Аля усмехнулась. Красть у нее нечего, и вор, который проник в ее квартиру, похоже, ничего не взял. Однако ей стало не по себе. Тот, кто уже побывал здесь, мог прийти снова — когда угодно: днем, ночью. Менять замок не имеет смысла. Ставить сигнализацию дорого и незачем. От судьбы не уйдешь.

Она провела пальцем по смазанной пыли и попыталась представить злоумышленника. Кто он? Что привело его сюда? Явится ли он вновь?

Едва уловимый запах заставил ее принюхаться. Она потянула носом и удрученно вздохнула.

Чтобы отвлечься, Аля решила заняться хозяйством: перегладила накопившееся белье, приготовила еду и уселась подсчитывать выручку за проданные накануне биодобавки. Вчерашний день был неудачным. А вечер и того хуже.

Аля выключила калькулятор и тяжело вздохнула. Мысли о Шестакове стали навязчивыми, она не могла с ними справиться. Ей важно знать о нем все. Вчера, уставшая и расстроенная после многих бесплодных визитов к потенциальным покупателям, она нашла в себе силы поехать к офису, где он вел прием больных.

На стоянке его машины не оказалось. У доктора был выходной. Аля пожалела о том, что не согласилась на его предложение встретиться. Теперь он, вероятно, развлекается с другой женщиной. Такие, как Шестаков, ни в чем себе не отказывают.

Ей ужасно захотелось выкурить трубку с гашишем. Хотя бы сделать несколько затяжек, забыться, уплыть в страну сладостного спокойствия. Только существует ли эта пресловутая нирвана? В прошлый раз, когда Аля попробовала чилом, то погрузилась в кошмар, а вовсе не в райскую благодать…

Звонок телефона вывел ее из задумчивости.

— Гор? — удивилась она. — Ты?

— Мою жену убили. Она лежит в морге, — сухо, отрывисто прозвучал в трубке его голос. — Ее больше нет.

«Зачем он говорит мне это? — вспыхнуло в уме Али. — Почему мне?»

— Как… как это случилось? — выдавила она.

— Разве ты не знаешь?

— О чем ты?

— Разве ты не мечтала о ее смерти? Не желала, чтобы она попала под машину или свалилась с лестницы и свернула себе шею? Ну же, признайся! Но твоя мечта все не сбывалась и не сбывалась. И тогда ты сама взялась за дело.

— Я?..

— Тамара мешала тебе! И ты решила избавиться от нее! Верно?

— Что ты несешь… — опешила Аля. — Я понимаю, у тебя горе…

— Я не любил жену, — спокойно произнес доктор. — Поэтому не было смысла ее убивать.

Аля молчала, кусая губы. Она сидела на диване, который служил ей ложем, перед ней на столике валялись разбросанные бумаги и коробочки с пищевыми добавками. Желтые обои на стенах делали тесную однокомнатную квартиру похожей на склеп. Аля заживо похоронила себя тут и разучилась сочувствовать. Она столько перестрадала, что у нее атрофировалось чувство сострадания другим.

— Я говорю прямо и тебя призываю к откровенности. Это ты убила Тамару?

— Ты с ума сошел…

— Ты уже убивала. Для тебя поднять руку на человека не в новинку. У тебя есть этот опыт.

— Я защищалась!

— Чисто женская хитрость. Напасть и прикинуться жертвой.

— Гор, я клянусь тебе…

— За какой грех твой жених поплатился жизнью? Он изменил тебе? Передумал жениться?

— Не твое дело! — вспыхнула Аля.

— Ты понимаешь, что подозрение в первую очередь падает на меня? Ты меня подставила!

— А… это не ты?

— Черт бы тебя побрал! — не выдержал Шестаков. — Мы с Тамарой прекрасно ладили. Нас все устраивало, в отличие от некоторых. Если бы мы хотели развестись, то развелись бы. Убийство — слишком опасный и обременительный способ вернуть себе статус холостяка.

Он рассуждал логически и хладнокровно, словно потерял не жену, а какой-нибудь предмет обихода, без которого в принципе можно обойтись. Его волновала только собственная шкура. Алю это возмутило.

— Ты страшный человек, Шестаков.

— Не страшнее тебя, — ухмыльнулся он.

— Допустим, я не святая… но и ты — далеко не ангел. Тебе совершенно не жаль Тамару? Она была молода, красива…

— Скажи еще, что она не успела сделать карьеру, родить детей, дождаться внуков. Давай!

— Я ее не убивала. Понял?

— Где ты была вчера вечером?

— Работала.

— Пф-ффф…

— Не веришь?

— Значит, ты могла убить Тамару. У тебя нет алиби. Я угадал?

— Мне не нужно алиби, — огрызнулась Аля. — Раз ты так переживаешь, у тебя его тоже нет. Иначе…

— Я звоню по другому поводу, — перебил доктор. — Не вздумай сболтнуть про гашиш.

— Кому я могу сболтнуть?

— Если к тебе придет следователь…

— Никто ко мне не придет! Потому что никто не знает о наших с тобой отношениях. А ты будешь молчать.

— Вдруг кто-нибудь да пронюхал? Начнут копать, докопаются.

— Гор! У меня уже были неприятности с законом, и я не хочу снова давать показания, оправдываться, доказывать свою невиновность. Ищи убийцу своей жены, а меня не трогай. В противном случае…

— Ты скажешь, что я употребляю наркотики?

— Не вынуждай меня.

— Я хочу тебя, Аленький цветочек! — неожиданно прорвало Шестакова. — Ты не представляешь, как сильно я тебя хочу…

Глава 17

Черный Лог

В доме, который раньше принадлежал Агафону, стоял особый запах. Глория жила здесь год за годом, а запах все не выветривался. Это была смесь ароматических смол, лаванды и жасмина. Каждая нотка проявлялась в разное время, в зависимости от настроения хозяйки. Когда Глория испытывала радость, преобладал жасмин; когда грустила — лаванда. А когда ее снедала тревога, комнаты словно наполнялись курящимися смолами.

— Чем это пахнет? — поморщился Лавров. — Ты опять жгла индийские палочки?

— Моя дань Шиве, — улыбнулась она. — Он любит курение.

— В этом доме все стены пропитались курениями…

— Ворчишь?

— У меня плохая новость. Убили Тамару Шестакову. Я оказался бессилен.

— Ты не бог, в отличие от Шивы.

— Самое обидное, что Рябов звонил мне незадолго до ее смерти. Он старался всюду сопровождать Тамару. В общем, вчера вечером… он заметил, что окна в ее квартире темные, тогда как она должна была бы прийти домой и включить свет… запаниковал. Я его успокоил. Мол, ничего страшного, она где-то задержалась. Придет.

— Ты поленился срываться, лететь черт знает куда, а теперь тебя мучает совесть и грызет раскаяние?