– Понял, людоед, как у нас все устроено? Не то что у вас!
Максим промолчал. Стволы опускались до тех пор, пока «ковш» не лег на землю. Тут же староста торжественно вступил в него, жестом приказав ввести туда же пленников. Как только «ковш», или «лифт», как назвал его озёрец, начал снова подниматься, воины, чтобы не ждать, полезли вверх по стволам, пользуясь зарубками на них. В «ковше», кроме пленников и старосты, остался только бдительный Чик.
– Каждый раз так делаете? – изумился Валька. – А если муты прямо сейчас прибежали бы?
– На стене убрали бы крепления и уронили бревна вниз, – пояснил староста. – Эх, дикари, всегда вы простым вещам удивляетесь!
«Электричество, дизель, сварка… Ты только помнишь эти слова, но не знаешь толком, что они обозначали, – думал Максим, пока «ковш» медленно поднимался. – А этот «лифт» нужен потому, что вы не можете сделать калиток в стене, достаточно крепких, чтобы выдержать напор мутов. Или вы просто не можете пробить стену, чтобы сделать такую калитку? Те, кто строил крепость, вряд ли пользовались таким громоздким сооружением. Но их больше нет, и вы очень скоро одичаете, как и мы… Не стоит горевать по этому миру!»
– А вот и Костя! – шумно обрадовался Чик, показывая на дюжего, широколицего блондина на стене. – Это Мишкин брат!
В глазах своего будущего убийцы Максим не заметил радости, но рассматривал жертву Костя очень внимательно, будто что-то прикидывая. Сердце сжалось в комок и тревожно застучало.
– Только не здесь! – крикнул старейшина, когда «ковш» поравнялся со стеной. – Не по нашим правилам это будет! Отведи его вниз, а мясо потом бабам-людоедкам скормим.
– Нет, я так не хочу! – пробасил Костя. – Имею право как хочу все сделать! А я хочу в лес с ним пойти, один! Свяжу его, у меня ремешок есть. Старый, крепкий – не убежит!
Со стены к «ковшу» протянули рогатины, чтобы помочь старейшине, Чику и пленным пройти по стволам, но Костя сам перебежал к ним. На поясе, помимо кистеня, у него висел небольшой каменный топорик – и здесь догадались их делать, если, конечно, не подсмотрели у березовских.
– Прямо сейчас, что ли? – растерялся староста. – А работы как же? И одному негоже никуда ходить.
– После полудня вернусь! – пообещал Костя. – Ну, а если обращусь… Этому гаду все равно не жить, а вы тогда на охоту ступайте. После полудня.
– Я из его кожи попрошу Марту куртку мне сделать, как у тебя! – сказал старосте Чик. – Отпусти его, ведь просит человек. Имеет право сделать с убийцей брата что пожелает, так ведь по закону.
Старейшина повернулся к лесу, словно оценивая расстояние, на которое Костя собирался отвести жертву.
– Далеко не заходи! – приказал он. – Вон туда веди его, в Ведьмин язык. А я Чика с бойцами на ближнюю делянку отправлю, там канавки поправить надо. Как просохнет – тут же зелень посадим. Но ты, Чик, смотри в оба глаза и слушай в оба уха! Чуть что – бегите к Косте.
– Не надо слушать… – замялся блондин. – Смотреть тоже не надо. Я костер разведу, и… Ну, не хочу спешить, вот. Расскажу ему о брате. До полудня успею. И не случится со мной ничего, я чую!
– Чик, решай сам! – решился наконец староста. – Я тебе доверяю. Что ж, тогда опускайтесь, а этого, хромого, заприте пока. Я потолковать с ним сперва хочу, а уж вечером все остальное.
В последний раз оглянувшись на Максима, Валька перебрался на стену. Может быть, он попробовал бы сломать себе шею, спрыгнув со стены, но его крепко держали. Недолго наслаждался свободой и Максим: Чик умело заломил ему руки за спину, а перешедший на «ковш» Костя связал их кожаным ремнем. Опускались вниз они уже вдвоем.
– Зачем тебе все это нужно? – спросил Максим. – Убей меня, и дело с концом.
– Ишь какой! Куда мне спешить? – Костя, не в силах дождаться своего часа, еще в «ковше» ударил Максима в живот, заставив застонать и согнуться. – Брат ко мне уже не вернется! Так что поговорим. Я тебе расскажу о Мишке, и ты пожалеешь, что убил его! Обещаю.
Их опустили, и Максим, так и не побывав в удивительной Озерной крепости, снова зашагал пешком через луг. Озёрцы за окрестностями своего убежища следили получше, чем обитатели Цитадели, и на лугу не росло ни деревца, ни кустика. Перед самыми деревьями было несколько пеньков, но все старые, трухлявые, оставшиеся с тех лет, когда здесь впервые поселились люди нового мира.
– Правей бери, – скомандовал Костя, шагавший с рогатиной сзади. – Там тропинка есть, как раз нам до полянки. Смотрю я на тебя: тощий ты, как больной! Значит, не впрок вам идет человечина-то?
– Не впрок, – согласился Максим, прикидывая, когда лучше пуститься бегом.
Бежать было некуда, но что еще ему оставалось делать? Не ждать же, пока Костя разведет свой костер и станет мучить его до самого полудня, в память о своем проклятом братце! Лучше побежать и получить рогатиной в спину. Вот только как заставить Костю себя убить? Он сытый, в удобной крепкой обуви, бегает быстро. Справиться с таким, да еще имея связанные за спиной руки, совершенно невозможно. Он увидел тропинку. Этих мест Максим совершенно не знал: заходить на чужую территорию всегда строго запрещалось. Поэтому понятия не имел, что находится за этим Ведьминым языком – вылезшим на луга куском леса. Если бы можно было выбежать к Осотне… Максим представил себе, как прыгает в воду и вдыхает ее, а потом остается в реке, бледный и распухший. Это было так противно, что он закашлялся.
– Простыл, что ли? – участливо осведомился Костя. – Ничего, сейчас я тебя согрею. Ты простыл, наверное, когда зимой вокруг костра ползал да из лука в Мишку целился. Что тебе сделал мой Мишка?
– Глазастый был слишком! – в рифму ответил Максим и тут же пожалел: удар тупым концом рогатины сбил его с ног.
От падения снова проснулась боль, притупившаяся было от прогулок босиком и почти голым. Максим с трудом поднялся и обернулся к своему палачу.
– Ну что тебе до Мишки? Сам сказал, что не вернуть его! Не будь дикарем. Убей меня по вашему закону, и забудь! Из кожи можешь куртку сделать.
– Насчет куртки – это ты хорошо придумал! – Костя заулыбался. – Точно! Значит, надо с тобой поосторожнее. Но быстро умереть и не мечтай. Вашим бабам знаешь, как от наших достается? Потому что повинны в смерти их мужиков. Мы не как вы живем, у нас все по закону, понял, людоед?
– У нас тоже было по закону, а стало сам знаешь как! – огрызнулся Максим. – И вы к тому же идете! Не просто убиваете, а мучаете. В старом мире так не делали!
– Много ты знаешь! – замахнулся на него рогатиной Костя. – Иди вперед!
– Не пойду! – разозлившийся Максим сел на тропинку. – Что ты мне сделаешь? Убьешь?
Костя с минуту разглядывал худого бунтовщика, потом не спеша зашел сзади. «Только не по голове!..» – успел подумать Максим и второй раз за сутки потерял сознание. Приходить в себя он начал, еще когда Костя тащил его за ноги к полянке. Во рту был какой-то незнакомый привкус, в глазах двоилось. Руки больно подвернулись, и Максим со стоном перевернулся на бок.