– Все эти дни я только и думал о том, чтобы ворваться в спортивный зал, повалить тебя на матрасы и овладеть тобой, – продолжал Сакис. – И не отпускать, пока ты не взмолишься о пощаде. Что бы ты сделала, если бы я поступил именно так, а не стал бы мямлить нелепые отговорки?
Брианна слегка прихватила зубами мочку его уха.
– Я бы безропотно отдалась тебе.
Священный трепет пронизал Сакиса при этих словах. Не контролируя себя, он повалил ее обратно на подушку. Все тело Брианны отвечало ему взаимностью. Он еще ничего не делал, а она уже не знала, взмолиться ли о пощаде или просить его не останавливаться.
– С… Сакис… пожалуйста, – простонала она, когда он водил языком по ее соску.
– Мне нравится, когда ты зовешь меня по имени, – томно протянул он. – Повтори мое имя.
Она замотала головой в молчаливом отрицании. Глаза Сакиса мелькнули ярким, гневным светом. Крепкой рукой он обхватил ее грудь.
– Еще раз имя, Брианна…
– Но это слишком… – Упираясь головой в подушку, она не могла подобрать слово.
– Неприлично? – подсказал Сакис, проводя пальцем между ее грудями и смотря ей в глаза.
Вместо ответа, Брианна издала протяжный стон.
Сильная рука развела в стороны ее бедра. Большой палец нажал ей на влажную промежность.
– Да! – подавляя крик, протянула Брианна. Ее веки наполнились тяжестью. Изогнувшись дугой от вожделения, она закрыла глаза.
– Имя, Брианна…
Длинные пальцы продолжали трогать ее лоно, увлажняющееся с каждой секундой. Тело Брианны становилось все тяжелее и слабее.
– Господи! – взмолилась она.
– Неправильный ответ…
Его низкий голос возбуждал ее еще сильнее, открывая новые горизонты сексуальных ощущений. Последовал легкий укус нижней стороны бедра; затем теплый язык ласково облизал укушенную область и медленно проследовал туда, где минуту назад был его большой палец.
Эротическое наслаждение накрывало ее с головой. «Сакис, – повторяла она про себя снова и снова. – Сакис!»
В предвкушении оргазма ее кожа покрылась мурашками. Влажный язык лизнул ее еще раз. И еще раз.
«Сакис!»
Теперь он водил языком по ее возбужденному клитору. Зажмурившись, Брианна издала долгий, протяжный стон. Казалось, он исходит из самых глубин ее души.
Господи боже, она вот-вот кончит, как не кончала никогда в жизни. Вытянувшись всем телом, она хотела изо всех сил сжать простыни, но наткнулась на его горячее, мускулистое тело.
Глаза Брианны открылись сами собой, когда над ее ухом раздался грубый стон вожделения. В следующую секунду он был уже в ней – такой горячий, большой, твердый.
– Сакис!
– Да! – отозвался он. – Господи, как ты меня возбуждаешь.
Она громко и неистово кричала, пока волна всепоглощающего оргазма не накрыла ее целиком. Никогда в жизни Брианна не испытывала ничего подобного. При этом Сакис продолжал двигаться в ней в том же безудержном ритме. Он стонал от наслаждения, чувствуя, как ее интимные мышцы движутся с ним в унисон.
– Брианна, eros mou! – Он опустился на локти, затем запустил руки в ее волосы и впился ртом в ее губы. – Ты невероятна, Брианна! – прошептал он, сбивчиво дыша ей в лицо. – Я не могу насытиться тобой!
Пальцы крепко схватили ее за волосы, губы оставили влажную полоску от ее щеки к шее. Он тяжело дышал, тело постепенно сбавляло ритм, пока пик оргазма не захлестнул их обоих.
Стиснув зубы, Сакис попытался выйти из лона Брианны, но мышцы его не слушались. Теплое, нежное тело, лежащее под ним, сводило его с ума. Одна половина разума упрекала Сакиса в том, что он так долго оттягивал момент столь сладостного блаженства; вторая благодарила его за это ожидание. Сакис понимал, что при других обстоятельствах Брианна не дала бы этому случиться. Поворотным моментом явился их утренний поход в кафе.
– Сакис… Сакис… – вновь и вновь шептала она. Казалось, что-то надломилось в ней, и теперь Брианна не могла вдоволь насладиться его именем. И ему это нравилось. Его имя в ее устах действовало на Сакиса как эротическое заклинание.
Он наклонился, чтобы вновь ощутить вкус ее губ, и… наконец увидел это. Под каскадом ее светлых волос, прямо вдоль ключицы, был аккуратно выколот свиток с надписью «Никаких чувств». Над свитком парила маленькая птица феникс.
Сакис уже знал, насколько храброй женщиной была Брианна. Из немногословных рассказов он давно сделал вывод, что ее прошлое было совсем не безоблачным. Да и детство прошло отнюдь не в розовых тонах. Но все же как мало он знал о ней. И при этом ему не хотелось копаться в ее биографии. Ему достаточно того, что, несмотря на лишения и тяготы жизни, Брианна Манипенни сумела сохранить лицо и достоинство.
Он медленно провел пальцем по татуировке:
– Как интересно…
Соблазн признаться ему во всем был велик. Но Брианна и так рассказала ему слишком много. А такой проницательный человек, как Сакис, мог легко догадаться об остальном.
– Брианна, – оборвал он нить ее мыслей. Она была не готова, попросту не знала, что ему рассказать.
– Я наколола ее, когда… когда ушла с прошлой работы.
Ее сердце еще не успокоилось после секса, и теперь ему предстояло новое испытание.
– После увольнения люди обычно едут в отпуск, – заметил Сакис. – А ты сделала себе татуировку. – Ответ Брианны только усилил его любопытство. – Да еще столь символичную. И отчего такой страх перед чувствами?
Брианна знала, что должна взвесить каждое свое слово. Вопрос Сакиса должен остаться без ответа. По крайней мере, сейчас.
Она выдавила из себя неуверенную улыбку:
– Значит, я не такая, как все.
Повисла недолгая пауза.
– Разве я не говорил тебе этого? – улыбнулся Сакис в ответ. Он медленно провел рукой от татуировки ниже… остановился возле ее груди… но затем его рука поползла дальше, ниже, прямо к шраму на бедре. – А это?
Дыхание Брианны остановилось. Неужели она и впрямь думала, что он не заметит? Он так жадно изучал каждый миллиметр ее тела, вводя ее в краску.
– На меня напали, – объяснила Брианна после недолгой паузы.
Это было почти что правдой. Она лишь умолчала, где это случилось.
Сакис выругался по-гречески, пальцы сжались в кулаки.
– Когда это случилось?
– Два года назад.
– Нападавших поймали?
Брианна зажмурилась, чтобы не смотреть ему в глаза:
– Да, поймали. Можно даже сказать, что свершилось правосудие. Если полгода в одиночной камере можно считать правосудием для тех, кто после тюрьмы все равно возьмется за старое.