Все ниже, все глубже опускался звук органа, но еще басистее самой басовой ноты прозвучал гулкий голос Пака, пророкотавший последнюю строку:
Coget omnes ante thronum.
И пока они удивленно озирались по сторонам – звук был такой, будто заколебалась ближайшая колонна – маленькая фигурка повернулась и вышла из церкви через южный портал.
– А теперь будет грустная часть, но она такая красивая… – тут Уна обнаружила, что обращается к пустому креслу.
– С кем это ты говоришь? – обернулся к ней Дан. – Да еще так вежливо!
– Сама не знаю… я думала… – растерялась Уна. – Вот смешно!
– И ничего смешного. Давай слушай свое любимое место, – проворчал Дан.
Теперь музыка звучала мягко: она как будто наполнилась легкими, воздушными нотками, порхавшими друг за дружкой в широком потоке главной мелодии. Но голос – голос был еще прекраснее музыки!
Recordare Jesu pie,
Quod sum causa Tuae viae,
Ne me perdas illâ die!
И все смолкло. Дети вышли на середину церкви.
– Это вы? – окликнула их прийзжая леди, закрывая крышку органа. – Я так и подумала, что вы здесь, и нарочно это сыграла.
– Огромное спасибо! – сказал Дан. – А мы так и думали, что вы сыграете, и нарочно остались ждать. Ну, пошли, Уна – не то опоздаем к обеду.
Спускай! Толкай от причала!
Греби! Навались дружней!
Давно нас так не качало,
Едва справляемся с ней!
Ревут ветра на просторе,
Ни зги не видать нигде,
И все ж мы выходим в море:
Наш господин в беде.
А мы и в лихую годину
Ненастья или войны
Верны своему господину
И клятве своей верны.
Должно быть, сердится О́дин
И боги – все как один,
Должно быть, стал неугоден
Им дерзкий наш господин.
Должно быть, себе на горе,
Бывалые моряки,
В отлив мы выходим в море
Своим богам вопреки.
На гребень волны студеной —
И под гору, с высоты,
И ветер пеной соленой
Нам хлещет в глаза и рты.
В размокшем своем корыте
Взлетаем под небосвод…
Эй, там, на руле! Держите!
Иначе перевернет!
Сам Тор свой огненный молот
Заносит в небе ночном —
И надвое мрак расколот,
И грозно грохочет гром,
И с каждой промашкой злее
Рычит небесный кузнец…
Гребите, рук не жалея,
Иначе нам всем конец!
Эй, Тор, повелитель грома,
Напрасно не грохочи!
Могли бы сидеть мы дома
В кромешной этой ночи.
Ни славы и ни поживы
Не словим в морской воде —
Лишь помним, покуда живы,
Что наш господин в беде.
А мы и в лихую годину —
От кормчего до гребца —
Верны своему господину,
Как водится, до конца.
Яритесь, древние боги,
Вздымайте злую волну,
Но мы не свернем с дороги,
Пока не пойдем ко дну.
Молиться да трусить – полно!
Беритесь за черпаки!
Эй, кто говорит, что волны
Уже не так высоки?
…С одежды вода стекает,
Ладони растерты в кровь,
Зато ураган стихает
И небо светлеет вновь.
Вот ночка! Не держат ноги!
Но крепок в бочонке мед,
И с ветром нам по дороге,
И парус не подведет.
Не зря в лихую годину
В неверной морской дали
Мы были верны господину —
И боги нам помогли!
Перевод М. Бородицкой
Перевод М. Бородицкой
В полночные светы
Вглядись же хоть раз —
Сверкают планеты,
Хранящие нас.
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами – над нами! —
Небесная рать?
Все наши желанья,
И думы, и сны
Огнем мирозданья
Меж звезд зажжены.
И дух наш, и тело,
И образ, и путь
От тех же пределов
Наследуют суть.
Кто волей свободной
Спесивится всласть,
Звезды путеводной
Не чувствовал Власть,
Звезды недвижимой
Не понял Закон,
Свободою мнимой
Навек ослеплен.
Содвинутся горы —
Знай, это Земля,
Из общего хора
Владыке внемля,
Его приближенье
Услышит опять
И дрожь восхищенья
Не сможет унять.
Подымутся воды,
Прихлынут ручьи,
Стремя на свободу
Потоки свои —
Бороться напрасно,
Преграды им нет,
Их ярость подвластна
Лишь ходу Планет.
Из хаоса нитей
Над бездной времен
В цепочку событий
Твой жребий вплетен.
И нить его Пряха
Так держит в горсти,
Чтоб ношу без страха
Ты мог пронести.
Сомненья терзают —
Ты помни одно:
Лишь тот отнимает,
Кем было дано,
Кто, голос твой слыша,
Всему судит срок
И Милостью свыше
Подводит итог!
Так будь же смелее —
Предвечный с тобой!
Гляди веселее
И весело пой:
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами – над нами! —
Небесная рать?
Перевод Т. Чернышевой
Однажды вечером, после чая, решено было играть за домом в прятки с велосипедными фонариками. Дан повесил свой фонарь на яблоню возле ограды, а сам пригнулся под кустом крыжовника, готовый сорваться с места, как только Уна его обнаружит. Ее фонарь закачался, приближаясь, – и вдруг исчез: Уна спрятала его под плащом. Дан замер, прислушиваясь к ее шагам, и тут на другом конце огорода кто-то громко кашлянул. Оба подумали, что это Филлипс, их садовник.