Доктор выругался сквозь зубы и затих. Самые дикие мысли приходили ему в голову. Он изнывал от желания воссоединиться, наконец, с Шивой и плыть на волне его божественной воли.
Таксист высадил его у входа в клуб. Вывеска горела красными огнями, и этот цвет возбуждал Шестакова.
В зале оглушительно гремела музыка. Девушка у шеста не понравилась доктору. Слишком вульгарная! Он подошел к стойке и заказал себе выпивку. К нему тут же подкатила высокая брюнетка в желтом платье. Оно больше открывало, чем закрывало.
Вспышки света и назойливый ритм вызывали отупение. Танцующие казались дергающимися в конвульсиях зомби. Да он и сам мало отличался от них.
Брюнетка что-то ворковала, хихикала, блестя губной помадой и обдавая его парами духов и пота. Удушливый запах женщины кружил доктору голову. Ему мерещился чей-то пристальный взгляд, чье-то опасное присутствие. Девушка в желтом платье сидела на табурете, ее бюст соблазнительно касался плеча Шестакова.
В какой-то момент он сказал ей заплетающимся языком:
— Пойдем отсюда…
— Конечно, милый!
Потом они ехали в такси, сняли номер в отеле. В углу между кроватью и стеной раскачивался в вечном сладостном танце всемогущий Шива. Он подгонял доктора, принуждал его к грубому напору. Брюнетка испуганно вскрикивала. Ее притворный страх только разжигал Шестакова. Под платьем она оказалась смуглой от загара, с ярко белеющими в сумраке грудями и ягодицами.
Это его разочаровало.
— Ты не апсара [8] , — протянул он, отстраняясь.
Он хотел сказать, что загар должен быть везде одинаковым или его не должно быть вовсе. Так считала его жена. Маша Рамирес посещала солярий, чтобы загорать обнаженной.
— Ты меня разозлила!
— Ну котик…
— Ты не апсара! — сердито повторил доктор.
— Котик, не ругайся… я сделаю все, что ты захочешь…
Девица не понимала, чем он недоволен. Она старалась угодить клиенту. Такие, как он, обычно не скупятся. Постепенно ей удалось загладить вину, которую она за собой не чувствовала. Ее усилия не пропали даром.
Клиент опять разогрелся и показал ей то, чего она не ожидала, — настоящую сексуальную йогу. Некоторые позы шокировали брюнетку, но не своей непристойностью, — к этому она привыкла, — а физической сложностью. Ей даже не пришлось изображать удовольствие: оно оказалось острым и длилось гораздо дольше обычного.
Когда ее крики и стоны стихли, Шестаков, отдышавшись, спросил:
— Ты когда-нибудь испытывала подобное?
— Нет…
— Тебя трудно удивить. Верно?
Она молча кивнула, остывая после изнурительного любовного марафона. Этот мужчина был не таким, как другие. Он все делал по-особому, ведя ее за собой по неизвестному пути, который завершился взрывом чувств.
— Что это было?
— Небесный экстаз…
— А ты крутой!
— Признайся, ты думала, ничего не выйдет? Пьяный мужик уснет раньше, чем успеет снять с тебя платье!
Девица смущенно вздохнула. Такие мысли крутились в ее кудрявой головке. Но были развеяны.
— Я хочу тебя убить, — вдруг прошептал он. — Чтобы эта ночь никогда больше не повторилась. Представь! Ты умрешь с этим вкусом на губах, с этим ощущением истомы…
— Не шути так.
— Тебе страшно?
Брюнетка приподнялась на локте. Она не боялась. Ей довелось повидать всякого и всяких. В своем юном возрасте она познала столько, сколько другие не познают за всю жизнь. Она была искушенной и циничной. Но этот мужчина поразил ее.
— Убивай, — согласилась она. — Как ты это сделаешь? Задушишь меня? Или зарежешь? Где твой нож? А может, ты любишь стрелять?
— Где мой пистолет? — усмехнулся он, трезвея. Морок схлынул вместе с сексуальным напряжением. Полной ясности не было, но мозг включился и заработал. — Я его дома забыл. Черт! Вот растяпа! Ха-ха-ха…
Шестаков смотрел на голую девицу в смятой постели и вдруг спохватился. Аля! Может, она звонила, а он не слышал? Ей давно пора позвонить.
Он поднялся, взял телефон и зашагал к двери.
— Эй, ты куда?
— В душ, — не оборачиваясь, бросил доктор. — Ты лежи.
Когда он вернулся с полотенцем на бедрах и каплями воды на коже, брюнетка спала, разметавшись на подушке. Телефон Али по-прежнему молчал. Что могло с ней случиться в Прокудинке? Может, она потеряла мобильник? Или батарея разрядилась? Связь там не ахти, но он всегда дозванивался оттуда, куда надо.
Шестаков встревожился. Что-то пошло не так. Что-то сорвалось. Только бы на дачу не нагрянула полиция! Неужели Аля предала его?
Он оделся, открыл холодильник, выпил полбутылки ледяной минералки и задумался. Было слышно, как в тишине комнаты дышит спящая девушка. «За мной следят! — догадался Шестаков. — То неприятное ощущение в клубе появилось неспроста. Я на крючке!»
Он с ненавистью покосился на брюнетку, которая безмятежно посапывала. Сейчас она казалась ему воплощением зла. Он сорвал порченый плод, изъеденный до него другими. Он утолил голод тела, но не души. Женщина опять обманула его! Его все обманывали. Тамара, Маша, Эрна… все! Аля! Почему с ней нет связи?
Надо уходить, — решился доктор. Платье девушки валялось на полу у кровати, сумочка висела на дверной ручке. Он поискал глазами свою кепку. Кажется, та осталась в прихожей. Ощущение слежки возникло снова и уже не отпускало.
Шестаков смотрел на брюнетку, представляя, как будет выглядеть ее мертвое тело…
* * *
Из гостиницы он вышел спустя десять минут. Шагал по улице, словно под прицелом. Вопреки дурному предчувствию, его никто не окликнул, не скрутил, не затолкал в машину. У него определенно развивается мания преследования!
Он не помнил, как добрался до дома. Кажется, ехал в метро… или в маршрутке. Перед глазами стояло лицо девушки, которую он оставил в гостиничном номере. Тонкие темные брови, густо накрашенные ресницы, полуоткрытые губы… и вокруг — черная корона смоляных кудрей…
— Аминь! — прошептал Шестаков. — Рассыпься!
После случайных связей он сразу же забывал женщин, которые помогали ему освободить сознание. Пусть на краткий миг, но они приближали его к Богу. Время — это бесчисленная череда мгновений…
Он лег, не выпуская из рук телефона. Аля пропала, и это перечеркивало его опасения, что разговоры по сотовому могут прослушиваться. Она не отвечает, и это гораздо страшнее. Бродить по улицам в поисках таксофона, набирать ее номер и не получать ответа? Слишком много движений. Он устал, его силы на исходе. А самое важное еще впереди!