То же самое пришлось сделать и сейчас. Ползти. Ноги не слушались его, и он боялся, что умрет прямо здесь.
Нет, не боялся. Человек, которого в прежней жизни называли Боцманом, не страшился смерти. Но он хотел бы умереть достойно. У него не получилось утонуть вместе с бригантиной, хотя он, сколько ни старался, не мог вспомнить, каким образом ему удалось спастись с тонущего корабля. Тренированное тело в который раз не подвело его, но сейчас Боцман не был уверен, что он благодарен судьбе за это.
Старик дополз до корявого ствола ближайшего деревца, прислонился к нему и осмотрел себя. Все тело покрывали страшные кровоподтеки, как будто пьяный татуировщик расписал его черным, синим и красным. «Неплохо меня измочалило. Ребра слева точно переломаны, палец, кажется, вывихнут… И тут трещина…»
Небо стало похоже на неумело сваренную манку, в которую кто-то капнул чернил. В нем вспухли комковатые тучи. Мелкая пыль, висевшая в воздухе, вдруг исчезла, как будто ее смахнули, а через несколько секунд на остров обрушился дождь.
Старик выбрался из-под дерева, встал, раскинув руки, и ощутил, как вода смывает соль с его измученного тела. Потом нашел куст с плотными широкими листьями и сделал из самого длинного листа желобок. Вскоре у него была пресная вода. Он долго и жадно глотал, потом набрал еще воды, и пил снова, и снова, и снова, чувствуя, как вместе с водой к нему возвращается жизнь.
Песок стал плотным после дождя. Идти по нему было легко. Старик медленно двинулся в глубь острова, держась под прикрытием деревьев. Его прошлая жизнь покоилась на дне моря вместе с бригантиной «Мечта», и он не собирался возвращать ее. Там его не ждало ничего, кроме тюрьмы.
Когда группа добровольцев, надеющихся все-таки отыскать тело, высадилась в этой части острова, старика уже давно не было.
А следы смыл дождь.
1
Бенито проснулся раньше всех, но с минуту лежал, притворяясь дремлющим, пока не убедился, что русская и в самом деле спит. Только тогда он встал и обыскал ее сумку.
Никаких записей. Конечно! Глупо было надеяться, что она оставила в блокноте указания, где искать перстень. У нее и блокнота-то не оказалось.
Но он обязан был попытаться.
В подвале горел все тот же мертвенный свет, оставленный ими с вечера, а окон, разумеется, не было, но Бенито без всяких окон и часов знал, что на улице ясное тихое утро. У него было чутье на погоду, время и неприятности. А еще, как показали последние события, на прибыльные дела.
Он присел на корточки над русской, вглядываясь в ее лицо. Во сне оно стало беззащитным. Но Бенито не собирался умиляться. Он сморщил нос, глаза его недобро сузились, и если бы в эту минуту Вика проснулась, она испугалась бы не на шутку.
Двуличная тетка, думал Бенито. Втерлась к нему в доверие и использует его! Расчесывает волосы дурочке, притворяясь хорошей, благодарит за спасение, но сама не желает платить добром за добро.
Нет, больше ей не удастся обмануть его фальшивой добротой. Случись беда, она без колебаний пожертвует и им, и Алес.
Будь ее воля, она бы и правда вернула перстень полицейским. Но не потому, что честна, а лишь из-за трусости.
Хорошо, что она всего боится. Это-то ему и поможет.
Бенито выпрямился, ополоснул лицо из бутылки и выключил свет, чтобы Вика и Алес не проснулись раньше времени. Пусть спят, пока он готовит все для последней сцены!
Бенито выбрался из подвала, на секунду задержался у подъезда, оглядывая улицу. Пусто! Все ранние туристы со своими фотоаппаратами спешат сейчас на Сан-Марко и к Риальто ловить тающие розовые отсветы на каменных стенах дворцов. Бенито взглянул на небо и прикинул, что у него есть не больше полутора часов. Потом Алес проснется и разбудит русскую.
Надо успеть.
Он шел по городу, грязному после вчерашних толп, как женщина, не смывшая на ночь макияж и утром проснувшаяся с несвежим лицом. Потекшая тушь, вульгарное алое пятно вокруг губ… Бенито любил именно такую Венецию, непричесанную и настоящую, воняющую куревом, перегаром и приторными духами. Будь его воля, он разрешил бы убирать город лишь раз в неделю. Да придет на его улицы помойка! Нечего прикидываться чистенькими, приманивая наивных дурачков! Венеция, старая портовая шлюха, кого ты можешь обмануть? Не меня, любовь моя, не меня. Я видел тебя всякой, и если до сих пор не бросил тебя, то это потому, что мы с тобой похожи. Разве что я малость честнее. Ты лжива, как все бабы! Одной рукой прихорашиваешься, а другой лезешь в карман к простакам!
Дворники закопошились вдоль домов, собирая мусор. Кое-где у черного входа в магазины и кафе швартовались лодки, доставившие продукты. Бенито с усмешкой взирал на всю эту суету. Но не терял бдительности: попадешься людям Папы – прости-прощай, честолюбивые замыслы.
Однако ему никто не встретился. Бенито добрался до первой точки своего маршрута.
Церковь Святого Сальваторе в старом рабочем квартале не была занесена в путеводители по двум причинам. Во-первых, архитектура ее не представляла собой ничего выдающегося. Во-вторых, в ней не находилось ни одного полотна, ни одного барельефа, которые могли бы привлечь туристов.
Собственно говоря, в ней вообще ничего не было. Церковь Святого Сальваторе последние пять лет стояла заброшенной, пока власти вели ожесточенные споры, стоит ли ее реставрировать или проще снести.
Бенито, бывший в своем собственном городе изгоем, изучил все подобные места. Подвалы, стройки, старые суда, заброшенные церкви – он пробирался всюду, как крыса. Ему были известны две квартиры: в первой хозяева жили весной, во вторую наведывались осенью на пару месяцев – и к зиме он вместе с Алес перебирался туда, пережидая холодное время. Но ему приходилось не по душе подобное существование. В нем не было ни размаха, ни удали. Живу как какой-то тоскливый мещанин, со злостью думал Бенито. И с возвращением теплого ветра он срывался оттуда, как птица из клетки.
Перед заброшенной церковью Бенито остановился и задрал голову. Трехъярусная колокольня, тонкий, пожелтевший от времени клык, торчащий из полуразрушенного здания, – вот что ждало его. Временами парня охватывал страх, что к очередному его визиту колокольню сломают. Но пока все жалобы жителей были бесполезны. Власти затянули крышу сеткой – и на этом успокоились.
Бенито это более чем устраивало. Он преспокойно вошел в церковь через дверь придела, вытащив ключ из-под сгнившей ступеньки. Двое ранних собачников на площади даже не взглянули в его сторону.
Внутри было промозгло и грязно, как на стройке: стены уже долгие годы понемногу осыпались. Церковь Святого Сальваторе превращалась в руины. Перепрыгивая через раскрошенные обломки, Бенито взбежал по лестнице на первый ярус колокольни, высунулся в окно и убедился, что за ним никто не следил. Сопровождаемый завыванием ветра, поднялся на второй.
Теперь над ним оставался только один, последний ярус. Узкая железная лестница заканчивалась люком, на котором болтался навесной замок. Бенито лично запирал его, а потому он присел на корточки, пошарил в груде строительного мусора и вытащил маленький ключ, предусмотрительно обернутый пакетом.