Сознание потерял всего на полминуты.
Привязной ремень заклинило, до своего «Ка-Бара» [12] не дотянуться.
– Итан! Кто-нибудь погиб?
Огонь повстанцев уже вспарывает обломки машины с другой стороны, кто-то палит из АК.
За треснувшим ветровым стеклом двое санитаров ковыляют прочь от вертолета.
Контужены.
– Итан…
Прямо на четырехлопастной винт, вращающийся еще достаточно быстро…
Вот.
И нету.
Кровь заливает ветровое стекло.
Снова автоматные очереди.
Идут повстанцы.
– Итан!
– Погибли все, кроме меня, – выговаривает Итан.
– Вы были единственным выжившим?
– Совершенно верно. Меня взяли в плен.
Дженкинс записал что-то в блокнот в кожаном переплете и сказал:
– Мне надо задать вам еще несколько вопросов, Итан. И чем честнее вы будете, тем выше мои шансы вам помочь; это единственное, чего я хочу. Вы слышали какие-нибудь голоса?
Итан постарался не испепелить врача взглядом.
– Шутите?
– Не могли бы вы просто ответить…
– Нет.
Дженкинс чиркнул в своем блокноте.
– У вас были какие-нибудь затруднения с речью? К примеру, не была ли ваша речь бессвязной или спутанной?
– Нет. И я не в бреду. И у меня нет галлюцинаций или…
– Ну, будь у вас галлюцинации, вы бы об этом на самом деле и не догадывались бы, не так ли? Вы бы верили, что вещи, которые вы видите или слышите, существуют на самом деле. Я имею в виду, что если бы я, ваше пребывание в этой больничной палате и весь наш разговор были бы вашей галлюцинацией, вы бы не ощутили никакой разницы, не так ли?
Сбросив ноги с кровати, Итан опустил их на пол.
– Что вы делаете? – спросил Дженкинс.
Итан направился к одежному шкафу.
Слаб, ноги подкашиваются.
– Вы не в состоянии покинуть больницу, Итан. Результаты вашей МРТ еще изучают. У вас закрытая травма черепа, и мы не знаем, насколько она серьезна. Нам нужно продолжить обследование…
– Я пройду обследование. Только не здесь. Не в этом городе.
Распахнув дверь шкафа, Итан снял костюм с плечиков.
– Вы вошли в офис шерифа без рубашки. Это верно?
Итан сунул руки в рукава своей белой рубашки, оказавшейся свежевыстиранной. Смрад человеческого тлена сменил аромат стирального порошка.
– От меня воняло, – сказал Итан. – Разило так же, как от трупа, который я только что…
– Как вы говорите, нашли в брошенном доме.
– Я не говорю, что нашел. Я на него наткнулся.
– И вы явились в жилище Мака и Джейн Скози, которых прежде ни разу не встречали, и подвергли мистера Скози словесным нападкам на его же переднем крыльце. Это утверждение справедливо?
Итан принялся за пуговицы, дрожащими пальцами старясь впихнуть их в петли. Где-то попал не в ту, но ему было наплевать. Одеться. Выбраться отсюда. Отряхнуть с ног прах этого городишки.
– Разгуливать по городу с потенциальной травмой головного мозга – отнюдь не самый разумный из возможных образов действия, – изрек Дженкинс, поднимаясь со стула.
– Что-то здесь неладно, – отозвался Итан.
– Знаю, как раз это я и пытаюсь…
– Нет. С этим городом. С людьми в нем. С вами. Что-то не так, и если вы думаете, будто я собираюсь тут сидеть и позволю вам трахать мне мозги еще хоть секунду…
– Я не трахаю вам мозги, Итан. Никто не трахает вам мозги. Вы хоть представляете, насколько параноидально звучит это заявление? Я лишь пытаюсь определить, не страдаете ли вы транзиторным психозом.
– Что ж, не страдаю.
Натянув и застегнув брюки, Итан наклонился за туфлями.
– Простите, если я здесь не поверю вам на слово. «Аномальное состояние рассудка, как правило, характеризующееся утратой контакта с реальностью». Это азбучное определение психоза, Итан. Возможно, он вызван автокатастрофой. Гибелью напарника у вас на глазах. Или какая-то скрытая военная травма вдруг выплыла на поверхность.
– Вон из моей палаты, – бросил Итан.
– Итан, ваша жизнь может быть…
Итан поглядел на Дженкинса через комнату, и, должно быть, что-то в его взгляде, в его осанке говорило о вполне реальной угрозе насилия, потому что психиатр вдруг выпучил глаза и впервые заткнулся.
* * *
Медсестра Пэм подняла голову от бумаг, которые заполняла, сидя за столом на посту медсестры.
– Мистер Бёрк, что это вам взбрело в голову – на ногах, одеты и не в постели?
– Удаляюсь.
– Удаляетесь? – повторила она, словно не вполне понимая смысл слова. – Из больницы?
– Из Заплутавших Сосен.
– Вы не в состоянии покинуть даже…
– Мне нужны мои личные вещи – сейчас же. Шериф сказал мне, что их могла забрать из машины бригада «Скорой помощи».
– Я думала, они у шерифа.
– Нет.
– Вы в этом уверены?
– Да.
– Что ж, могу надеть свою детективную шляпку Нэнси Дрю и…
– Хватит отнимать у меня время. Вам известно, где они?
– Нет.
Отвернувшись от нее, Итан зашагал прочь.
Медсестра Пэм окликнула его.
Остановившись у лифта, Итан нажал кнопку «Вниз».
Теперь медсестра кинулась следом – он слышал ее торопливые шаги по клетчатому линолеуму.
Обернулся и смотрел, как она приближается к нему в этом очаровательном атавизме форменной одежды медсестер.
Не доходя нескольких футов, она остановилась.
У него преимущество в росте на четыре или пять дюймов. Да еще и в возрасте.
– Я не могу позволить вам уйти, Итан, – сказала она, – пока мы не узнаем, что вас мучает.
Двери лифта со скрежетом разъехались.
Итан попятился от медсестры в кабину.
– Спасибо за помощь и заботу, – проговорил он, нажимая кнопку G три раза подряд, пока она не загорелась, – но по-моему, я уже это понял.
– Что?