Book.

Гулл всегда говорит только то, что думает. И мне было очень приятно услышать это от него. И пока мы шли вдоль берега, над головами мчащихся душ, я под непрестанный топот объяснила брату про накидку. Стеклянные маги Канкредина остались где-то позади. Все вокруг казалось неясным и расплывчатым. Единственным ярким пятном был Гулл. Наверное, уже только по этой причине я должна была понять, что он не просто душа. Несмотря на то что Гулл постоянно находился при нас, он ничегошеньки не знал про наши приключения. Даже то время, когда брат оставался еще в своем теле, он припоминает очень смутно. А я обнаружила, что по ходу рассказа то и дело вставляю что-нибудь вроде: «Ты же помнишь – Робин тогда была больна…» – или: «Ну, ты и сам наверняка знаешь, что собой представляет наш король!»

Завершив свою повесть, я спросила у Гулла:

– Как по-твоему, что же мне нужно сделать, чтобы освободить Единого?

Оказалось, Гулл не знает.

– Я надеялся, что ты это знаешь, – вымолвил он.

– Но ты обязан знать! – в смятении взвыла я. – Сюда нельзя никого позвать, потому что его должен освободить кто-то из нашей семьи!

– Мы его связали, мы и освободим, – отозвался Гулл. – Не волнуйся так. Давай лучше подумаем.

Хорошо, когда рядом такой спокойный человек, как Гулл. Чего-чего, а спокойствия мне всегда не хватало.

– У тебя при себе Единый, – рассуждал брат, – и накидка-заклинание, на которой изображено, как Канкредин поймал Единого, а затем меня. По словам Танамила, очень хорошо, что ты не увидела одеяние Канкредина целиком… Танакви, я понял! На твоей накидке его заклинание нарушено! Тебе нужно попробовать надеть накидку на Единого в присутствии Орета!

Когда Гулл произнес это имя, оно эхом раскатилось над руслом Реки. Мчащиеся люди остановились и задрали головы, обратив к нам белые лица.

– Я покажу тебе исток, – негромко произнес Гулл.

Эхо стихло, и люди понеслись дальше.

– Никак не привыкну, что какие-то вещи одновременно и одно и то же, и не одно и то же, – призналась я. – Единый – не Река. Выходит, он – эта золотая статуя?

– Единый был прежде Реки. И создал ее. – Вид у Гулла стал очень серьезный. Брат явно задумался, как бы получше мне все объяснить. Гулл не так быстро соображает, как Хэрн или Утенок. – Сотворив Реку, он оказался связан – в качестве Единого. В некотором смысле он – это Река. По крайней мере, ее исток.

– Но река – это души людей, – возразила я. – И еще вода.

– Верно, – согласился Гулл. – Но… ну если что-то и вправду является Рекой, так это мать.

– Мама?!

– Не знаю, как это объяснить, но я много общался с ней. Наверное, Единому это не особенно нравится, но он мне не мешал. Видишь ли, мать не связана, но она попала в немилость из-за того, что вышла замуж за нашего отца. Мама мне много всего рассказала. Ты даже представить себе не можешь, какие на свете есть необычайные места и удивительные Бессмертные. Когда мы будем свободны, я хочу отправиться взглянуть на них. Честно тебе признаюсь, это мне нравится куда больше, чем то, что предстоит Хэрну!

Помню, в тот момент, когда Гулл это произнес, я смотрела вниз, на русло Реки. В этом месте оно сузилось и превратилось в скалистую расщелину, и по нему мчалось куда меньше людей.

– Ты о чем? – заволновалась я.

Гулл рассмеялся:

– Не скажу! Ты мне не поверишь!

– Ты знаешь, кто из нас чем будет заниматься? А я?

– И этого я тебе открыть не могу, – отозвался Гулл. – Это не пошло бы тебе на пользу. Но вот наш Маллард станет могущественным волшебником, это я могу тебе сказать.

А теперь нам пора спускаться. Смотри держись покрепче. Камни скользкие.

Склоны расщелины были влажные. Я впервые увидела хоть какую-то влагу. Казалось, можно ожидать, что здесь будет расти мох или какая-нибудь зелень – но нет. Тут не было ничего, кроме влаги. Я двинулась вниз, то и дело оскальзываясь и изо всех сил цепляясь за камни. Гулл спустился следом. Он двигался куда увереннее, но я заметила, что брат тоже осторожничает.

Внизу царил полумрак. То есть свет едва проникал, но все было какое-то желтовато-зеленоватое, и мы вполне могли различить, что находится вокруг. Я оглянулась на узкий проход. Позади нас то и дело появлялись люди, по двое-трое или маленькими группками, и спешили прочь. Я так и не смогла заметить, откуда же они берутся. Перед нами же высилась скала, а в ней зияла темная дыра странной формы.

– Нам туда. – Гулл пригнулся и шагнул в эту дыру.

Я двинулась следом. Мне трудно объяснить свои чувства. Все происходило словно во сне.

И ужас был частью этого сна – да такой ужас, что если бы я спала на самом деле, то уже проснулась бы от собственных воплей. Но Гулл прошел вперед, и я за ним. Внутри царили тишина и покой. Это оказалась пещера; зеленоватый свет падал на ее дальнюю скальную стену.

А на ней проступали очертания фигуры со склоненной головой и носом, прямым и крючковатым одновременно. Я посмотрела на проем, сквозь который мы вошли, и осознала, что он точно такой же странной формы. И такой же, как тень на моей накидке. В пещере было сыро. Капли влаги мерцали на всем, словно роса, – только роса никогда не собирается в струйки и не капает. Мы застыли посреди тишины.

– А где… где же Единый? – шепотом уточнила я.

– Здесь, – отозвался Гулл. – Разве ты не чувствуешь? Все вокруг – это он.

Его слова сбили меня с толку. Не могла же я надеть накидку на всю пещеру! Будь я тут одна, то наверняка бы повела себя не лучше Робин – принялась плакать и заламывать руки. Но со мной был Гулл, и он держался совершенно спокойно. В конце концов я вытащила из-за пазухи золотую статуэтку Единого. Она была такая маленькая, что смотрелась просто нелепо, но с этим я уже ничего не могла поделать. Я осторожно поставила ее на влажные камни, в самый центр зеленого пятна в форме человеческой тени.

– Дай сюда накидку, – попросила я Гулла.

Тот передал мне ее, и я накрыла ею статуэтку. Голова изваяния оказалась снаружи, а все остальное скрыли складки ткани. Я расправила накидку и отступила на шаг.

Ничего не произошло.

– Мы что-то сделали неправильно! И что теперь? Мы должны что-нибудь предпринять, пока сюда не добрался Канкредин!

– Погоди, – прошептал Гулл. – Разве ты не чувствуешь?

В пещере потеплело. Буквально за те мгновения, пока Гулл успокаивал меня, леденящий холод сменился приятным теплом. Мы тут же покрылись крупными каплями пота, как стены пещеры – испариной. От нас начал подниматься пар.

Но на этом все и закончилось. Мы ждали, но ничего не происходило. Небольшая золотая статуэтка так и стояла, укутанная моей накидкой. Желтовато-зеленый свет тоже не изменился; к нему лишь примешались струйки пара.