– Так. Еще вопрос. Подумал об этом только сегодня. В подобные ситуации часто попадают проститутки. Их снимают бандиты, с ними разбираются сутенеры, конкурентки могут кого-то нанять, чтобы изуродовать… Дело ведь, похоже, именно в этом? Ее хотели именно изуродовать.
– Это разумная версия, но мимо. Она сказала, что была девушкой. Что у нее был жених.
– Вы действительно специалист. К чему она это сказала?
– К тому, что она больше всего боится встречи именно с ним. Как я понял, она ему отказывала в близости до свадьбы.
– Какое-то инфантильное поведение. Ей не двенадцать лет…
– Да, девятнадцать. Поведение действительно нестандартное. Несовременное. Большинство на ее месте попытались бы бороться, добиваться возмездия, наказания обидчика… Эта – кроткая. Если вы понимаете, о чем речь.
– Черт, ведь это и есть страшный диагноз! Я не смог его сформулировать сам, хотя что-то такое представлял себе. Так, к слову. Мой отец – довольно известный литературный критик. Профессор. Он как-то объяснял мне, почему Достоевский назвал «Кроткую» фантастическим рассказом, а я не совсем понял. Возможно, дело в том, что это самый тяжелый вариант женского характера. Замучает молчанием и кротостью любого, а убьет себя.
– Вы так поняли? Мне показалось, ей все же не повезло с мужем.
– Не могло повезти… Интересно, а если я все же ее выставлю? Ну, дам денег и попрошу уехать? Как она поступит?
– Я на качелях, думать не обязан, виски, рабочий день закончен… Мы можем просто посмотреть, как она поступит. Вы посадите ее в мою машину, которую поведет ваш охранник, скажете, где высадить, мы оставим ее на дороге, немножко отъедем и посмотрим, кто ее подберет…
– Н-да… Вот вам мой телефон, напишите сумму за выезд, консультацию, рекомендации. Последнюю идею оцените отдельно, пожалуйста. Мне интересно, сколько она стоит.
– Так это был мой вам подарок! – воскликнул Максим и стал печатать сумму.
Светлана проснулась утром от холодного ветра, влетевшего в открытое окно. Натянула повыше одеяло, не согрелась, поднялась и взяла со столика у кровати пушистый плед. Положила его на одеяло, завернулась, как в кокон, опять закрыла глаза. Ей стало очень уютно. Как здесь хорошо! Она уже не спала, просто не совсем бодрствовала. Мозг не стремился к провалу, уходу от воспоминаний, как в домике Панина. Наоборот, в памяти легко и свободно возникали кусочки диалога с Максимом, его вопросы, его выводы, советы. Ничего особенного. Просто она, пусть на короткое время, успокоилась. Казалось, что это невозможно. После того что случилось, после мук и боли, полной зависимости от человека, который во всем виноват, – а это хуже, чем одиночество, – после такого кошмара она чувствует какой-то человеческий и профессиональный интерес и если не заботу, то небезразличие. Света потянулась, открыла глаза и вдруг увидела на пороге Вадима. Он просто стоял и смотрел на нее.
– Извини, что не постучал. Я просто хотел проверить, закрылась ли ты, как всегда, изнутри, а дверь открылась. Я не разбудил, не испугал?
– Нет. Уже поздно?
– Не очень. Просто мне скоро уходить, а я заказал завтрак по диете нашего доктора Макса. Он посоветовал тебя откармливать то ли как дистрофика, то ли как рождественную индейку, точно не помню. Хотелось бы приступить.
– А почему? Зачем это вам?
– Мы не на «ты»? Переходи, так удобнее. Мне это просто так. Эксперимент. Хочу посмотреть, что получится. Так что давай умывайся, одевайся, приходи в столовую, на террасе сегодня прохладно.
Он вышел, прикрыв за собой дверь. Светлана встала, не торопясь прошла в ванную, наполнила ее, с наслаждением выкупалась, потом уложила волосы феном, впервые за долгое время не стала заплетать их в косичку, нанесла на лицо легкий слой тона, подкрасила ресницы, провела увлажняющей витаминной помадой по губам. Вернулась в комнату, надела на голое тело теплое домашнее велюровое платье темно-зеленого цвета, которое было в вещах, купленных Вадимом. Посмотрела в зеркало, поймала зеленый луч в глазах своего отражения и неожиданно улыбнулась.
Вадим поднялся из-за стола ей навстречу, подождал, пока она сядет перед несколькими тарелочками с очень красивыми салатами. Придвинул к ней маленькую рюмочку и высокий стакан.
– Объясняю. Сначала глотаешь это. Не такая уж и гадость. Просто оливковое масло. Потом ешь по порядку это, это и это. Запиваешь сегодня банановым соком. Завтра другим.
– Ой… – Светлана взглянула на него сверкающими, удивительными глазами, хотела поблагодарить, но не знала как… Чтобы было понятно, что это не за завтрак.
– Черт подери, какая ты яркая! Ешь, не обращай на меня внимания.
Ароматный чай со сливками она пила в кресле перед журнальным столиком и смотрела фильм о дельфинах. Вадим смотрел на нее. Света порозовела, улыбалась, удивлялась, восхищенно вздыхала… Когда фильм закончился, Вадим сел рядом с ней на стул.
– Света, скажи мне, пожалуйста, свое отчество и фамилию. И место регистрации. Никто ничего не узнает, если ты не хочешь. Я просто попытаюсь сделать тебе паспорт… и все остальное для поездки. Мне нужно на недельку в Италию, а именно там есть хороший врач, которого порекомендовал Максим. Кожа, шрамы, минимальное обследование…
– Не понимаю, как это… Меня, может, ищут…
– Да все просто. Самолет нашей компании. У тебя вообще есть заграничный паспорт?
– Нет.
– Ну и отлично. А кто, по-твоему, тебя ищет? И каким образом?
– Не знаю. Может, мама заявление написала. Или Арсений.
– Это жених?
– Да. То есть – теперь уже нет.
– Почему?
– Это невозможно, все изменилось.
– Ты его любишь?
– Нет. Я забыла. Он мне нравился, но… Я не хочу назад! Мне там было плохо, больно и страшно. – Зеленые лучи в ее глазах заметались, потемнели, подбородок задрожал.
– Все. Это больше не обсуждаем. – Вадим протянул ей айфон: – Напиши отчество, фамилию, адрес. Назад ты сейчас не вернешься. Тебя там больше нет! Успокойся.
Операция шла больше трех часов. Андрей теперь сидел в коридоре один, чувствуя себя каменным истуканом. В прямом смысле. Он не мог шевельнуться. Не мог рук оторвать от колен. Какое-то время вообще прошло в полном тумане, он какими-то кусками видел стены подвала, в котором находился морг. Высокого сутулого человека, внимательно его слушающего, тогда как сам Андрей себя не слышал. Потом, уже здесь, на этаже, эксперт долго отмывался, переодевался, готовился. У операционной их встретила хирургическая сестра Галина, сказала:
– Иди, Саша. Жив еще, но…
Вот она вышла сейчас, подошла к Андрею, не дожидаясь вопроса, повторила:
– Жив пока… Тяжело. Матери надо позвонить.