Страх.
Как странно. По какой-то причине это слово внушило страх.
Может, увечья ему нанес некто по имени Мак?
Он двинулся дальше. Еще через три квартала вышел на угол Главной улицы [1] и Шестой, где уселся на скамейку в тени и сделал медленный, осторожный вдох. Поглядел вверх и вниз по улице, отчаянно отыскивая взглядом что-нибудь знакомое.
Ни одного сетевого магазина в пределах видимости.
По диагонали от скамейки виднеется аптека.
Рядом кафе.
Трехэтажное здание возле кафе с вывеской над крыльцом:
ОТЕЛЬ «ЗАПЛУТАВШИЕ СОСНЫ» [2]
Запах кофейных зерен повлек его со скамейки. Подняв взгляд, он увидел в полуквартале от себя заведение под названием «Ароматный парок», откуда тот, должно быть, и доносился.
Гм-м.
Может, и не самые полезные сведения, учитывая все обстоятельства, но в сознании забрезжило, что он любит хороший кофе. Жаждет его. Еще один крохотный фрагмент головоломки его собственной личности.
Дойдя до кафе, он потянул на себя затянутую сеткой дверь. Небольшое своеобразное кафе, и, судя по запаху, варит грандиозный напиток. Бар в дальнем углу справа сверкает эспрессо-машинами, кофемолками, миксерами, бутылками сиропов. Три табурета заняты. У противоположной стены выстроилась горстка диванов и стульев. Полка с истрепанными книжками в бумажных обложках. Два старикана за шахматной доской ведут сражение разношерстными фигурами. Стены демонстрируют образчики местного творчества – ряд черно-белых автопортретов какой-то дамы среднего возраста с выражением лица, не меняющимся от снимка к снимку ни на йоту. Меняется только фокусировка камеры.
Он подошел к кассе.
Когда двадцати-с-чем-то-летняя бариста с белокурыми дредами наконец углядела его, в ее красивых глазах промелькнуло что-то сродни ужасу.
Знает ли она меня?
Поймав свое отражение в зеркале за стойкой, тотчас же сообразил, что вызвало ее отвращение, – левая сторона лица обратилась в сплошной синяк, левый глаз вздулся, заплыв почти напрочь.
Боже мой. Кто-то избил меня в хлам.
Если же закрыть глаза на этот чудовищный синяк, он даже недурен собой. На глазок футов шесть, а то и шесть с дюймом [3] . Короткие черные волосы, на подбородок и щеки тенью легла двухдневная щетина. Крепкое, мускулистое телосложение очевидно и по тому, как сидит на плечах пиджак, и по туго натянувшейся на груди рубашке. Ему пришло в голову, что по виду он похож на работника рекламы или маркетинга – наверное, чертовски привлекателен, когда побреется и наведет лоск.
– Что вам подать? – осведомилась бариста.
Он убил бы за чашку кофе, но в карманах ни гроша, и ни малейшего понятия, как его зовут.
– Вы тут варите хороший кофе?
Вопрос девушку вроде бы озадачил.
– М-м… ага.
– Лучший в городе?
– Это единственное кафе в городе, но, ага, наш кофе дает жару.
– Вы меня знаете? – шепнул он, перегнувшись через стойку.
– Простите?
– Вы меня узнаете? Я сюда когда-нибудь заходил?
– А вы что, не знаете, бывали ли здесь прежде?
Он покачал головой.
Она мгновение разглядывала его, будто оценивая его искренность, пытаясь определить, не сумасшедший ли этот тип с побитой физиономией и не вешает ли он ей лапшу на уши.
И наконец сказала:
– Не думаю, чтобы видела вас прежде.
– Вы в этом уверены?
– Ну, в Нью-Йорке дело обстояло бы иначе.
– Справедливо. Вы давно тут работаете?
– Чуть больше года.
– И я, типа, не местный?
– Вы определенно не местный.
– Можно спросить кое-что еще?
– Разумеется.
– Где это мы?
– А вы не знаете, где находитесь?
Он замешкался, отчасти не желая признаваться в столь полной и безоговорочной беспомощности. Когда же наконец покачал головой, бариста наморщила лоб, словно не в состоянии поверить в этот вопрос.
– Я не пудрю вам мозги, – вставил он.
– Это Заплутавшие Сосны, штат Айдахо. Ваше лицо… что с вами стряслось?
– Я… пока не знаю. В городе есть больница? – Задавая вопрос, он вдруг ощутил, что его будто зловещим током прошило.
Низковольтное предчувствие?
Или длань какого-то глубоко погребенного воспоминания ведет вдоль хребта холодным пальцем?
– Ага, в семи кварталах отсюдова. Вам надо в «Скорую» прям щас. Хотите, вызову машину?
– Обойдусь. – Он отстранился от стойки. – Спасибо… как вас зовут?
– Миранда.
– Спасибо, Миранда.
Стоило снова выйти на солнце, как чувство равновесия дало сбой, а назревающая головная боль подскочила на несколько делений, в нижний диапазон пыточной. Никакого уличного движения не было, так что он в нарушение правил просто пересек Главную и двинулся вдоль квартала к Пятой улице, миновав молодую мамашу с маленьким сыном, шепнувшим что-то вроде: «Мамуля, это он?»
Шикнув на сына, женщина встретилась с мужчиной взглядом, нахмурившись с извиняющимся видом, и сказала:
– Простите, он вовсе не хотел грубить.
На углу Пятой и Главной он вышел к фасаду двухэтажного старинного здания из бурого кирпича с надписью ПЕРВЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК ЗАПЛУТАВШИХ СОСЕН на двустворчатых стеклянных дверях. За углом здания виднелась телефонная будка рядом с переулком.
Доковыляв до нее во всю прыть, на какую сподобился, он закрылся в будке.
Таких тоненьких телефонных справочников он еще не видел. Стоя там, перелистывал его в надежде на какое-нибудь внезапное откровение, но все восемь страниц с несколькими сотнями имен – как, впрочем, и всё в этом городишке, – были лишены для него всякого смысла.