Они летели стремительно, обгоняя ветер, и гасли в густой волчьей шерсти, на первый взгляд – бесследно.
Яргохор покосился на Старого Хрофта, ничего не сказал, всем видом своим, однако, показывая, что одними рисуночками тут не обойдёшься.
Альвийский меч вернулся О́дину в правую руку, гномий клинок скрылся в ножнах, и руны продолжили рождаться; но уже куда более яркие, броские, заметные. Они тоже мчались следом за волком-исполином, но, в отличие от первой пятёрки, уже не гасли. Шерсть сына Локи от носа и острых ушей, вдоль взнесённой горбом спины и до кончика хвоста вся засветилась тем же льдисто-голубым, холодным светом.
Ни гномы, ни эльфы наступающего отряда не дрогнули и не попятились при виде несущегося на них чудовища. Подгорные воители лишь теснее сбили ряды, эльфы-стрелки, напротив, рассыпались, вскидывая луки.
– Что ж, поглядим, верны ли сказки о непобедимых слугах Хедина, – невозмутимо заметил Яргохор.
– Могу тебя заверить – верны от первого до последнего слова, – усмехнулся Отец Богов.
– На что же мы тогда рассчитываем? – деловито осведомился Водитель Мёртвых. – Как же это по-вашему, в духе Древних Богов! Вот такими же вы выходили и на Боргильдову Битву… и не на неё одну.
– На что рассчитываем? – Отец Дружин счёл, что ему пришла пора и несколько осерчать. – Держи крепче меч, Ястир! И нечего тут что-то выгадывать. Нас трое против многих десятков, тех, что заткнут за пояс даже сильнейших магов. Не думай, что они хороши лишь размахивать топорами или, скажем, пускать стрелы.
– Да я и не думаю, – прежним ровным голосом отозвался Водитель Мёртвых. – Меня, во всяком случае, им не взять, маги там или не маги.
– Завидная уверенность, Яргохор. Знать бы только, откуда взялась.
– Вот именно потому, что я – Яргохор, великий О́дин.
– Раз умершее умереть не может, да?
– Да. – Яргохор глядел на всё ещё далёкие шеренги воинства Хедина.
– Не зарекайся. – Старый Хрофт покачал головой.
– Я не безмозглый мертвяк, великий О́дин.
– Явившиеся сюда побеждали всегда и всех, Ястир.
– Только до той поры, пока не встретились с нами, владыка Асгарда.
О́дин хотел что-то ответить – но в этот миг рать Познавшего Тьму решила, что враг подобрался достаточно близко.
И ответила.
* * *
Исчезли последние отблески зелёного пламени. В серой стене, ограждавшей домен Соборного Духа, зияла огромная дыра, оставленная смарагдовым огнём; путь открыт, выводи асов, валькирия Рандгрид.
Однако Райна отчего-то мешкала. Природная лихость валькирии уступила место осторожности бывалой воительницы. Лабиринт изумрудных кристаллов казался бесконечным; и выглядел он сейчас куда более пугающим и опасным, чем все тропы владений Демогоргона.
Нет, не так рисовалось валькирии её возвращение, совсем не так.
Она оглянулась – едва ли ей суждено ещё раз увидать эти запретные края; ну, разумеется, не считая того дня, когда ей самой предстоит сделаться такой же тенью.
«Страшно, валькирия?» – сказала она себе. И себе же призналась: «Да, страшно». Словно все эти забавы на золотой тропе, лихие стычки с бородатыми стражами, их рубиновые посохи, нападающие демоны – всё это было ненастоящим, существующим лишь в её, валькирии, воображении.
А истина – вот она, перед ней. И выбор – перед ней, тоже. Только перед ней; ни отец, ни кто-то другой не имеет к этому никакого отношения. Всё будет, как решит она.
Мёртвые пересекут границу – и мир изменится, необратимо, навсегда, так, что уже ничего не исправить. Отец ведь возвращает не безмозглых зомби, не призраков, не духов – он ведь, насколько понимала Райна, имеет цель именно возродить Асгард и вернуть его обитателей к жизни, во плоти, а не какими-то там привидениями.
Она робела, со стыдом признаваясь себе в этом. Насколько же было проще с теми же Безумными Богами, или с мертвоедами мира Агасты, или дикими колдунами Врагаша, или духами-вампирами Семмолы! Насколько легче было защищать юную королевну от наёмников её родственничка, решившего, что «девчонкам на троне не место!». Насколько проще и бестревожнее было мчать к Валгалле с павшим героем, готовясь ввести его в зал эйнхериев, под приветственные кличи его новых товарищей!
Всему этому настал конец. Или, вернее, наставал.
Валькирия с тоской обернулась. Далеко-далеко вздымалось исполинское Древо Мира; здесь, в домене Соборного Духа, его дом. Корни его тянутся к трём Источникам Магии, не то питаемые ими, не то сами питающие их. Загадочные стражи, утверждавшие, что «она не готова», но в конце концов не сумевшие ей помешать, и великое Нечто (или Ничто?) на том конце золотой тропы – все эти тайны Райна поневоле оставляла за спиной.
Врата обратно, в мир живых, широко раскрыты. Раскрыты, как несложно понять, Дальними. Союзнички, тоже мне… – поёжилась валькирия.
Она выдохнула и позвала. Тени дрогнули, послушно потянулись следом, а далеко-далеко за спиной Райны раскрыл неоглядные крылья и устремился в неведомую высь великий Орёл.
* * *
Гномьи огнебросы выдохнули все разом. Над задними рядами воинства Хедина поднялись, словно сами собой, в воздух громадные радужные змеи, не имевшие никаких крыльев, но, похоже, преотлично умевшие летать. Эльфы-лучники дружно отпустили тетивы, целый рой стрел взмыл в серое поднебесье; оставляя за собой огненные дорожки, устремился к налетающему волку.
Серо-серебристый мех вспыхнул разом в полусотне мест, огоньки заплясали по шерсти, стремительно сливаясь в сплошное море. Помятый в нескольких местах, испещрённый царапинами во множестве, шлем Яргохора повернулся к О́дину. Хозяин шлема был в явном недоумении.
Что же ты медлишь, Отец Богов?!
Гномьи огнебросы харкнули прямо в раскрытую пасть сына Локи множеством пламенных шаров. Увернуться не смог бы никто, однако Фенрир, с охваченными огнём боками и загривком, будто и не чувствуя боли, взвился в гигантском прыжке, пропуская выпущенные в упор заряды под собой.
Вцепившиеся было в шкуру языки пламени меж тем вдруг зашипели, тело волка словно одевалось ледяным панцирем, голубоватым, под цвет исчезнувшей чуть раньше руны Старого Хрофта. Огонь заметался, но спасения не было, лёд вздувался чудовищными наплечниками и защищающим шею хауберком, поножами, налобником и просто пластами, прикрывавшими сына Локи.
Целый рой стрел с невероятной меткостью был пущен эльфами прямо в глаза Фенрира, однако прямо перед ними вдруг схлопнулись прозрачные ледяные линзы; пылающие оголовки лишь бессильно клевали холодную броню.
Яргохор лишь покачал головой. Надо полагать, в немом восхищении.
Неудача ничуть не обескуражила ратников Хедина. Гномы стремительно и чётко отхлынули в стороны, избегая огромных лап волка; эльфы-стрелки брали его в кольцо; не жалея рук, рвали тетивы с такой частотой, что сам воздух потемнел от стрел; огненные дорожки сплетались в невиданную сеть. Несколько радужных змеев и два мормата поднимались всё выше, и вокруг них разгоралось всё ярче и шире грозное гало, предвещая магический удар неведомой силы.