– И почему же? – осведомился Джон.
– Там были полицейские, – ответила она и сделала глоток из бутылки, не сводя с Мэйла глаз. – Они тебя ищут.
– Меня?
– Точно. У них есть твой портрет. Уж не знаю, кто им рассказал о нашем знакомстве, но они знают. Мне удалось их обмануть и ускользнуть из квартиры.
– Господи, ты уверена, что они не следили за тобой… – Мэйл выглянул в окно, ожидая увидеть патрульные машины.
– Да. Они глупые: это было легко. Послушай, ты знаешь, кто с ними?
– Дэвенпорт.
Глория кивнула:
– Точно.
– Проклятье, Глория.
– Я успела сесть в автобус, проехала восемь кварталов, выскочила, прошла через многоквартирный дом, потом у Боба взяла машину…
– Ты ему сказала, что собираешься меня навестить?
– Нет. – Она явно собой гордилась. – Я объяснила ему, что мне нужно перевезти домой кое-какие школьные вещи. Короче, я взяла у него ключ, спустилась в гараж и взяла машину. Когда я уезжала, меня никто не видел.
Он наблюдал за ней, пока она рассказывала, а когда закончила, кивнул.
– Хорошо. У меня возникли проблемы с копами.
– Я знаю, – сказала Глория, ей не терпелось сделать ему сюрприз. – Они были и здесь.
– Здесь? – Мэйл заметно встревожился.
– Какой-то коп подъехал сразу после меня – они проверяют все фермерские дома. Думаю, твой их больше не будет интересовать – я сказала, что являюсь твоей женой и мы живем здесь вместе.
Мэйл внимательно на нее посмотрел.
– Ты так сказала?
– Да, и они уехали, – ответила она.
– Ладно, – тихо проговорил он.
Глория подхватила подол платья и сделала шутливый реверанс, внезапно став похожей на ворону в черном одеянии.
– Ты увез Манетт с детьми.
Мэйл онемел от ее дерзости, но попытался сделать вид, что удивлен.
– Что?
– Брось, Джон, – вкрадчиво сказала она. – Я же Глория. Ты не можешь мне лгать. Где ты их прячешь?
– Глория…
Однако она покачала головой.
– Мы взяли пятнадцать тысяч, помнишь?
– Да.
– Это было чудесно, – продолжала она. – Я бы хотела помочь тебе получить деньги за Манетт… если ты мне позволишь.
– Господи. – Джон посмотрел на нее и почесал в затылке.
– Я могу на них взглянуть? Ну, конечно, сначала надо надеть на голову чулок или еще что-нибудь в таком роде… Полагаю, твое лицо они не видели.
– Глория, деньги тут ни при чем, – сказал Мэйл. – Важно то, что она со мной сделала, когда я был мальчишкой.
Это заставило ее задуматься.
– Ну, тогда… – Глория резко повернулась на стуле, – …круто.
Мэйл улыбнулся.
– Пойдем, покажу.
– Ты обещал, что перестанешь о ней думать, – сказала Глория, когда они вышли из задней двери.
– Я снова начал, – ответил Джон.
– Почему?
Мэйл не хотел отвечать, но Глория была с ним вместе в тюремной больнице. Унылая и непривлекательная, она являлась одной из немногих женщин, кто мог понять, как работает его разум, что он чувствует.
– Мне начала звонить женщина, которой не нравится Энди Манетт, – сказал он. – Я не знаю, кто она, кроме того, что это женщина. Она сказала, что Манетт до сих пор обо мне говорит, вспоминает, каким я был, что я испытывал к ней сексуальный интерес и что от меня исходили сексуальные флюиды. Она звонила мне раз пятнадцать.
– Господи, как странно, – заметила Глория.
– Да. – Мэйл поскреб подбородок и задумался. – Но самое странное то, что она звонила мне сюда. Она знает, кто я такой, но ни разу не назвала своего имени. И я не смог ее вычислить. Но одно сомнений не вызывает – она терпеть не может Манетт. Она продолжала на меня давить, а я все думал и думал, и довольно скоро… ну, ты знаешь, как это бывает. Словно не можешь выбросить песню из головы.
– Да. Так было, когда я считала до тысячи.
Однажды Глория целый год провела, считая до тысячи, снова и снова. А потом вдруг перестала. Она не чувствовала, что сама имела к этому какое-то отношение – все началось и закончилось, – но радовалась тишине у себя в голове.
– Сводит с ума… – Мэйл усмехнулся.
Когда они спускались по лестнице в затхлый подвал, Глория поняла, кто звонил Джону Мэйлу. Она открыла рот, чтобы ему сказать, но передумала – позднее. Она хотела его подразнить, решив, что такие вещи не следует говорить сразу. Она считала, что Джона необходимо контролировать, хотя бы до некоторой степени; и бороться за свое равноправие.
– Я построил комнату, – сказал Мэйл, показывая на стальную дверь в стене подвала. – Воспользовался старым погребом. Чуть не умер, работая в этой дыре. Мне приходилось останавливаться каждые десять минут и выходить наружу.
Глория кивнула – она знала о его клаустрофобии.
– Открывай.
Энди и Грейс использовали застежку от лифчика девочки, чтобы высвободить гвоздь, но каждые полчаса им приходилось делать перерыв, потому что пальцы начинали слишком сильно болеть. Они постепенно продвигались, и им уже удалось высвободить целых полдюйма гвоздя, но Энди опасалась, что им потребуется неделя, чтобы его вытащить.
Она не рассчитывала на неделю: Мэйл становился все более оживленным и мрачным одновременно. Энди чувствовала, что им овладели демоны, она видела их в его глазах, и он постепенно терял над ними контроль.
– Мы его никогда не вытащим, – сказала Грейс, которая стояла на туалете. – Мама, мы его никогда не вытащим. – Девочка бросила застежку, села на крышку и закрыла лицо руками.
Она не плакала: они обе больше не плакали, словно у них закончились слезы.
Энди присела на корточки рядом, взяла дочь за руку и повернула ее к себе. Кожа на пальцах, в тех местах, где она сжимала застежку, стала красной, вокруг разливалась синева.
– Тебе нужно сделать перерыв. Отдохни, пока краснота не пройдет. – Энди посмотрела на деревянную балку и потерла большим пальцем разодранную кожу собственного указательного пальца. – А я пока немного поработаю.
– Это бесполезно, – сказала Грейс. – Он слишком большой для нас. Он – чудовище.
– Мы должны попытаться, – возразила Энди. – И если у нас будет оружие, мы сможем…
Они услышали шаги на лестнице.
– Он идет, – сказала Грейс и снова забилась в угол.
Энди зажмурилась, потом повернулась к дочери:
– И помни, не смотри ему в глаза.
Она плюнула на руку, коснулась пальцем собравшейся в углу пыли и затерла свежее пятно на дереве, которое осталось вокруг гвоздя, чтобы это место не привлекло внимания Мэйла. Закончив, отодвинула туалет к стене и села на крышку. Шаги приближались.