались наследники графа.
– Родионовы? – спросила я.
– Точно. Родионовы – прямые наследники. Но не они одни претендуют на дворец. Нашлись правнуки внебрачного сына Юсупова Александра. И тоже подали в суд. Вообще если все-таки кому-то удастся отсудить дворец, то скорее прямым наследникам.
– Интересно… – пробормотала я. – Значит, кому-то было бы выгодно, если бы Родионов перестал заниматься судом?
– Ты имеешь в виду, что ребенка похитили его конкуренты? Думаю, их первыми проверили, – вздохнула мама. – Но вообще глупость – с «Архангельским» судиться. Оно с 1918 года государству принадлежит.
– Дорогая! – позвал папа из комнаты.
– Иду! В целом поездка оказалась чудесной. Я привезу коллегам с кафедры древнеславянской филологии ксерокопии уникальнейших манускриптов.
– Молодец, мамуля!
Мама вышла, а я задумалась. Между прочим, если конкуренты Родионова похитили ребенка, это проясняет ситуацию с выкупом, который забрали, не вернув ребенка. В следующий раз потребуют, чтобы Родионов отказался от суда. Но мама права, это же белыми нитками шито – сразу будет ясно, кто украл Антона.
– Гаянэ! – позвал Слава.
Я очнулась. Слава смотрел на меня с волнением, словно опять вытаскивал меня из сырого подвала.
– Да? – откликнулась я.
– Послушай…
Неожиданно Слава схватил меня за руки и прижал их к губам. О, боги Рима и Греции!
– Я… я вообще-то не знаю, как такие вещи говорятся… я их никому раньше не говорил.
Я тонула в его бездонных серых глазах. Мои руки дрожали, ощущая тепло Славиных губ.
– К-какие в-вещи?
По моей спине побежали мурашки.
– Я никогда раньше не встречал…
Из кармана его джинсов послышалась мелодия. Я вздрогнула. Слава выпустил мои руки и выхватил трубку.
– Вероника звонит. Слушаю! Что?! А ты преследовала? Елки…
Слава отнял трубку от уха. Спрыгнул с подоконника, схватил со стола резиновый мячик и швырнул его об стену.
– Что у них такое?!
– Он ушел, – глухо ответил Слава. – Они его упустили.
Мы замолчали. То, что мы собирались сказать друг другу, показалось далеким и неважным.
А я просто возненавидела себя. Тоже мне, страдалица! Надо было отпустить Славу с ними, и тогда преступник не ушел бы. А я думала только о том, что мне будет тоскливо одной в номере. Эгоистка! Из-за меня маленький Антон по-прежнему оставался у преступников.
Встреча Нонны и Хаула началась безоблачно. Он оказался невзрачным пареньком с тонкими, почти женскими руками и внимательными светлыми глазами. Нонна узнала его по красной куртке. Хаул заказал ей клубничный коктейль, а сам пил воду с лимоном.
Сначала он завел разговор о супергероях. Нонка не подкачала – выдала все, что я ей объясняла. Хаул кивал. Потом она спросила, какие приключения ждут Елистрату и Росума Телаута. Художник рассказал.
А затем Нонна спросила:
– Ты слышал, что из «Гроссвальда» похитили мальчика?
Тогда Хаул встал, попрощался и вышел.
– Зачем она так сделала? – потрясенно спросила я у Вероники, сидевшей в кресле и рассказывавшей мне о том, что происходило в кафе «Весна».
– В журналистике это называется «провокация», – пояснила Нонна, выходя из ванной, где смывала макияж.
Нонна села на пол рядом с Ботаником и взяла из его рук кружку с чаем. Родители ушли в бар на встречу с Травинским и родителями Ники. Перед уходом папа выразил надежду, что к их возвращению гости разойдутся и я лягу спать. Папа волновался – сегодня он должен был узнать, кто же едет в Америку. Но нам было не до сна, и расходиться мы пока не собирались.
– Нонна, ты меня убила, – простонала я. – Зачем тебе потребовалось его провоцировать?
Слава, устроившийся на полу у моих ног, протянул мне мячик от стресса.
– Чтобы понять, связан он с преступниками или нет, – невозмутимо ответила Нонна.
– И что, поняла?
– Конечно. Он вскочил и убежал. Значит, связан.
– И вы не смогли его догнать?
– Нет. А ведь я была лучшим бегуном среди герлскаутов, – вздохнула Вероника. – Помните, как легко я догнала Боряна? Но Хаул бегает быстрее. Какой-то Форест Гамп. Слава, передай мне печенье. Нет, не это, а вон то, без сахара.
– А еще мы надеялись, что клюка выстрелит сама и испугает Хаула, – печально сказал Ботаник. – Но она как будто заснула. Надеюсь, мы ее не сломали. Иначе бабушка меня инопланетянам сдаст.