С дуба не видно, что делается на дороге, и поэтому для меня было неожиданностью, когда ворота распахнулись и толстый доктор Брейк, вытирая голову платком, ввалился во двор, а вслед за ним – дюжина крестьян, явно пьяных.
Нужно было видеть, какой невозмутимый поклон отвесил Ренэ, – он делает это великолепно.
«На два слова, Леннек! – воскликнул доктор Брейк. – Джерри выделывает какие-то дьявольские трюки с этими бедолагами, и меня попросили рассудить, что к чему».
«Трюки, штуки – всё безопасней, чем ваши докторские советы», – парировал Джерри, и Том Данч, один из наших возчиков, громко захихикал.
«Не очень-то это благородно с твоей стороны – смеяться, Том, после того, как нынешней зимой доктор Брейк так ловко вытащил твою занозу», – добавил Джерри. Жена Тома умерла на Рождество, хотя доктор Брейк дважды в неделю применял к ней свое излюбленное кровопускание. Брейк аж подпрыгнул от ярости.
«Хватит зубы заговаривать, – вскричал он. – Эти добрые люди обвиняют тебя в том, что ты дерзко вмешиваешься в Божьи тайны при помощи дьявольских орудий, которыми снабдил тебя этот папист. Ага, а вот и улики!» – Он показал на дудочку, которую держал в руке Ренэ.
Тут все закричали наперебой. Они утверждали, что старик Гаффер Маклин помирает от колотья в боку, – как раз в том месте, куда Джерри прикладывал свою трубку – они называли ее дьявольской дудкой; они жаловались, что от нее остаются красные круглые знаки – печати Сатаны, и кровохарканье от нее, и жар, и озноб. Чего они только не плели! Крик стоял ужасный. Я даже воспользовалась этим шумом, чтобы откашляться.
Ренэ и Джерри стояли спиной к свиному сараю. И тут Джерри порылся в своих огромных накладных карманах и вытащил пару пистолетов. Видели бы вы, как крикуны подались назад, когда он взвел курок. Второй пистолет он передал Ренэ.
«Стойте! Стойте! – воскликнул Ренэ. – Я сейчас все объясню доктору, если только он позволит». – И он помахал дудочкой перед собой.
«Не трогайте ее, мистер Брейк! – закричали люди, столпившиеся у ворот. – Не прикасайтесь к этой штуке!»
«Ну, смелее! – повторил Ренэ. – Ведь вы же не такой круглый дурак, каким хотите казаться, не так ли?»
Доктор Брейк пятился к воротам, не сводя глаз с пистолета Джерри, а Ренэ следовал за ним со своей дудочкой, как нянька, забавляющая младенца. Он то прикладывал дудочку к уху, чтобы показать, как она работает, то толковал о «ля глуар», «люманитэ» и «ля сьянс» [6] , покуда доктор Брейк смотрел в дуло Джерриного пистолета и сыпал проклятьями. Я еле удерживалась, чтобы не расхохотаться.
«Ну послушайте, послушайте! – воскликнул Ренэ. – Разве вы не хотите набить карманы деньгами, мой дорогой коллега? Вы будете богачом».
Доктор Брейк пробормотал что-то о проходимцах, которые не умеют честно прокормить себя на родине – и вот втираются в доверие к порядочным людям и злоупотребляют их добротой, стремясь обогатиться с помощью низких интриг…
Тут Ренэ бросил дудочку и отвесил доктору один из своих самых церемонных поклонов. По тому, как он раскатывал букву «эр», я поняла, как он взбешен.
«Пр-рекр-р-расно! – произнес он. – За эти слова я буду иметь удовольствие убить вас сию минуту на этом самом месте. Мистер Гэмм, – он отвесил поклон и Джерри, – будьте любезны одолжить доктору ваш пистолет, или он может выбрать мой. Даю честное слово, что я не знаю, который лучше. И если он выберет себе секунданта из числа своих друзей, – еще один поклон в сторону пьяной компании у ворот, – мы сейчас же начнем».
«Все честно, – подтвердил Джерри. – Том Данч, твой долг – быть секундантом у доктора. Ставь его к барьеру».
«Ну уж нет! – возразил Том. – Вмешиваться в ссоры джентльменов не в моем обычае». Он решительно затряс головой и выскользнул со двора. Остальные тут же последовали за Томом.
«Погодите! – вскричал Джерри. – А как же ваш уговор сегодня в пивной? Вы забыли поискать у меня на теле сатанинских знаков, а еще помакать меня головою в пруд и разобрать по дощечке мой дом. Что случилось, ребята? Том, разве ты не хочешь нынче ночью повидаться со своей старухой?»
Но никто из них даже не оглянулся. Они как зайцы мчались обратно в деревню, держа курс на свою любимую пивную.
«К черту этих каналий! – отрезал Ренэ, застегивая наглухо пуговицы на своем кафтане. Это делается, чтобы скрыть белье, потому что в белое легче целиться. Так рассказывал папа, а он пять раз участвовал в дуэлях. – Вам придется быть его секундантом, месье Гэмм. Вручите ему пистолет».
Доктор Брейк взял пистолет, как будто это было раскаленное железо. Если Ренэ откажется от некоторых притязаний, пробормотал он, дело можно было бы уладить миром. Ренэ поклонился еще ниже, чем прежде.
«Если бы вы не были таким невеждой, – сказал он, – вы бы давно поняли, что предмет ваших замечаний не предназначен ни одному из смертных».
Я не поняла, что значит «предмет его замечаний», но Ренэ говорил просто убийственным тоном, и доктор Брейк побледнел, а потом заявил, что Ренэ лжет. И тогда Ренэ схватил его за горло и повалил на землю.
И в эту самую минуту – можешь себе представить? – я услышала чей-то голос из-за зеленой изгороди: «Что такое? Что происходит, Бакстид?» Вообрази картину: отец и сэр Артур Уэсли верхом – у самой ограды, Ренэ прижимает коленом к земле доктора Брейка, а я сижу на дубе разинув рот.
Должно быть, я слишком наклонилась вперед или вздрогнула от неожиданности, но внезапно я потеряла опору и едва успела спрыгнуть на крышу свиного сарая, а оттуда, пока дранка не проломилась, на край стены… И вот я уже соскочила во двор, как раз за спиной Джерри – взлохмаченная, с древесной трухой в волосах!
– Представляю! – Уна рассмеялась так неудержимо, что чуть не свалилась с табурета.
«Фи-ла-дель-фи-я!» – укоризненно воскликнул отец, а сэр Артур прогремел: «Убей меня Бог!» Тем временем Джерри незаметно наступил ногой на пистолет и ловко запихнул его под верстак. Но Ренэ был великолепен. Не глядя ни на кого, он начал расстегивать ворот доктору Брейку с тем же усердием, с каким только что сжимал его, интересуясь при этом, как тот себя чувствует.
«Что тут стряслось?» – спросил отец.
«Припадок! – объяснил Ренэ. – Боюсь, что с моим коллегой случился припадок. Не тревожьтесь. Он приходит в себя. Не пустить ли вам кровь, мой милый друг?»
Доктор Брейк тоже был на высоте.
«Я невероятно обязан вам, месье Леннек, – сказал он, – но мне уже лучше». И он покинул двор, сказав на прощание отцу, что с ним случилась спасма – или что-то вроде этого.
«Каково, Бакстид! – восхитился сэр Артур. – Ни одного лишнего слова! Вот это джентльмены!» И он, сняв шляпу, раскланялся с доктором Брейком и Ренэ.
Но от отца не так-то просто было отделаться.
«Что это все означает, Филадельфия?» – продолжал он допытываться у меня.