– Не верил, что приеду?
– Неа.
– Да я и сам… – Старик махнул рукой. – Если б не Митяй…
Бывший тренер вернулся в деревню два года назад. Купил там дом своей мечты. Взял в жены молодуху, дите народил. Но захворало оно. Пришлось в столицу везти. А так как в машине место было, взяли и деда Веню.
– Мать-то придет? – спросил он.
– Обещала.
Это было так неожиданно – увидеть деда в Москве. Дэн наведывался к нему в деревню, хоть и не часто, не регулярно. И всегда старика в гости звал. И тот хоть и обещал, но оба, и дед, и внук, не верили в то, что увидятся в столице.
И вот сегодня свершилось чудо!
Дэну позвонил Митяй и сказал – встречай гостей! Он подумал – бывший тренер к нему наведаться хочет. А спустя двадцать минут к подъезду подкатил его минивэн, и из него выбрался дед. Сгорбленный, худой, с бородой лопатой, в шубейке из искусственного меха и парадной ушанке из норки…
Как Дэн не расплакался от счастья при виде него, сам не понял.
Старик приехал с гостинцами. Три сумки были при нем. В одной самогон. В другой соленья. В третьей рыба. Дед каждую предварительно почистил и выпотрошил, заморозил, завернул в листья хрена и ароматные травы, что заготавливает с лета, затем в фольгу и засунул в пакет. Когда карпы, щуки и судаки доехали до столицы, они были готовы к жарке. Разморозились, но не протухли, пропахли, как надо. Кидай их на сковороду или противень да запекай.
Дед так и сделал. С дороги только руки помыл и сразу к плите. Внуку поручил только банки с огурцами, помидорами открыть.
– Мать ждать будем или поедим? – спросил дед, нарезая рыбу.
– Если не хочешь, чтоб я слюной захлебнулся, давай поедим.
На самом деле Дэн не особо хотел кушать. Просто он не верил, что Нина придет.
– Тогда доставай тарелки и режь хлеб.
– Ой, дед… Хлеба у меня нет.
– Как это? – рыкнул старик.
– Ты так реагируешь, будто я сказал, что бога нет, – попытался пошутить Дэн.
– Кто ж без хлеба ест? А тем более рыбу? Нет, я тогда голодный останусь. – И сел, скрестив руки на груди.
– Да я сбегаю в магазин, не переживай.
– Карп остынет.
– Не ты ли мать ждать собирался?
– Знал бы, что у тебя хлеба нет, не поехал бы.
Дэн рассмеялся.
– Я тебя обожаю, дед. – Он поцеловал старика в морщинистую щеку. – Сейчас у соседей займу. Хотя тут это и не принято…
Он направился к двери, думая о том, с каким недоумением на него посмотрят жители соседних квартир, когда он возникнет на их порогах со своей просьбой. Но тут по прихожей разнесся звонок. Это явился тот, кого не ждали…
Нина!
И что самое поразительное, с хлебом.
– Ты как знала, что нужно принести, – восхитился Дэн, принимая у нее из рук пакет с двумя буханками.
– Конечно, знала, – фыркнула она. – У тебя сроду хлеба нет, а батя без него ничего не ест.
Она прошагала в кухню и, раскинув руки для объятий, воскликнула:
– Ну, здравствуй, папаня!
– Здорово, коль не шутишь, – проскрипел он, не думая подниматься, чтоб обнять дочь.
Это ее не смутило совершенно. Дэн поражался ее характеру и умению владеть собой. Или ей на самом деле все равно, что о ней думают? Даже те, кто одной с ней крови и плоти…
– Вот это запах! – восхитилась Нина. – Давно мои ноздри не улавливали подобного. – Она плюхнулась на табурет и, схватив огурчик с тарелки, захрустела им.
– Ты бы воздержалась, – посоветовал ей Дэн. – Они с хреном и чили-перцем, а тебе острое нельзя.
Нина отмахнулась.
– Язва меня больше не беспокоит. – И к деду обратилась: – Самогоночки привез?
За него ответил Дэн. И не словом, а делом – достал из холодильника бутылку брусничной настойки. От той, что продавалась в магазинах, она отличалась крепостью, зашкаливающей за пятьдесят градусов. Дэн разлил ее по трем стопкам. Сам бы он воздержался, но не хотел обижать деда.
Они чокнулись и выпили за встречу. После стали есть карпа. Дед молчал. Дэн тоже больше помалкивал, трещала одна Нина. И если сын иногда вставлял фразы, то отец, казалось, был так увлечен поглощением карпа, что даже ничего не слышит. Но вдруг, обсасывая хвостик, заявил:
– Постарела ты, Нинка.
– Да и ты не помолодел, – не осталась в долгу дочь.
– А то что. Мне бы век свой дожить. А здоровье, слава богу, богатырское. Ты же вон и больная, и выглядишь уже не ахти.
– Ты приехал, чтобы меня обосрать?
Дэн поморщился, услышав последнее слово. Его коробило, когда женщины грубо выражались. А тут не просто женщина – мать.
– Мне до тебя дела нет, – ответил дед. – Я к внуку приехал. И это его инициатива была – тебя позвать.
На самом деле все было не так. Дед хотел увидеть дочь, но напрямую этого не говорил. И Данила сделал так, чтоб старик не понял, что, приглашая Нину, он хочет порадовать его. Сам он считал, что этой семейной встречи нужно было избежать.
– Бать, давай выпьем? – Нина знала, как заминать конфликты.
– Давай, – ответил дед.
– Я все равно тебя люблю, черт ты старый.
– Да иди ты!..
– И за сына спасибо. Хорошего парня вырастил.
– Да уж. У тебя бы так не получилось.
– Поэтому я на тебя его и оставила.
– Правда, что ли, язва у тебя?
– Была, да. А сейчас вообще не беспокоит. Как думаешь, бывает такое, чтоб она раз – и ни с того ни с сего зарубцевалась?
– А как же! Степаныча помнишь?
– Гармониста?
– Его. Так вот он всю жизнь маялся. И что ты думаешь! Как жена его, что поедом Степаныча ела, скончалась, так он и выздоровел. Сейчас не узнаешь. Толстый, красивый, по девкам молодым бегает…
Вот так они и болтали. А Дэн, сидя в уголке кухни, слушал их и радовался тому, что два самых близких ему человека без напряга общаются.
…Он не заметил, как уснул. День выдался суматошным, вот Дэн и отрубился. Устал.
Разбудила его Нина. Тронула за плечо со словами:
– Хватит дрыхнуть, давай чайку попьем.
Данила встряхнулся, огляделся.
– А где дед? – спросил он, не найдя старика за столом.
– Спать пошел, умаялся.
Она поставила перед ним чашку с крепким чаем. Дэн сделал глоток и поморщился: горячий.
– Я правда плохо выгляжу? – спросила у него Нина.
– Неправда.